Пока две девушки ломали голову над тем, как присоединить площадку креста к основной конструкции, третья достала из кармана пухлый пластиковый пакет, который используют в больницах для переливания крови, откупорила трубочку и стала мазать верхние детальки конструкции тёмной жидкостью. Закончив устанавливать крест, две девушки вытащили по такому же пакету и, глядя на прогресс соседки, так же стали окрашивать площадку в чёрный. Закончив поливать, по-видимому, кровью металл, первая девушка сошла с конструкции, оглядывая результат совместных трудов, сунула опустевший пакет в один из шопперов и туда же, скомкав, запихнула парочку валявшихся рядом сумок. Остальные студентки подошли к ней, вытерли руки салфетками и спрятали их всё в тот же шоппер. Затем втроём подошли ко кресту, окружили его, взявшись за руки, и, судя по движениям губ, начали что-то петь или говорить хором.

Через пару минут правая от зрителя девушка покачнулась и стала падать. Одна её рука выскользнула из ладони напарницы, а вот вторая её удержала, и девушка просто осела, потеряв сознание. Студентки, всполошившись, подскочили к ней, поддержали затылок, чтобы голова не болталась, как перезревший плод, и принялись приводить её в чувство, как могли. То есть трясли за плечи и хлопали по щекам. Упавшая, не меняя неудобной позы, открыла глаза, с минутку поразглядывала окружающих, не отвечая им, а потом что-то сказала. Девушки убрали от неё руки, растерянно переглядываясь. Упавшая посмотрела на себя, потом на свою руку и покрутила ею в воздухе, не упуская из виду. Потом резко поднялась, сделала шаг и, запнувшись, покачнулась. Девчонки подскочили поддержать её, но она из согнутого в три погибели положения вдруг повернула голову так, что они отступили на шаг. Затем она выпрямилась и встала, прогнув спину, как солевые наркоманы из стоковых видосов. На прямых как палки ногах качнулась вперёд, свободно болтая будто безжизненными руками. Глядя вниз, девушка сделала пару шагов, высоко поднимая колени, потом пару раз переставила ноги нормально, стремительно набирая скорость свободного падения, зашагала и вдруг стукнулась о воздух. Дэн моргнул. Он перемотал чуть назад и снова включил воспроизведение. Девушка, действительно, на полном ходу ударилась о невидимую преграду, проходящую ровно по внешней границе металлической пентаграммы, и обмякла, будто скатилась по стенке вниз. Странно поднявшись (сначала выпрямив ноги, а лишь затем туловище), студентка снова шагнула в пустоту, и откинулась назад, отброшенная невидимой перегородкой. А затем как французский мим какое-то время хлопала по ней ладонями. Две её напарницы не проявляли желания подходить к ней, даже когда она упала, а стояли, переглядываясь с явными признаками растерянности на лицах. У пошатнувшейся же студентки перекосило лицо. Она как в тумане около минуты разглядывала узоры под ногами, двигая одной только шеей, и, вдруг, расщерив в яростной гримасе рот, кинулась к ближайшей девушке. Та (и Дэн отлично её в этот момент понимал) бросилась наутёк, в два прыжка достигнув границы конструкции. Догонявшая бежала не слишком устойчиво, но всё равно успела схватить подол курточки убегавшей. По инерции куртка потянула преследующую девушку за собой, и они обе застряли. Беглянка засеменила на месте, удерживаемая девушкой, всем телом вжавшейся в вертикальную только для неё вдруг ставшую удивительно прочной границу круга. Беглянка в панике извернулась, выворачивая руки, вытащила их из рукавов, освобождаясь от куртки, которая тут же была втянула в круг разъярённой студенткой. Она в гневе бросила куртку под ноги и повернулась к другой девушке. Но та уже стояла на асфальте, потому что бросилась бежать одновременно со всеми. Только немного замешкалась, когда обувь застряла в промежутке между детальками. Девушка в круге подошла к этой кроссовке и, видимо, предложила её владелице вернуться и забрать её. Но девчонки не повелись на уловку. Они, находясь в ужасном шоке, что было видно по их лицам, подхватили по пути валявшийся шоппер и бросились бежать, пожертвовав и курткой, и кроссовкой, и всем остальным.

Оставшаяся в одиночестве девушка стала резкими шагами мерить свою странную темницу. Её походка заметно изменилась, девушка ссутулилась и стала округло размахивать руками, как самбист. В роте Дэна служила парочка кавказских борцов, и Дэн сразу подметил забавное сходство. Но на этом забавы закончились. Не пытаясь выбраться из невидимой клетки, например, начав разбирать конструкцию под ногами, о чём в первую же очередь подумал Дэн, девушка вдруг замерла перед крестом и отклонившись сильно назад, прогнув спину, будто пытаясь встать на «мостик», резко подалась вперёд, сложилась пополам и налетела на плоское незаострённое навершие креста. Дэн был не уверен, что получил бы какую-нибудь более серьезную, чем ушиб грудины травму, если бы проделал этот трюк самостоятельно, но вот хрупкая студентка налетела на металлическую вертикаль с такой силой, что её падение остановилось, только когда тело наткнулось на поперечину.

Дэн вздрогнул, услышав звонок с урока. Он сидел и пялился на мёртвое тело студентки уже несколько минут. Он-то этого не замечал, погруженный в размышления, но что если бы его застал кто-нибудь за этим занятием? Дэн закрыл окно видеоплейера и выключил компьютер. Сердце билось под горлом. Кулисы. Вот тебе и кулисы – заглядывай, не хочу.

Дэн встал, что-то поискал глазами, не понял что, и вышел из каморки. Он побрёл в сторону столовой, потирая лицо ладонью. Эта девочка. «Яночка», кажется, произнесла Римма. Это была не игра. Это было безумие. Она… Ей как будто. Как будто другая личность. Да, что-то шизофреническое. Как… Да. Точно так же, как тогда.

Яна Шахмаран, погибшая студентка, вела себя так, будто она стала другим кем-то. Дэн уже видел подобное. Не притворство, а именно глубокую убеждённость, настоящее перевоплощение до последнего вздоха. Так сыграть, наверное, невозможно. Невозможно войти в роль настолько, чтобы лишить себя жизни. «Иц нот профешинал». В фильме «Шоу Трумана» эту фразу кричала «жена» Трумана, когда обстоятельства поставили её перед выбором: играть роль до конца или позаботится о своей безопасности. Для обычного актёра ответ прост – это непрофессионально. Сами рискуйте, если это вам так надо. Но грань обычности всё же есть. И Дэна всегда интересовал вопрос: эта обычность рождается на сцене, за кулисами или в зале? Что если за кулисами важно, чтобы свою роль играли также и зрители? Чтобы не выходили из образа и не лезли за портьеры? Для этого и существует шоу, а люди, заворожённые представлением марионеток, и не думают о цели, преследуемой кукловодом. Что если нормальность определена либретто? Расписана каким-то сценаристом, а не продиктована здравым смыслом?

Дэн дошёл, лавируя между студентами, заполнившими коридоры на перемене, до столовой, в сомнамбулическом порыве сел возле входа и стал осмысливать кадры увиденного, глядя сквозь толпу входящих и выходящих студентов. До его собственного сознания дошло, зачем он здесь примостился, только когда на глаза попалась она.

Она впорхнула и, чирикая с кем-то, заняла очередь к раздаче. Дэн встал и быстро подошёл к ней наперерез через весь зал.

– Здравствуйте, – сказал он, соображая, а что ему, собственно, надо.

– Здрасьте, – смущённо затихшие поздоровались несколько студентов.

Дэн за несколько лет работы в учебном учреждении научился нескольким мимическим приёмам, подсмотрев их у педагогов.

Он молча стоял и выжидательно смотрел на неё в упор, всем видом показывая, будто ждёт, чтобы она тут же изменилась в лучшую сторону.

– О, здрасьте, Денис Фаридович, – сказала она позже всех с затаённым смешком.

– Здравствуйте, здравствуйте, – покивал Дэн и спросил грозным тоном: – и что, мы это так и оставим?

– Конечно, нет, что вы, ни в коем случае, – веселилась она в ответ.

Не дрогнув мускулом, Дэн (ему, и правда, было не до смеха) продолжил:

– Тогда, может быть, вы вернётесь и всё исправите? Вы, надеюсь, знаете, где находится каптёрка с инвентарем?