― Это больной алапрой, он неизлечим. Сейчас весна и у него как раз обострение. Лучше обходить его стороной...

― Это заразно?― прошептала я в ответ.

Дайк пожал плечами:

― Точно неизвестно... Алапра встречается редко, а те, кто заболевает, долго не выдерживают таких мучений и сами себя убивают.

Меж тем несчастный в лохмотьях, глухо стоная, поднялся на ноги и, протягивая костлявый палец в мою сторону, завопил во весь голос:

― Люди! Люди! Смотрите! Неужели вы не видите?! Это же Альд! Вечно юный сын Эалы! Глаза! Посмотрите в его глаза! Глаза цвета неба! Глаза цвета неба! В доме Хранителя вспыхнул свет! Уже многие видели сияние над горами Акрим! Вспыхнул свет! Это знак! Хранитель отпустил в мир своего сына! Благословенна будет земля и живущие на ней! Боги вернулись! Вернулись!!! Это Альд! Вечно юный Альд!

Я слушала эти надрывные, режущие слух вопли, стоя столбом и ощущая быстрый и мощный стук сердца под стянутой тугой повязкой левой грудью: «Опять?! И здесь?! Альд?! Сын Эалы и Хранителя?! Да-а-а... По-видимому, никуда не спрятаться от божественной судьбы, и где бы я ни находилась, неважно в каком обличье, избавиться от этого клейма уже не получится».

Вокруг начал собираться народ, разглядывая нас без всякого стеснения, в основном мужчины, но были и женщины и дети, а оборванный, гниющий заживо человек продолжал кричать и махать руками, что «чёртова мельница». Через несколько минут наши конвоиры не выдержали и, грубо расталкивая толпу, повели нас к городской управе. Я обратила внимание, как они оба глянули исподлобья и перекинулись парой коротких фраз.

Эта сцена очень плохо подействовала не только на меня. Капитан до этого и так был не в лучшем расположении духа, а теперь совсем стал чернее тучи. Дайк же старался держаться спокойно, только это у него не очень-то получалось. Я слишком хорошо его знала, чтобы не заметить волнения, которое сквозило в каждом движении друга. А вот Бумер был спокоен и, как это ни странно, в сторону страшного больного не сделал ни одного агрессивного движения. Меня это очень удивило ― волк даже ни разу не зарычал на него!

Пока мы ожидали в уже знакомом дворе позволения войти, удалось немного успокоиться и настроиться на предстоящий разговор с высокими чиновниками. Вскоре двери отворились и нас впустили. Если внешне большинство зданий и других строений в Тагри выглядело довольно невзрачно: тёмно-серые иногда рыжеватые камни, то внутренность городской управы просто повергла в шок!

Отделка стен широкими, тёмными деревянными панелями, под ногами пол с причудливой мраморной мозаикой, шикарные гобелены в золотых рамах, удивительные и также золотые настенные светильники с множеством толстых свечей, мебель, обтянутая прекрасно выделанной кожей ― всё очень дорого и пафосно, но... удивительно красиво!

Пока мы шли по длинному коридору, сплошь увешанному шкурами незнакомых животных, я всё поглядывала на своего волка, топающего рядом. Его спокойное поведение в момент, когда тот больной рухнул к моим ногам, никак не шло из головы. За время нашего путешествия, да и до этого, ещё в Латрасе, когда я брала Бу с собой в город, он всем демонстрировал, что просто так подойти ко мне нельзя: рычал, вставал в позу, дыбил шерсть вдоль спины до тех пор, пока я не давала команду успокоиться. На этого же несчастного он никак не среагировал: сначала оторопело шарахнулся, а потом просто принюхивался да моргал жёлтыми глазищами. Странно, очень странно...

Опомнилась я, когда мы остановились в большом зале с панорамными окнами по левой стороне. За длинным, полукруглым столом сидели тарфарак, первый пархонт и ещё трое незнакомцев. Все прекрасно одеты в дорогие наряды со знаками отличия. Я вгляделась в мужчин: «Так-так-так... Ещё два пархонта и гимастриан, но это не Арвид. Хвала всем богам!»

Как я уже знала к этому моменту, номер пархонта: первый, второй, третий и так далее до восьмого, никакого рангового значения не имел. Все пархонты были равны между собой, перед Великим Террханом и Советом, просто каждый из восьми занимался определённой частью административной работы. Восемь пархонтов составляли этакий кабинет министров и курировали каждый свою область. Таково уж было государственное устройство на Окатане и, как оказалось, на Севере и Востоке оно было почти одинаковым.

Наши конвоиры отошли назад, а мы остались стоять в центре, как в суде или на допросе. Они молчали ― мы молчали. Первый пархонт просматривал какие-то свитки, передавая по очереди остальным. Один из наших конвойных приблизился к тарфараку, слегка поклонился и тихо заговорил, поглядывая на меня. «Про то, что было по пути докладывает, не иначе...»― мелькнула мысль.

Перешёптывания и переглядывания мужчин за столом надолго затянулись. Порядком поднадоело стоять, переминаясь с ноги на ногу. О чём они шептались понять было нельзя: говорили тихо, да и мы стояли далеко, однако ощущалось какое-то напряжение или волнение на лицах, во всяком случае, мне так показалось. Наконец первый пархонт вышел из-за стола и, сделав навстречу несколько шагов, заговорил:

― Хочу обрадовать вас, капитан. Ваш рассказ о блуждающем течении почти подтвердился. Утром вернулись гонцы, и один из них привёз свидетеля. Рыбацкая шхуна тоже чуть не попала в эту ловушку, но они успели спрятаться за островом...― и пархонт сделал паузу.― Только было это почти четыре недели назад. Вы можете как-то объяснить такую разницу во времени?

Капитан вздохнул и ответил:

― Никто не знает, откуда берутся блуждающие течения, пархонт. Как возникают и куда исчезают... Я столкнулся с ним первый раз, хотя, как вы прекрасно знаете, всю жизнь в море. И я очень рад, что ни моя шхуна, ни команда не пострадали. Возможно, четыре недели назад течение зародилось где-то здесь, сделало огромный круг, подхватило нас и опять вернулось к вашим берегам. Других объяснений у меня нет...

Пархонт усмехнулся:

― Хорошо, капитан. Будем считать, что всё так и было, но у нас имеется ещё несколько вопросов. Если вы ответите на них и расскажете, что знаете, тогда сможете продолжить свой путь, и никто не будет более вас задерживать.

Аютан хмуро кивнул. Прохаживаясь мимо нашей четвёрки, чиновник задал вопрос:

― Сколько на Восточных территориях претендентов на трон?

― Их двое: Элган и Инзар, но пошли слухи, будто есть и третий и он не сын покойного терра.

― Третий?!― пархонт вскинул брови, а остальные за столом напряглись.

― И кто же он?

― Не знаю. Говорю ― это только слухи, ведь претендент должен быть из того же дома, что и Великий Террхан.

― Ну это мы знаем,― отмахнулся пархонт.― Дом Растан уже столько поколений держит верховную власть на Востоке.

Мы с Дайком вздрогнули одновременно и быстро переглянулись. В эту секунду мы подумали об одном человеке. Кареллан эн Растан! Дом Растан ― дом Великих Террханов Восточных территорий! Неужели Карелл вступил в борьбу за трон с сыновьями терра?!

― Ещё знаете что-либо о претендентах?― этот вопрос был адресован всем нам.

Мы дружно покачали головами, а Ают ответил:

― Нет, ничего.

― Кстати, о слухах...― высказался один из пархонтов за столом: мужчина средних лет с приятным низким голосом. Он встал и широкой, медленной поступью приблизился к нам, заняв место рядом с первым. Очень высок, выше коллеги почти на голову, строен, светло-русые волосы заплетены в короткую косу, еле заметная седина на висках, серо-голубые глаза, правильные черты лица... в общем, красавец. Он осмотрел нас по очереди, задержав взгляд на Дайке.

― До нас дошли слухи, будто на Востоке появилась девушка...― он замолк на несколько секунд,― синеглазая, белокурая и очень красивая. Говорят, что богиня...

У меня спёрло дыхание, а ноги стали ватными.

― Вот у вас молодой человек...― тут он резко обернулся ко мне,― глаза удивительно синего цвета! Я такого никогда не видел! Скорбный Берк кричал, что вы Альд ― сын Хранителя... Это правда?!

Ступор на меня напал окончательно: «Что говорить?! Как выкручиваться?! Подсказывать-то некому! Исчез мой суфлёр, испарился в неизвестном направлении! Может выдать им то, что они хотят услышать?! Что, мол, да... я ― Альд. На Востоке своя богиня, а теперь и у вас такое чудо имеется... Где же Мозг?! Как порой его не хватает!»