Жених скончался на её руках.
И вместо счастья свадьбы и детей,
Разбитый мир и нежелание жить.
Пустою оболочкой в полузабытье,
Она как тень пыталась ноги по земле носить.
Рядом близкие родители сестра,
Чьи сердца разрывались от тревог.
Но в это время она по другому не могла,
И кроме времени ей никто помочь не мог.
Да, времени не мало утекло
Когда почувствовала живым жить.
И кажется не много лет а вечностей прошло,
Когда она сумела снова полюбить.
Дом чаша полная трое детей,
Три дочки, она снова счастье обрела.
И как напоминание давно минувших дней,
Одну из дочерей в день рожденье того парня родила.
Я женщина, а не солдат!
Я ведь живая я тоже могу что то ляпнуть с горяча,
Хоть и стараюсь никогда не рубить с плеча.
Да, всё правильно я взрослая степенною быть должна,
Конечно я мама и я твоя жена.
Но мне тоже нужно выплеснуть когда болит,
Даже напиться если душа разрывается и кричит.
Я ведь живая, я то же чувствую боль утрат,
Выплеснуть слезами и смехом, я женщина, а не солдат.
Затянуть песни с подругами у костра,
Не думая что скажут обо мне с утра.
Я ведь живая мне тоже сложно нести тот груз,
Что накопился и давит в закрытый шлюз.
Женщинам тоже порой нужно напряжение снять,
Чтобы потом опять синдромом отличниц страдать.
Маме
Мама ты рядом, а значит мы всё ещё дети!
Дети пусть хоть что происходит на свете.
Счастье голову положить на мамины плечи
Мамины нежные руки все болезни излечат.
Кажется мама от любой хвори знает средство,
Вот он заветный билетик в детство.
Только родная мы тоже тебя жалеем,
Если взгрустнётся сами тихонечко переболеем.
Ведь знаем мамино сердце не камень,
Главное мамочка ещё долго долго будь с нами.
Мама посмотри какая у нас большая семья,
Всех нас объединяет любовь твоя.
Уже взрослый внук и все возрастов внучки,
Не понаслышке знают бабушкины ручки.
Мама мы знаем молитва твоя нас оберегает,
Мамочка пускай и наша тебя охраняет!!!
Мамочке
Не на показ, как будто охраняя наш мирок,
Учила нас любви и уважению.
Помогала быть добрей к другим,
Прощать и не кривить душой,
Не на словах, своим примером и терпеньем.
Ты столько в нас вложила теплоты,
И нежности укутав одеялом,
Сбывались наши детские мечты,
Семьи защита безмятежность нам давала.
Мы просыпались с ощущением счастья,
С расплывшейся улыбкой на губах,
Казалось в мире нет ненастья,
И всё при всё в наших руках.
И хочется чтоб для кого то мы,
Являлись лучшими на свете.
Ведь то что вы вложили в нас,
Теперь мы дарим своим детям.
Мужу
Не один день счастливой жизни уже за нашими плечами,
И наши чувства и желанья сопят в кроваточках носами.
Надеюсь что для наших деток семья не просто будет звуком,
А местом где можно согреться и подкрепиться общим духом.
Я для тебя хочу гармонии а не рутинной бытовухи,
Чтоб не манил инстинкт охотника на необдуманные трюки.
А для себя хочу спокойствия хочу нормально спать ночами,
Чтоб счастье тихое семейное всю жизнь прожило вместе с нами.
***
У неё была мечта,
У него план.
В ней наивности чистота,
Он шёл на таран.
В ней надежды колдовство,
В нем точный расчёт.
В ней примешено безумство,
И что то ещё.
И казалось не должны были,
Их встретиться пути.
Людям из разных измерений,
Счастья не найти.
Но усмешка проведения,
Баланса замысел небес.
Они увидели друг друга,
И весь мир исчез.
И из тысячи похожих,
Понятных и простых.
Его тянуло только к ней,
Делить небо на двоих.
Он касаясь её губ,
Сам в небесах парил.
Хоть циничен был и груб,
Но её любил.
Крылья связывал и верил,
Глаза открывал.
Каждый раз с небес на землю,
С силой опускал.
И когда ей на подъёмы,
Не хватало сил.
Горевал что эйфории,
Вновь не получил.
Бабушке
Бабушке сегодня девяносто пять!
Что же тебе родная подарить?
Новый смартфон не стану покупать,
Ты и по старому умеешь только говорить.
Глаза не те чтоб книгу прочитать,
И в аудио суть не уловить,
Нет функций беспрестанно повторять,
Где не расслышала погромче не переспросить.
Я подарю тебе флакон духов,
Красной москвы, тех что когда то, не купить.
Возьмём с тобой семейный наш альбом,
Заварим чай и будем говорить.
Вот фото на котором ты
Малышка босоногая стоишь,
Смотри у правнучка твои черты,
А здесь прямо как я что-то ворчишь.
За партой девочка курносая, на вид
Даже не скажешь что семь лет,
Сосед по парте кажется Василий ух бандит,
Да внученька его давно в живых уж нет.
Ба, а это что за красота?
Ты точно была королева бала!
Мне мама говорила именно тогда,
Ты дедушку впервые повстречала.
Да, он был завидный кавалер,
Его приметила я с самого начала,
С военной выправкой брутальный офицер,
При встрече сердце чаще застучало.
Бабушка как он на тебя глядит!
Ведь вы здесь вместе двадцать лет.
Знаешь это о многом говорит,
Сейчас таких вот пар почти что нет.
Не надо ба, у бабушки блестят глаза,
Взгляд улыбкою печальною согрет,
На дне дрожит хрустальная слеза,
Дань воспоминаниям минувших лет.
Смотри вот шкода кажется я даже слышу смех,
Мой дядя на руках у бабушки, шумит
Ему лет пять, он взбаламутил всех,
А рядом мамочка насупившись пыхтит.
А эти фото нет сил листать,
Лучше запомню дедушку живым.
Внучка, ты знаешь он ночами начал звать,
Наверно скоро буду рядом с ним.
Почти каждую ночь зовёт.
Ба, не верю не пробил твой час!
Пускай ещё немного подождёт,
Ты поживи хотя бы ради нас!
История одного стула
В фойе театра под светом ламп, стоял винтажный стул,
Он столько в жизни повидал, казалось стал от времени сутул.
Согнуты ноги колесом, обивка как парадный фрак,
Не гарнитур на шесть персон, сам по себе чудак.
В столярной, мастер подмастерью искусство ремесла передавал,
Душу вдыхал в творения, не срезал стружку словно пыль сдувал.
Заканчивал работу ученик, со временем и из него конечно вышел толк,
Вот только в тот раз оплошности со сколом избежать не смог.
По качеству стул был достоин королей,
Но из-за скола он был продан один из серии за несколько грошей.
Щербатый уникальный стул проезжий прихватил купец,
Вот так он приобрёл семью, свой дом нашёл юнец.
Стул новенький приставлен был к журнальному столу,
А после стал подсобным пылясь под лестницей в углу.
Когда красавец молодой у столика стоял,
На нём сидела барышня, он мягко все изгибы обнимал.
И как же он по ней скучал потрепанный в пыли,
И лишь воспоминания пережить изгнание помогли.
Возможно стул свой так бы и окончил век,
Но вдруг его увидел другой уникальный человек.
Там где рассохлись подлокотники подклеил, подлатал,
Позолотой покрыл и стул как новый стал.
И в чем же крепости секрет порода дерева, опил,
Что простоять ещё сто лет ему хватило сил?
Теперь стоял он в фотомастерской,
Резной, с каретной стяжкой по царски дорогой.
Завпечатлиться с ним на фотокарточке был каждый рад,
На нем сидели гордо разнаряженные словно собирались на парад.
Закрылась студия, так оказался стул оставлен под луной,
