— Давай мы отложим все разговоры на потом? У меня уже не осталось сил… — шепчу я.

Зен какое-то время молчит, продолжая разглядывать мое лицо.

— Хорошо. Давай дадим друг другу пару дней. Чтобы ты приняла правильное решение.

Хочется опять ударить Дамианиса. Неисправимый мужчина! И как меня только угораздило так вляпаться⁈

— Обязательно приму, — освобождаюсь от рук Зена и чуть ли не бегу в ванную.

Включаю холодную воду, умываюсь и смотрю на себя в отражении. Губы красные и припухшие от поцелуев Дамианиса, между ног приятно ноет. Все могло бы у нас сложиться иначе. Ну почему во взрослой жизни все так сложно? Появляются принципы, которые вдруг становятся для тебя важными. Гордость и самодостаточность — это безусловно хорошо, но встречать старость в одиночестве не совсем правильно.

Когда выхожу в гостиную, Дамианис уже одет и что-то делает в телефоне. За окном рассвет. Самая сложная ночь за долгие месяцы! И чем-то напоминает ту, когда я собрала вещи и ушла из нашей квартиры с Егором, где с любовью все сама и обставила. Это было очень больно, я понимала, что ставлю точку. Бывший муж предложил перевезти вещи на съемную квартиру, а я зачем-то согласилась, глупая. Затем мы отправились в кафе у моего нового дома, чтобы обсудить формальности по разводу. Я держалась изо всех сил все сорок минут беседы, пока мой муж пил чай небольшими глотками и много говорил, а после его ухода я плакала навзрыд, словно у меня в тот день умер близкий человек.

Погода стояла теплая, я вышла из кафе, ходила по набережной и рыдала, никого и ничего вокруг не замечая. Хотя нет, помню, как подходили подвыпившие мужчины и пытались меня успокоить, среди них был фотограф. Он сказал, что мое заплаканное лицо на фоне огней ночного города поднимет рейтинги его страницы в соцсетях и за деньги предложил попозировать на камеру. Я отказалась, мне было не до того. А сейчас думаю о том, что с удовольствием бы посмотрела на те снимки.

В тусклом свете лицо Дамианиса кажется бледным, черты заостренными. Он окидывает меня напоследок взглядом и идет в прихожую. Я слышу звук закрывшейся за ним двери и вдруг ловлю себя на мысли, что подобное ощущения пустоты, страха и боли я однажды уже испытывала. Они очень похожи на те, когда я уходила от мужа…

Нутро сжимается от проведенных параллелей. А что если я больше никогда не увижу Дамианиса и это была наша последняя встреча?

— Будь эта Кира хоть четырежды смертельно больна, она не имела права так с тобой поступать, — негодует Ника и в привычной ей манере жестикулирует руками. — А сам Дамианис? Он в своем уме предлагать тебе контракт на рождение ребенка? И это в двадцать первом веке? Пусть эта властная козлина учится доверять людям. Ну или хотя бы считаться с мнением другого человека. Когда в трусы к тебе лез, никаких проблем не возникало, а сейчас появились?

Вероятно, Зен потерял над собой контроль и теперь пытается все исправить, но делает только хуже своими категоричными заявлениями.

— Вот и что мне делать? — сокрушенно качаю головой.

Второй день в каждом уголке номера меня накрывает дежа вю. Не могу перестать думать о Зене, о том, что он отец моего ребенка, обо всем услышанном несколько ночей назад. С одной стороны понимаю чувства Дамианиса, а с другой плевать, что он там чувствует. Ладно бы Зен был молод и неопытен, но ведь он взрослый и самодостаточный мужчина, а почему-то ведет себя как самый настоящий самодур. Неужели думает, что получится прогнуть меня под свою волю и ждет, что я соглашусь на его условия? А если бы я на это пошла, то как бы он отреагировал?

— Сложная ситуация, Даш. Не знаю, что советовать. Могу просто выслушать, но решение ты будешь сама принимать.

Я и так это знаю. Да я бы и не стала никого слушать кроме себя. Ведь мне потом жить с этими решениями.

— А если бы ты пережила такое же как и Зен? Захотела бы еще одного ребенка? — интересуюсь у Ники.

Она задумывается.

— Мы с Альбертом никому не рассказывали, но на двадцать пятой неделе на узи одному из сорванцов увидели порок развития. Слава богу, он не подтвердился и мальчишки у нас здоровые родились, но в тот момент мысли были в голове одна страшнее другой. Я на полное обследование легла, чуть не поседела от ожидания. Ещё раз такое пережить я бы не смогла. Причем идти на это сознательно? Нет. Но у вас другой случай.

— Почему ты не рассказывала об этом раньше?

— Психологи, как один, говорят раздели с кем-то боль. Вот мы и разделили ее с Альбертом. Сполна прочувствовали тогда свою беспомощность. Вик и Вит родились здоровыми и мы решили об этом забыть, как о плохом сне. Сейчас бы я это не перенесла и действительно задумалась о прерывании будь такие серьезные диагнозы и последствия, а тогда ни одного сомнения не было. Понимаешь к чему я?

— Не особо.

— Твоя позиция мне близка и понятна. Но и Дамианиса тоже. Вы не придете к консенсусу, пока не родится этот ребенок. Ну и по хорошему бы полностью обследоваться, обоим. Точнее уже троим. Вдруг все в порядке и мы сейчас переживаем о пустом? Кстати, твоя реакция как раз об этом говорит, что все с малышом хорошо. Я паниковала, мне было страшно, но в глубине души я сохраняла спокойствие и была уверена, что мальчики будут здоровы. Так оно и оказалось.

— Фух, ты на моей стороне, — бормочу себе под нос. — Я уже думала, выставлять тебя из своего номера.

Ника смеётся.

— Не нужно меня никуда выставлять. А вот с Дамианисом придется поговорить. Вернётся эта наглая греческая рожа из командировки и огорошишь своей беременностью. Посмотрим, как тогда запоет. Все они сначала якобы против и куча сомнений, а потом из рук детей не выпускают и паникуют больше, чем матери. Фиг с его бывшей женой, мы же не знаем, какие были у нее тараканы в голове. Дочка к тому же выздоровела и выросла. При желании могли бы наладить контакт. Видимо, так хотелось.

Да, Ника права. Скрываться — не вариант, убегать и рожать тайком — тоже. Пока Зен будет рвать и метать, смиряться с мыслью, что станет отцом, я могу слетать в Россию и пройти обследование. Но как представлю наш разговор, вся в комок сжимаюсь и дышать не могу. И чем дальше тяну, тем сложнее признаться.

— Ну и судя по тому, как этот похотливый самец до тебя домогается, с его сердцем все сейчас хорошо. Значит нет никаких оснований лишать жизни своего ребенка. Деньги, связи ресурсы имеются. Поднимите ляльку.

Ника берет меня за руку и слегка сжимает ее в знак поддержки.

— Так что при любом раскладе в беде с малышом не останетесь.

Все это конечно так, но второй раз свое сердечко я уже не склею. После Егора и так фрагментов не хватает. Где гарантии, что Дамианис его окончательно не растопчет своим заносчивым характером?

— Есть нюанс… — решаю рассказать Нике о еще одном своем страхе, который появился совсем недавно.

— Какой? — вопросительно вздергивает брови.

— Я проснулась в кровати Егора. Во сколько я ушла от Дамианиса и в каком была на тот момент состоянии — ничегошеньки не помню. Что если Зен не единственный мой мужчина в ту ночь? И без того непростая ситуация, так ещё и это…

Ника закусывает губу и долго смотрит на меня.

— Ну какая же сучка эта Кира! Сочувствую отчасти Егору. Хотя нет. Все по заслугам. Не хватало ему огонька в отношениях? Пусть получает.

— И ещё я без конца думаю о той истории, которую ты мне рассказала…

— Про Филимонову и ее мужа, который не разрешает вывозить детей за границу?

— Да.

— Ой, там полная шляпа. Она так и мыкается по судам. Ее муж ни в какую не идёт на уступки. Считает ее последней дрянью, которая разрушила семью и оставила его с разбитым сердцем. Обычно мужики сразу же от всего открещиваются и начинают новую жизнь, а тут обратная ситуация. Думаешь, Зен из таких?

— Я без понятия какой он. Судя по последней ночи ты охарактеризовала его как нельзя лучше: властный самодур.

— Жаль тебе выпить нельзя. А я пожалуй сниму стресс. Спустимся в бар?