Взять машину мама разрешила. «Я или буду голодать, или попрусь в магазин пешком в темноте» – отличный аргумент для любой матери.

Я взяла в ее сумке ключи от чёрной Ауди А8. Появится хоть одна царапинка – мне конец. Придётся дожидаться, когда она наконец-то исполнит свою мечту и откроет клинику. И работать в ее клинике до конца своих дней за стакан воды и «спасибо», чтобы окупить ремонт этого железного коня. Но кушать-то хочется.

Перед отъездом заглянула к брату. Он все еще играл в «Звёздные войны». Немного пожурила его, что вредно играть в видеоигры так долго, дала подруге фен, чтобы та подсушила волосы, и наконец уселась за руль.

В магазине Вика была как обычно шебутной. Не успела я даже осмотреться, как подруга решила, что сегодня мы будем готовить пасту с копченой курицей и грибами, и уже через пару минут все ингредиенты для ужина лежали в нашей продуктовой тележке. Помимо них она зачем-то взяла десяток яиц, молоко, шоколадное печенье, сырные чипсы, две пачки сока, бутылку колы и килограмм бананов.

– Я заплачу, – остановила подруга, когда на кассе я приготовилась доставать кошелёк.

Я лишь пожала плечами: заплатит так заплатит.

– Слушай, – предложила Вика, когда мы разложили продукты в два пластиковых пакета, – поскольку мужским обществом мы сегодня обделены, поехали с тележкой до машины.

– Не положено же…

Подруга лишь презрительно фыркнула:

– Рыбникова, ты не выживешь в этом мире!

И, взяв управление тележкой в свои руки, она быстро устремилась к выходу. У разъезжающихся дверей подруга кокетливо подмигнула охраннику и еще быстрее вылетела из супермаркета. Охранник перевёл взгляд на меня, но я лишь пожала плечами. Мол, ничего не могу поделать.

– Надо будет потом ее обратно… – сказала я уже на улице, но тут же осеклась.

Облокотившись на бампер моей (точнее, маминой) машины, стоял и блаженно курил сигарету препод по оперативной хирургии.

– Герман Андреевич?

– Здравствуйте, – кивнул он, как будто мы просто пересеклись в коридоре университета.

– Не позволите узнать, что вы…здесь делаете? – произносить это было неловко. – Это моя машина.

– Ваша? Так значит вот кто оставил нехилую отметину на моей двери.

– Какую еще отметину? – меня прошиб холодный пот. Неужели я все-таки успела что-то натворить?

Герман Андреевич бросил сигарету, придавив ее носком лакированного ботинка, и медленно поднялся. Прошёл к чёрной «Мазде» и молча указал на заднюю дверь. Царапина, красовавшаяся там, была совсем небольшой, но отчетливо выделялась на чёрном фоне.

– Что за мамонт учил вас парковаться, Рыбникова? Или вы надеялись через окно вылезти? Боже, да кто вам вообще доверил Ауди?! Такому водителю только на «Матизе» и ездить. Маленькая и разбить не жалко.

– Я… – начала я, но на самом деле не знала, что здесь можно сказать. К глазам подступили непрошеные слёзы.

– Послушайте, Герман Андреевич! – вступила в разговор Вика. Имя и отчество преподавателя она произнесла с особым выражением. – С чего вы вообще взяли, что это мы оставили царапину? Как докажете, что раньше ее не было? Да может вы сами об кого-то обтерлись! А виноваты во всем как всегда бедные женщины. Презумпция невиновности, не слышали о таком понятии?

– Вы совсем за дурака меня принимаете? – он даже слегка повысил голос. – Вы хоть знаете, сколько стоит покраска?

– Я оплачу, Герман Андреевич, только прошу, давайте разъедемся, – поспешно сказала я, понимая, насколько опрометчивым было это предложение. Для того, чтобы оплатить покраску герасимовской «Мазды», мне придётся вывернуть все свои копилки. Но даже этого не хватит.

– Едь домой, Рыбникова. И чтобы в следующий раз за километр, слышишь, за километр, держалась от моей машины!

Не успела я и рта раскрыть, он открыл водительскую дверцу и скрылся внутри своего автомобиля. Загорелись фары, и через несколько секунд «Мазда» тронулась с места, оставляя нас в одиночестве и недоумении.

– Вот так встреча… – пробормотала подруга. – Что он вообще здесь делает?

Но я лишь недоуменно пожала плечами. Встретить Германа Андреевича в университете или хотя бы в центре города было бы не так странно, как на нашей богом забытой окраине.

На следующее утро мы с трудом проснулись от третьего будильника и выползли из дома, чтобы поехать на пары. Ненавижу просыпаться рано. Особенно когда тебе к первой. Особенно когда эта первая пара – информатика. Не понимаю, зачем в принципе придумали информатику на третьем курсе медицинского. Учить информатику – это еще даже хуже, чем учить физику.

День в университете тянулся мучительно долго. Домой я решила отправиться пешком. Дорога от корпуса до нашего поселка не близкая – около полутора часов, но мне требовалось срочно проветрить мозги – после трёх пар они превратились в жидкий кисель. К тому же, последние тёплые осенние деньки очень располагали к моей затее.

Когда я влетела домой, в наушниках на полную громкость играли любимые Imagine Dragons. Из коридора показался брат. Он что-то говорил, но из-за музыки я не смогла разобрать слов.

– Чего? – переспросила я, поставив песню на паузу.

– Спрашиваю, ты купила что-нибудь вкусненькое? Колу? Чипсы со вкусом краба?

– У меня было три пары и я устала, как ломовая лошадь, сам купи, – фыркнула я.

– Ну и куплю. Себе. А тебе – нет! – брат показал мне язык и побежал в свою комнату на второй этаж.

– Не очень то и хотелось! Правильно делаешь, что проваливаешь – не беси меня.

Я устало кинула рюкзак на тумбочку в прихожей и сняла мою любимую замшевую косуху. Неимоверно хотелось рухнуть на кровать и провалиться в мир прокрастинации, но еще больше хотелось есть. К счастью, у нас осталось кое-что от вчерашнего ужина.

Не переодеваясь, я проследовала на кухню. На обеденном столе стоял огромный букет бордовых роз. Удивлённо вскинула брови: раньше их здесь не было. Странно. Наверное, доставка от кого-то из маминых пациентов – не брату же, в конце концов, их подарили.

– Максим! – прокричала я, но брат не ответил. – Эй, Макс!

Подниматься на второй этаж специально не хотелось, так что я решила, что спрошу про букет как-нибудь позже. Но делать этого не пришлось: через минуту брат сам возник в дверном проеме.

– Чего кричишь?

– Что за цветы? У тебя появился поклонник?

– Пф, – фыркнул он, – это тебе, вообще-то. Опять кучу женихов вокруг себя собрала!

– В смысле – мне? – не поняла я.

– В коромысле. Я за чипсами.

– Стой, – схватила брата за футболку я, – и объясни нормально.

– Чего тут объяснять-то? Там записка, сама и прочитай.

Я перевела взгляд на роскошный букет. Между бутонов и правда белела небольшая бумажка. Я осторожно вытянула находку и развернула ее. Бумажка была чуть сырой.

«Я дарю тебе эти семнадцать роз. Прямо как в твой семнадцатый день рождения».

В секунду весь окружающий мир перестал существовать. Осталась

только я и эта странная записка. На лбу выступил холодный пот, остальное тело бросило в жар. Не надо даже думать (хотя сейчас я и так утратила эту способность) – я знала, кто это. Только один человек мог написать такое. Только ему принадлежал этот почерк.

– Кто принёс эти цветы?! – почти прокричала я.

– Да ник-кто, – кажется, Макс не ожидал такой резкой смены настроения.

– Что значит – никто?! Отвечай быстро! Кто! Принёс! Эти! Гребанные! Цветы!

– Да они на крыльце лежали, – попятился назад брат. – Я со школы пришёл, а они лежат. На крыльце, прямо под дверью. Ну, я и забрал их, в вазу поставил. Красивые ведь…

– Ты кого нибудь видел? – схватила его за футболку я. – Отвечай! Был кто-то рядом с домом?

– Да не видел я никого!

– Может, кто-то попался тебе навстречу по дороге? Или, наоборот, шёл в другую сторону от дома?

– Говорю же, никого не было! Может объяснишь уже, что происходит? И вообще, отпусти меня!

– Да нет, ничего… – пробормотала я, поняв, что от страха перегнула палку. – Просто жених очень назойливый.