– Ты чего такое говоришь?

Я понимала, что он не всерьез, а все равно что-то царапнуло в груди.

– Ладно-ладно, шучу я, – вздохнул он. – И чего им на ночь глядя хворать вздумалось? Пойду я тогда. Не буду тебе мешать.

– Это не пациент. Ко мне пришел столичный следователь.

Светло-серые глаза Рэду тут же потемнели до цвета предгрозового неба.

– И по какой же причине он приходит столь поздно?

– Ты знал, – ахнула я. – Ну да, конечно. Все время забываю, что в Брышеве новости разлетаются как ветер.

– Только вот почему ты мне не рассказала, что вчера произошло? – Рэду злился. И злился очень даже – ноздри так и раздувались. Голос так и звенел от ярости, хоть он его и не повышал. – И почему он пришел сегодня в это время?

– Ну ты же ко мне ходишь по вечерам за дармовой едой? – буркнула я.

– Ну так я же друг. Мне можно. – И тут Рэду замолчал, внимательно вглядываясь мне в глаза. Потом резко обернулся к закрытой двери, ведущей в коридор. – Так он что, тоже пожр… поесть пришел?

– По делу он пришел, из-за которого сюда приехал. Ну и пожр… поел. Не могла же я его голодным оставить.

– Ты не могла, да, – уже по-доброму усмехнулся друг. – Ладно, я сегодня останусь без твоей стряпни. Но чтоб завтра обязательно все рассказала.

– Конечно-конечно, – закивала я.

И выпроводила Рэду.

Расскажу ему. Ну-ну. Дружба-дружбой, а есть дела, куда близких посвящать не стоит.

– Выпроводили своего ревнивца? – спросил Падуану, как я вернулась.

Я приподняла брови, удивленно на него уставилась и чуть не рассмеялась.

– Я спросил что-то смешное?

Покачала головой, уже еле сдерживая смех. Вспомнилось, как Рэду спрашивал не завела ли я себе мужика. Потом не выдержала и прыснула.

– Ничего смешного, – заверила сыскаря, не позволяя губам растянутся в улыбке. – Вы, кажется, собирались уходить, – напомнила я.

– А меня там за углом никто дожидаться не будет?

– Боитесь?

Падуану хмыкнул. И даже отвечать не стал – мол, это ниже нашего сыскарского достоинства.

Надеюсь, Рэду хватит ума действительно его не подкарауливать.

Пришлось встать очень рано, чтобы успеть хоть что-то сделать из накопившихся дел и со спокойной совестью отправиться на встречу к сыскарю.

Только вот меня никто не предупредил, что искать его нужно не в управе, а в доме, где он остановился.

Дом принадлежал Богне – вдове, давно проживающей одной, так как дети ее разъехались. Дом ее был разделён на две половины: одна та, где жила Богна и ее дети, когда все же приезжали к ней, вторая – которую она сдавала. Разумеется, гости у неё бывали редко – ну кто будет наведываться в такую глухомань? Так, в основном случайные путники.

Я постучала в окно, до которого еле дотянулась. Тихо. Никто не вышел. Постучала в дверь. Аналогично. Толкнула ее и зашла. Сам же звал!

Чисто, аккуратно, пусто. Впрочем, Падуану с Шербаном, судя по всему, были неприхотливы. Им хватало и той скудной обстановки, что тут имелась.

За слегка потрепанным столом сидел сыскарь. Он обложился исписанными листами и внимательно в них вчитывался. Вид Падуану имел замученный и задумчивый. А ещё несколько потрёпанный. Ну, конечно! Никто даже не пытался отдохнуть.

Зато его помощник, сидевший у окна, которое выходило во двор, и ковыряющий морозный узор, имел вид до неприличия бодрый. На щеках его горел здоровый юношеский румянец.

– День добрый! – поздоровалась я.

Падуану лишь кивнул и махнул рукой в сторону свободного стула.

Шербан же вздрогнул, и его ноготь с противным писком проскрежетал по стеклу. Сыскарь поморщился, бросил на подчиненного недовольный взгляд, но ничего не сказал.

– Как спалось? – поинтересовалась я.

Помощник то ли икнул, то ли крякнул. Только вот не к нему же обращалась.

– Замечательно, – буркнул Падуану.

– Я, если что, исключительно как консультант по врачебным вопросам интересуюсь, – произнесла я и покосилась на Шербана. Тот стремительно покраснел. Прелесть! – Не подскажите, уважаемый, где у вас здесь кухня? – спросила у того же Шербана.

Он проводил меня до искомого помещения и попытался улизнуть, бросая на меня подозрительные взгляды.

– Стоять! – я почти рявкнула. – Шагом марш за водой!

Папенькины замашки проснулись.

Протянула пареньку ведро и чуть подтолкнула к двери.

На кухне было скудно в плане утвари, не говоря уже о запасах, которых вообще не было. Впрочем, гости могли заказывать обеды у хозяйки. Только вот откуда тогда такой голод в глазах?

Наконец, Шербан принёс воды. Бедняга, видимо, притомился. Кудри прилипли ко лбу, руку еле разжал, ставя на стул ведро. Да еще и воду расплескал. Ничего, на чай оставшейся должно хватить.

Я недоверчиво понюхала чайник – вроде бы ничем посторонним не пах. Но на всякий случай сполоснула, а после вскипятила воду.

Шербан все же улизнул с кухни. Оно и к лучшему – я смогла перевести дух. Как-то резво я начала…

– Что это? – удивленно уставился на чашку Падуану.

Я поставила ее прямо на его бумаги – чтобы наверняка заметил.

Вместо ответа приподняла бровь и выжидательно посмотрела на сыскаря. Тот усмехнулся, покачал головой и жадно вдохнул аромат чая. С тем самым сбором – я на всякий случай его прихватила. Догадывалась же.

Как и о том, что кое-кто будет вновь голодным. Поэтому из-за спины выдвинула тарелку на этот раз с булочками с изюмом.

С такой благодарностью на меня давно не смотрели. Даже как-то неловко стало.

– Спасибо! – с чувством произнес Падуану и принялся наконец-то завтракать.

От окна послышалось недовольное сопение.

– На кухне еще остался чай, – как бы невзначай заметила я. – И пара булок.

Шербан неспешно поднялся и медленно побрел на кухню. Только вот в коридоре шаги его явно ускорились.

– Вы наша спасительница, – произнес сыскарь.

– Должны будете, – спокойно ответила я.

Падуану подавился чаем.

Я невозмутимо продолжила:

– На всех не напасешься. Кстати, почему вы не обратились к хозяйке? У нее, насколько я знаю, обеды должны входить в стоимость аренды.

– Замотался, – развел руками Падуану. – Да ещё и утром повесил на окна и двери глушилки, чтобы никто не беспокоил. А насчёт хозяйки: она к нам, как я понял, сама заходить боится.

– Так я и подумала, – хмыкнула я. – Ничего, я уже договорилась. Сказала Богне, что вы совсем не возражаете, если она будет оставлять обед в прихожей. Вам останется лишь разогреть, если вдруг забудете.

Я ожидала нагоняя за излишнюю самонадеянность, но… Теперь уже сыскарь смотрел на меня почти влюбленными глазами. Впрочем, не особо-то я и купилась. Хотя приятно, чего уж там.

Шербан вернулся как ни в чем не бывало. Прошел к окну, совсем не глядя в нашу сторону. А потом резко развернулся и стремительно приблизился ко мне.

Мягкий, чуть влажный поцелуй в руку. Я даже не успела отдернуть ладонь.

– Спасибо! – воскликнуло это чудо.

Со стороны Падуану раздался смешок.

Прочистила горло и сложила руки под грудью, чтоб больше никто не хватал.

– Итак, – произнесла я.

Сыскарь откинулся на спинку стула и ответил:

– Пусть Ионит и введет вас в курс дела.

Паренек тут же принял важный вид и достал из внутреннего кармана пиджака блокнот.

Я чуть не застонала вслух.

– А может все-таки лучше вы? – тихонько обратилась я к Падуану.

– Дайте Иониту шанс. Ты же справишься?

Он повернулся к пареньку.

Тот покраснел, и мне стало жутко стыдно за свое поведение. И все же он кивнул.

А дальше принялся рассказывать. Как ни странно, интереснее, чем ранее.

Оказывается, они приехали в соседнюю Дымбовицу, где еще осенью пропал мужчина. Но следователю по особо важным делам из столицы это известно стало лишь сейчас. Как и то, что в Сату, что была в трех дня пути отсюда, также пропал мужчина. А также в Прахове, Эрнее, Тулче. Эти поселения от Брышева находились от одного до шести дней пути. Это если летом, конечно. Зимой время растягивалось на неопределенный срок. Родственники одного из пропавших наняли некроманта, и он смог найти место, где избавились от трупа. Вероятно, его сожгли. А поскольку времени прошло слишком много, даже пепла не осталось. Некромант смог лишь установить, что в том месте была смерть и там же связь человека с этим миром пропала. А какой смерть была – насильственной, естественной – понять, увы, не удалось. Впрочем, кто как не убийца будет избавляться от трупа? При проверки остальных случаев оказалось все также, по аналогии. Что-то я совсем не улавливала связь, поэтому перебила Шербана и повернулась к Падуану: