– Отпустите! – молю я и пытаюсь вырваться, но практически не могу пошевелиться.

Мужчина, схвативший меня силен, как недвижимая скала. Одной его руки достаточно, чтобы удержать на месте такую малышку, как я. Лютому хищнику ничего не стоит придавить беспомощного воробьишку мощной лапой. Но я не оставляю попыток даровать себе свободу. Бесполезно ерзаю на месте и хнычу.

– Нравится тереться киской о мои бедра? – ухмыляется Зверь.

Меня обдает жаром от его слов. Он пробегает по телу горячей волной. С макушки до пяток накрывает. Чувствую, как загораются уши и щеки. Да все мое тело пылает, точно только что меня бросили в раскаленный адовый котел.

– Пожалуйста, прошу, отпустите! – плачу я, но больше не пытаюсь высвободиться, не хочу доставлять ублюдку удовольствия. – Если отец сказал, что найдет деньги, значит он их найдет. Сдержит слово! Я уверена в нем. Только не забирайте… Пожалуйста, оставьте меня здесь…

– Когда-то я тоже был уверен в твоем отце, детка… – огрубевшие пальцы стирают мои слезы. – А потом он посадил меня за решетку. Тот, от кого я ожидал подставы меньше всего. И теперь, – лицо бандита находится так близко к моему, что я зажмуриваюсь, – я не доверяю никому кроме себя.

Милана

Мне не разрешают взять из комнаты ничего. Ни вещи, ни телефон. Даже белье. На мне его нет, лишь легкий домашний костюм, состоящий из коротких шорт и маечки. Но акцентировать на этом внимания не хочется. Вдруг Зверь сорвётся и претворит свои угрозы в жизнь?!

Спускаемся по лестнице. Мужчина идёт позади меня, изредка подталкивая в спину, когда я замедляюсь. Мои ноги не слушаются. Я так и норовлю споткнуться на ровном месте, но налитые свинцом конечности не поддаются контролю.

В груди тоже нависла тяжесть, которая увеличивается с каждым шагом, растёт, побуждая цепенеть от страха и разочарования.

Каждый шаг даётся все сложнее, особенно тогда, когда я понимаю, что в гостиной внизу подозрительно тихо. Не слышно голосов родителей, лишь негромкую мужскую речь и редкие смешки.

Так и есть. В комнате непринуждённо беседуют пятеро. Родителей нет. Половина мебели перевёрнута. Шкафы выпотрошены. Господи! Я даже не слышала когда это случилось, хотя должна была.

На самой последней ступеньке я останавливаюсь и резко разворачиваюсь назад, чтобы сбежать, но тут же впечатываюсь в широкую мужскую грудь.

– Куда собралась, детка? – вздрагиваю от вибраций низкого мужского голоса. – Выход с другой стороны. Или ты все же решила отдаться мне прямо сейчас? – мужчина саркастично выгибает бровь, а я гляжу на него распахнутыми от ужаса глазами.

Подельники вторят речи главаря неприятным присвистыванием. Сглатываю. Толкаюсь ладошками в крепкую грудь, чтобы отстраниться. Удивительно, но бугай ослабляет хватку.

– Где родители? – срывающимся голосом спрашиваю я. – Вы что, убили их? Убили?

Осознание этого факта стреляет в виски болевой вспышкой. Голова становится огромной. В ушах нарастает шум. Все так пульсирует, что я, скорее всего, даже не услышу ответа головореза.

– Пока нет, – заявляет Зверь. – Но мне это ничего не стоит… Помни об этом, когда соберёшься выкинуть какую-нибудь глупость.

Его слова слышу точно сквозь толстый слой ваты. Все плывет. Мир вокруг смешивается в одно цветное пятно. Никак не получается ухватиться за реальность.

Меня снова подхватывают под руки и куда-то тащат. Я перебираю ногами не разбирая дороги.

– Папа! – кричу, озираясь по сторонам. – Папочка!

Меня заталкивают на заднее сидение автомобиля. Как мешок с картошкой просто швыряют туда, не справляясь о том, что я при этом чувствую.

Мои щёки мокрые от слез. В голове до сих пор пульсирует невыносимая боль. Но я должна освободиться. Просто обязана выбраться! Набрасываюсь на дверную ручку сразу же, как только мужчины захлопывают дверь авто. Дёргаю ее со всей силы, но она не поддаётся. Никак не хочет выпускать.

От безысходности меня снова накрывает рыданиями. Закрываю лицо ладонями. Неужели, все кончится именно так? Даже в страшном сне такого не представить! Не выдумать нарочно!

Через пару минут в салоне автомобиля оказываются ещё три мужчины. Рядом со мной, на диванчик, опускается главный. Несмотря на то, что в машине достаточно просторно, он все равно занимает очень много места. И находится так близко, что я кожей ощущаю его присутствие. Волоски на теле дыбом встают. И эта близость задевает меня сильнее, чем должна.

– Трогай, – односложно командует он, и большой тонированный внедорожник рвёт с места.

Напоследок поворачиваю голову в окно, смотрю на скрывающийся из виду серый особняк. Он почти не вызывает во мне никаких чувств, как и все те, другие дома, в которых мы жили последние три года. Мы меняли место жительства раз в полгода. То и дело переезжали. Признаться, некоторые вещи я даже не распаковывала, потому что знала, что вскоре их придётся собирать вновь.

Родители не любили разговоров на эту тему. Я практически ничего не знала кроме того, что так надо. Этот односложный ответ я слышала почти каждый раз, когда задавала мучивший меня годами вопрос. Даже теперь, когда я стала совершеннолетней, родители не потрудились объяснить мне причину столь частых переездов. Хотя, конечно, мне было предельно ясно, что мы просто-напросто прячемся. Вот только до сегодняшнего дня я понятия не имела от кого.

У меня не было ни парня, ни подруг, ни нормальной школы. Почти в каждой я была всего лишь «новенькой», которая за шесть месяцев не успевала влиться в коллектив.

Из всех друзей детства у меня осталась всего одна подруга, с которой, к счастью, мы до сих пор не потеряли связь, и почти ежедневно общались по видеосвязи.

Так что один из временных особняков не вызывал у меня никаких чувств, а вот родители, судьба которых осталось мне неизвестной, значили очень много.

Я всматриваюсь в окно до тех пор, пока за поворотом не исчезает последний кусочек крыши действующего семейного гнезда, все надеялась, что увижу родителей, пойму, что они ещё живы, и им ничего не угрожает.

Но мои надежды не оправдываются. Позади остается лишь унылый особняк без всякого намёка на то, что мать и отец все ещё там, что они до сих пор живы.

Милана

Наш автомобиль быстро несется по поселку. Намного быстрее, чем требуется. Богатые дома с большой скоростью мелькают за окном, а вскоре и вовсе остаются где-то позади, точно так же, как и вся моя жизнь до этого момента.

"Отец найдет деньги!" – уверяю сама себя. Не знаю сколько там запросил похититель, а, главное, за что, но папа меня ни в коем случае не бросит, не оставит в лапах этого монстра! Я точно знаю!

Мужчины лишь изредка перекидываются короткими фразами. Но они все равно не имеют для мня никакого смысла. Мне не удается узнать куда мы едем или услышать хоть что-то полезное. Да и какой смысл? Предельно же ясно, что информация – последнее, что может помочь мне сейчас. Так что вся надежда на папу и честность здоровенного бандита.

Всматриваюсь опухшими глазами в проносящиеся мимо автомобили. Хочется, чтобы их пассажиры заметили меня, обратили внимание, поняли, что я тут не по своей воле, спасли… Но разве такое возможно? Им нет до нас никакого дела. А если бы и было, сквозь глухую тонировку все равно невозможно было бы заметить, что происходит внутри. Даже если бы меня тут убивали – никто бы не узнал.

Сижу без движения. Пытаюсь просчитать время, чтобы хоть приблизительно понимать, как далеко от дома меня увезли. Реагирую на каждое движение сидящего рядом зверюги. То и дело вздрагиваю. Пугаюсь его близости и шумного дыхания. Боюсь посмотреть в его сторону. Мне легче, когда не вижу, потому что можно представить, что я здесь одна. Запудрить себе мозги ровно до тех пор, пока мужчина снова не даст о себе знать словом или размашистым движением.

Наш автомобиль резко замедляется прямо посередине трассы. Верчу головой, пытаясь понять, что случилось.