По словам некоторых маршалов – Конева, Рокоссовского, Соколовского, присутствовавших на этом заседании, цель его состояла в том, чтобы убедить военачальников в заговорщицкой деятельности Жукова. Для этого в застенках Берии были сфабрикованы «показания» более семидесяти арестованных офицеров и генералов. В их числе были и «показания» главного маршала авиации А. А. Новикова. Из этих «показаний» следовало, что маршал Г. К. Жуков якобы возглавляет военный заговор. Кроме Сталина, Берии и Кагановича, на заседании присутствовали руководящие деятели Министерства обороны (Булганин, Василевский, Голиков, Жуков, Конев, Соколовский, Рокоссовский, Рыбалко, Штеменко и некоторые другие). Вел заседание Сталин. Для зачтения «показаний» А. А. Новикова слово было предоставлено С. М. Штеменко.

На заседании дважды выступил Сталин, выступали также Берия и Каганович. Их речи носили открыто обвинительный характер, они в основном опирались на «показания» Новикова. Иным было содержание речей военных деятелей. Они, конечно, критиковали Г. К. Жукова по многим вопросам, но решительно отвергли вымысел о готовящемся военном заговоре. В своем выступлении Жуков доказывал, что он ни к какому заговору не причастен. Обращаясь к Сталину, он сказал: «Очень прошу вас разобраться в том, при каких обстоятельствах были получены показания от Новикова. Я хорошо знаю этого человека, мне приходилось с ним работать в суровых условиях войны, а потому глубоко убежден в том, что кто-то его принудил написать неправду».

Уместно отметить, что в показаниях содержались и другие обвинения в адрес Жукова. Например, в показаниях Новикова отмечалось, что Жуков считал Сталина совершенно некомпетентным человеком в военном деле, что он «как был, так и остался «штафиркой» (термин, часто употреблявшийся в старой русской армии для наименования штатских людей). В показаниях далее указывалось, что при посещении войск Жуков якобы располагался вдали от линии фронта, а на этом основании делался намек на трусость полководца.

Самое серьезное впечатление на Сталина, по словам Жукова, произвело выступление маршала бронетанковых войск П. С. Рыбалко. Он прямо заявил, что давно настала пора перестать доверять «показаниям, вытянутым насилием в тюрьмах». Далее он привел убедительные факты, опровергавшие клеветнические измышления о «трусости» полководца.

Довольно резко против Жукова выступил Ф. И. Голиков, хотя и он отверг идею о подготовке военного заговора. Он обвинял его в невыдержанности и грубости по отношению к офицерам и генералам, утверждал, что часто при появлении Жукова в войсках наблюдались якобы даже элементы страха и подавленности среди некоторой части офицеров и генералов. Далее Голиков говорил о том, что Жуков злоупотреблял властью. При этом он сослался на тот случай, когда в 1943 году Жуков освободил его от командования войсками Воронежского фронта. Но в это время Сталин вставил в речь Голикова одну существенную реплику: «Жуков в данном случае не превышал власти, он выполнил мое указание». Комментируя его слова, маршал заметил: «Реплика Сталина не убедила Голикова. Он и до сих пор считает меня главным виновником крушения его полководческой карьеры».

Сталина, конечно, не удовлетворили выступления военных деятелей. Он ждал от них нападок на Жукова, его разоблачения, но этого не получилось.

Первоначально Сталин, видимо, намеревался после заседания арестовать Жукова. Однако, ощутив солидарность высших военачальников с Жуковым, он отказался от своего замысла. Вскоре Жуков был отправлен командовать войсками Одесского, а затем Уральского военного округа. Его пребывание в этих округах справедливо считается первой опалой полководца.

Вспоминая впоследствии о «деле Жукова», маршал В. Д. Соколовский сказал мне: «Мы Жукова не хотели отдавать на расправу Сталину!» Да, солидарность членов Высшего военного совета помешала Сталину расправиться с полководцем. Особенно высоко Г. К. Жуков отзывался о мужественном выступлении П. С. Рыбалко, который без каких-либо оговорок начисто отверг клеветнические измышления, добытые от подследственных палачами Берии.

Заканчивая беседу с писателем, И. С. Конев указал, что разбор так называемого «дела Жукова» может много дать для уяснения «всей последующей обстановки в армии, многих личных отношений, сложившихся впоследствии». К сожалению, своей точки зрения на этот вопрос полководец не высказал. И мы можем лишь предполагать, что он имел в виду. И об одном мы можем судить вполне определенно.

Первая опала Г. К. Жукова продолжалась почти семь лет и закончилась лишь после смерти Сталина, в 1953 году. Вторая его опала, начавшаяся осенью 1957 года, продолжалась почти целое десятилетие, а если учесть и рецидивы этой опалы, то закончилась она лишь со смертью полководца – в 1974 году. Всего, таким образом, выдающийся национальный герой нашей страны почти четверть века (или треть своей жизни) находился в опале.

Г. К. Жуков как руководитель и как военный деятель имел немало недостатков, совершал ошибки и просчеты, но не они служили основанием для его опалы. Истинными причинами были огромный авторитет полководца в народе и в армии, зависть и клевета. Именно под влиянием этих причин ему вначале «шили дело» об антиправительственном заговоре, а затем навесили ярлык «бонапартиста». Но стоит заметить, что эти клеветнические измышления оставались на поверхности и не проникали в душу народа.

Николай Григорьевич Павленко, генерал-лейтенант,

доктор исторических наук, профессор

«ЗС» 12/1988

Калашников К. А., Феськов В. И., Чмыхало А. Ю., Голиков В. И. «Красная армия в июне 1941 года» (статистический сборник). – Новосибирск: Сибирский хронограф, 2003

22 июня 1941 года Красная армия и советский народ в целом столкнулись с самым трагическим испытанием в своей истории.

В каком состоянии, с какими достижениями и просчетами страна и армия в чисто военном отношении подошли к часу Х? Мы все еще знаем об этом не слишком много, в наших знаниях остаются многие пробелы. А ведь ответ на этот вопрос помогает понять не только истоки конечной победы и причины поражения 1941-го года, но и сущность общества и правящего режима, существовавшего в нашей стране.

Группа томских историков собрала под одной обложкой, прежде всего в виде статистических таблиц, все данные о состоянии Красной армии и ее противников в июне 1941 года. Использованы и открытые публикации в журналах и сборниках документов, и данные прежде секретных сборников Министерства обороны о кадровом составе и вооружении Красной армии. В книге приведены, в частности, номера всех советских дивизий, вступивших в бой в 1941-м, и прослежена их дальнейшая судьба. Перечислены все командиры дивизий, бригад, корпусов и армий, вступившие в бой 22 июня 1941 года. Приведен полный список советских генералов 1941-го года и их должность в конце войны или в момент гибели. Таким образом, в книгу, состоящую по большей части из сухой статистики, привнесена человеческая составляющая.

В целом авторами сделано большое и нужное дело. Сделан моментальный срез Красной армии по самым различным параметрам накануне одного из самых трагических моментов ее истории. В результате Красная армия предстает перед нами в виде весьма мощной и грозной машины, которая, однако, при ближайшем рассмотрении отличалась громоздкостью, неповоротливостью и плохой пригонкой друг к другу отдельных своих частей.

Авторы стремятся оценить лишь собственно военную составляющую, отказавшись от любой оценки «с каких-либо идеологических, экономических или политических позиций, предоставив эту возможность читателю».

В книге кратко рассказывается, как в процессе подготовки к войне формировались те или иные соединения Красной армии. Оригинальной представляется предложенная в книге методика оценки сравнительной боеспособности советских и немецких войск. Максимальная оценка – три «плюса», минимальная – два «минуса».