И насколько хватало взгляда — и снизу, и сверху — везде сплошной мрак, а с противоположных сторон друг на друга надвигаются огромные волны чернее самой тьмы. Сокрушительные, смертоносные, они мчатся настолько стремительно, что невозможно рассмотреть, из чего они состоят. Люди это или звери или же разбушевавшаяся природная стихия? И когда до столкновения остаются считанные секунды, на краткий миг приоткрывается истинная картина — небывалое по своей неправдоподобности и мрачной красоте зрелище. Сильные тела людей в одно мгновение превращаются в тела могучих зверей и бросаются рвать клыками себя подобных, но пришедших с другой стороны. Кровь, стоны, крики и звериный рык разносятся на большие расстояния, заставляя разрываться сердца тех, кто в страхе ожидает самого худшего — смерти близких и горячо любимых людей. Земля содрогается от происходящего ужаса.

Юношу сковал животный страх. Он хотел отвернуться — и не мог. Он видел. Чувствовал. Знал. Вдруг ветер донёс до его слуха плач. Юноша обернулся, поднял голову и увидел её. На краю самой высокой скалы стояла дева, она была настолько красива, что стало больно глазам. Чёрные одежды, укутывающие её с головы до ног, живой дымкой стелились далеко позади неё. Она простирала руки в ту сторону, где шла кровопролитная битва, и безутешно рыдала. Его потянуло к деве. И вот он уже стоит за её спиной, не решаясь подойти и утешить разбитое горем сердце несчастной. Краем глаза заметил ещё одну деву. Одетая в белоснежные одеяния, она стояла немного поодаль от края, в отчаянии обхватив себя руками. И каждый раз, когда в ночи раздавался зов очередного погибающего зверя, она невольно содрогалась. По щекам светлой красавицы бежали слёзы. Вот она решительно сделала несколько шагов по направлению к чёрной деве и обняла её, притягивая к себе и заставляя отвернуть взор от творящегося внизу ужаса. Всё правильно: без Света нет Тьмы, и наоборот. Они всегда идут рядом.

— Не будет мне больше покоя! — прошептала чёрная дева, с благодарностью принимая сочувствие своей сестры. — И не хватит вечности, чтобы исправить ныне содеянное…

— Отныне на этой земле не будет покоя никому — ни живому, ни мёртвому, — прошелестел голос светлой красавицы. — Но надежда есть всегда. — Она перевела взгляд на юношу и грустно улыбнулась. — Не отчаивайся, сестра. Я помогу.

— Но как? — воскликнула чёрная дева.

— Только любовь сможет спасти этот мир, — торжествующе возвестила светлая красавица, и голос её разнёсся далеко окрест, гонимый ветром. Чёрная дева пристально всмотрелась в лицо своей сестры. Затем повернула голову и, проследив за её взглядом, устремила чёрный взор в самую душу юноши.

Он вздрогнул и медленно попятился, не в силах оторвать своего взгляда от прекрасных ликов. Он увидел в их лицах вечность бытия, равновесие, обещание жизни, смерти, счастья, горя, любви… Он знал: это всего лишь сон. Он захотел проснуться, но не знал, как это сделать. А может, вовсе и не сон это? Почему тогда всё так реально: и ветер, ласкающий кожу, и звуки битвы? Почему до боли в позвоночнике он не может заставить себя повернуть голову, чтобы отвести свой взор в сторону?

Светлая красавица улыбнулась.

— Уже скоро, — прошептала она, даря обещание и надежду.

Сердце пропустило удар, заставляя юношу содрогнуться всем телом.

— Проснись, — прошелестел в его ушах голос чёрной девы.

Юноша вздрогнул и открыл глаза. В голове набатом продолжал звучать голос тёмной красавицы: — Проснись.

Рука потянулась убрать с мокрого лба прилипшую прядь волос, мешающую обзору. Он зябко поёжился от ночного холода и беспокойно обвёл всё ещё замутнённым со сна взором пустое помещение, перебегая взглядом от узкого оконного проёма к противоположной стене, задержавшись лишь на мгновение на особо подозрительных тёмных участках. Приподнялся и замер, внимательно рассматривая чёрный провал единственного входа в помещение.

— Ведь приснится же такое! — Юноша облегчённо вздохнул и снова улёгся, закутываясь в дорожный плащ и смеживая веки.

— Проснись.

На этот раз прошелестело совсем рядом, заставив подскочить на месте и тут же рухнуть обратно — ноги спеленал собственный плащ. Больно ударившись и судорожно сжимая в руках единственное своё оружие — старинный родовой кинжал, юноша осторожно повернул голову и уставился на чумазое детское лицо.

«Нежить, — пронеслось в голове. — Это же надо так попасть!»

На мгновение он замер, не в силах поверить в происходящее. Как‐то особо не внушали доверия маленькие дети, взявшиеся из ниоткуда посреди ночи в развалинах полуразрушенного замка. Он наклонился, быстро освободил ноги и откатился в сторону. Занёс правую руку с ножом для удара, ожидая неминуемого нападения, а левой рукой подтащил к себе скромные пожитки — небольшую походную сумку.

Ребёнок с интересом наблюдал за его метаниями.

— Точно проснулся.

Лучезарная улыбка озарила детское лицо. Не обращая внимания на нож в руке юноши, ребёнок на четвереньках проворно подобрался ближе и доверчиво заглянул ему в глаза.

— Прячешься? А от кого? — Как зверёк потянул носом воздух. — Вкусно пахнешь. А это что у тебя? — Ловко ухватился руками за край его сумки и уверенно потянул на себя.

Лицо юноши медленно вытягивалось и каменело, превращаясь в неподвижную маску. Ребёнок живой, а значит, не несёт никакой опасности, как изначально он предполагал, но всё его существо вопило о неправдоподобности происходящего. Он снова недоверчиво обвёл взглядом помещение и удивлённо уставился на медленно, но верно уползающий вслед за сумкой теперь уже и плащ. Захлопнув вконец отвисшую челюсть, юноша резко дёрнул на себя свои вещи, пытаясь вырвать их из рук чумазого создания. Но не тут‐то было. Ребёнок не собирался сдавать свои позиции и некоторое время они упорно вытягивали друг у друга плащ с сумкой, не желая уступать противнику. Повоевав так короткое время с ребёнком, юноша всё же вырвал вещи из детских цепких рук. Тщательно вытряхнул плащ, свернул сумку и положил её себе в головах, подсунув под плотный плед. Расправил складки, как ни в чём не бывало опустился на свой импровизированный лежак и натянул до самых ушей походный плащ.

— Ну, и откуда ты здесь? — наконец решил поинтересоваться юноша, блаженно вытягиваясь во весь рост. — В принципе, не важно. Шла бы ты лучше отсюда, деточка, подобру‐поздорову. — А потом больше для себя, чем для кого‐то, закрывая глаза, задумчиво произнёс вслух: — Вот же интересно: замок ведь точно был пуст.

— Я останусь, — тон, которым это было произнесено, не оставлял никаких сомнений: ребёнок явно вознамерился заночевать рядом. Юноша распахнул глаза и удивлённо уставился на непрошеного гостя. Тот потупил взгляд и тихо проговорил: — Лучше здесь, — утвердительно покивал головой и чуть ли не шёпотом произнёс: — Там темно и страшно.

Ребёнок махнул рукой куда‐то за спину. Откликнулся ветер, завывая в щелях старого заброшенного здания, некогда бывшего величественным замком.

— Почему? — спросил парень, приподнимаясь на локте и внимательно всматриваясь в темноту. Сердце тревожно застучало: «Может, я всё же что‐то упустил?»

— Оно рыщет там и наблюдает. — Ребёнок прикрыл глаза, потом уверенно кивнул и очень серьёзно добавил: — И оно прямо сейчас там.

— Что рыщет там? О чём ты говоришь? — тихо спросил юноша, садясь и напряжённо подаваясь вперёд. После такого заявления у любого закрались бы нехорошие мысли, а если учесть все обстоятельства столь странной встречи, то он мог бы поклясться, что в этот момент даже заметил какое‐то движение. До рези в глазах вглядываясь в темноту, он замер в ожидании.

— Кто‐то. — Ребёнок пожал плечами и важно выдал: — Или что‐то, оно приносит для меня еду, оставляет всегда в одном и том же месте и не показывается мне на глаза. — На миг задумался и тихо добавил: — И оно там точно есть.

Но движение больше не повторилось.

— Нет там никого! — категорично заявил юноша, а про себя подумал: «Чего только со страху не примерещится».