– Милан, это было грубо, – отчитала она меня таки, пока мы шли через зал и других гостей. – Он извинился.

– Мне все равно, – равнодушно отвечала я.

Катя не унималась.

– Можно было познакомиться. Такой интересный мужчина. Уверена, он бы пересел к нам. Он хотел.

– Если бы он к нам пересел, меня бы стошнило.

– Какая ты стала, Мили…

– Какая? – удивилась я, останавливаясь.

– Странная, – закончила Катя и быстро скрылась в уборной.

Я осмотрелась и не увидела второй двери. Боже, один туалет на зал. Кошмар. Еще осмотревшись, я с сожалением заметила, что зал был ничуть не шумным и не душным. Одна небольшая компания сидела за дальним столом. А к большому залу еще прилегал малый. Я прошла дальше, чтобы изучить интерьер. Мое внимание сразу привлекли картины. Здесь был преимущественно импрессионизм. Я даже узнала одну из работ Моне.

Но в этом зале было нечто более ценное, чем гениальная картина. Он оказался абсолютно пуст. Мы могли посидеть здесь среди прекрасных пейзажей, без вони и странных карих глаз.

Я услышала за спиной шаги и сказала:

– Смотри, как тут здорово, Кать. Никакого вонючего табака, только Моне. Боже, неужели это подлинник?

Едва я это сказала, как сразу ощутила тот самый запах ароматизированного курева. Сердце пропустило удар.

– Это копии, – проговорил незнакомец. – Студенты художественного училища из Костромы писали на заказ. Вы разбираетесь в искусстве? Меня зовут Руслан. Я хотел принести еще раз свои извинения.

– Принесите их в другое место, – совсем невежливо огрызнулась я.

Попыталась уйти, но он угадал направление, и в итоге я влетела прямо в его грудь.

– Не убегай, – быстро перешел он на «ты» и схватил меня за плечи.

– Отпустите. Я буду кричать, – пригрозила я жалким сиплым шепотом.

– Прямо здесь? Давай хотя бы сядем в машину.

От его наглости я окончательно потеряла дар речи, зато вспомнила, что могу двигаться и выдрала себя из огромных ручищ. Я помчалась прочь, забыв про Катю. Сейчас мне нужно было уносить ноги, желательно подальше и побыстрее. Этот мужчина пугал меня до чертиков и волновал не меньше. Удивительно, но отвратительный запах сигарилл, смешавшись с его парфюмом, больше не казался мне мерзким. Но это, конечно, не было поводом знакомиться ближе, болтать об искусстве или садиться в его машину.

Я убегала и знала, что он преследует меня, как хищник какой-то. Наверное, было большой ошибкой выйти из ресторана. Он находился в тихом месте, где почти не было людей и машин. До проспекта идти минут пять, если быстро – то три. Но моя травмированная нога совсем не поддерживала идею бегства и тут же предательски заныла. А хищник тем временем настигал.

– Пожалуйста, постой. Я лишь хотел познакомиться, – не отступал он, снова вцепляясь в мою руку.

– Если ты хотел познакомиться, то какого черта все время хватаешь?

У меня не осталось вежливости, но прибавилось паники. Однако, руку мою незнакомец Руслан отпустил, но продолжил следовать за мной по пятам.

– Ты убегаешь, а я не привык отпускать то, что мне нравится.

– Значит, я буду приятным исключением из твоих правил.

– Не будешь.

Я продолжала идти, надеясь скорее выйти к яркому проспекту, который внушал намного больше уверенности. Руслан обогнал меня и шел спиной вперед, продолжая уговаривать на черт знает что.

– Давай вернемся в ресторан: посидим, поболтаем. Я больше не буду курить, клянусь.

– Все вы клянетесь, – усмехнулась я, прибавляя шаг. – Меня не интересует знакомство, Руслан.

– Так мы уже познакомились. Ты знаешь мое имя, а я точно буду знать твое до конца дня.

Он выглядел очень странно в этой ситуации. Вроде бы взрослый, серьезный человек. Такой высокий и суровый на вид, в пиджаке. И с очень серьезными, невероятно красивыми глазами, а ведет себя как подросток какой-то. Кривляется, навязывается.

Я вспомнила своего престарелого поклонника-итальянца и пошла еще быстрее. К черту этих дяденек, которые считают тебя куклой. Они думают, что купить можно всё и всех. Я намучилась с одним и не хочу больше этих хлопот.

– Вы можете уйти из того ресторана с любой девушкой, – угадала я.

Он не стал спорить.

– Почти с любой, да.

– Тогда вернитесь и снимите себе подружку. Я в такие игры не играю.

– Именно поэтому я все еще уговариваю тебя, как дурак. Те игры мне давно наскучили, а с тобой будет интересно.

– Не будет. Я очень скоро приду домой и лягу спать. Одна.

– Но до конца этого дня я узнаю твое имя, – пообещал он, и его глаза вспыхнули азартом.

Я хотела отшить его грубее, потому что ну не понимал человек по-хорошему. Но вдруг мимо нас пронеслась машина. Улица была узкая, мы шли по тротуару, разумеется. Тачка промчалась практически по бордюру.

Руслан резко поднял руку, чтобы не задеть зеркало. Я инстинктивно потянула его в сторону. Он не удержался на ногах и упал на меня.

– Господи, – вскрикнула я, пытаясь вылезти из-под него.

Он тоже старался подняться, но опять оседал на асфальт. Что-то липкое и теплое потекло по моей руке.

– Кровь! Боже правый! У тебя кровь, – заорала я на всю улицу.

Милана

Прокуренный незнакомец Руслан лежал на асфальте и истекал кровью. Я, как дура, ползала возле него и светила телефоном, чтобы понять, откуда, черт побери!

Как будто это было важно.

– Номер, – пробормотал он, пытаясь сесть.

– Нет! Лежи, – заорала я на него. – Я слышала, нельзя двигаться, когда…

– Когда сбила машина или упал, – подхватил он.

– Ты упал.

– Только потому что ты меня толкнула. Меня порезали, детка, – поправил Руслан. – Номер…

– Номер скорой? Да, конечно. Нужно вызвать скорую, – стала соображать я о главном. – Какой в России номер? Я никогда не вызывала.

– Господи, девочка, откуда ты свалилась на мою голову? С луны?

– Ты сам свалился, – огрызнулась я и без его помощи нашла номер экстренной службы.

Со мной начал говорить диспетчер, но я путалась, и Руслан протянул руку.

– Дай я поговорю.

Вот он соображал отменно, даже будучи раненым.

– Да, это было нападение. Я видел нож. Лезвие прошло по руке. Выше локтя, по внутренней стороне. Вроде ничего особенного, но крови до хрена. Наверное, придется зашить. Да, мне чертовски больно. Я признаюсь в этом при девушке, к которой клеился только что. Так что осознайте масштаб и пришлите уже катафалку со светомузыкой.

Я застонала, представив себя на месте дежурного. Будь у меня такая катафалка, я бы уже ее отправила. Руслан говорил очень убедительно.

– Да, мы в центре почти. Улица Правды, три. Давайте поживей. Помирать неохота.

Он отбил звонок, вернул мне телефон и поморщился.

– Ты уверен, что тебе можно сидеть? – никак не могла я успокоиться.

– Ни в чем не уверен, кроме того, что ты мне ужасно нравишься такая взволнованная тоже.

– Ты конченый совсем? У тебя пиджак весь в крови. Может надо как-то перетянуть руку? Жгутом?

Раненый кретин заржал через стоны.

– Нет, колючая ты тоже классная. Когда ты одновременно переживаешь и ругаешься, у меня встает. Жесть.

Я закрыла рот рукой, чтобы ничего не говорить, передвинула ладонь на глаза, чтобы развидеть это все. Дернула себя за волосы, но и это не помогло успокоиться или проснуться. Все это невероятное безобразие происходило наяву.

Я бросила клатч на тротуар и присела рядом с кровавым извращенцем.

– Ты истекаешь кровью, Руслан, – сообщила я ему очень очевидный факт.

– Да? Ты тоже заметила? – продолжал он потешаться.

– Ты истекаешь кровью и утверждаешь, что у тебя эрекция? Этого не может быть. Зачем такое говорить?

– Думаешь, я вру? Хочешь проверить?

– Не хочу. Совсем, – всхлипнула я и на всякий случай, отодвигаясь от него на пару сантиметров.

– Я бы положил твою трусливую ладошку на свою ширинку, чтобы доказать… – пригрозил он, но тут же признался… – Единственное, что меня останавливает – это рука. Кажется, если я перестану зажимать чертову рану, то вся мой кровь хлынет на асфальт.