— А лишние не помешают!

— Я это понял, как тебя увидел! Франт! На зарплату так не оденешься. Да и автомобильчик у тебя тот еще! Я в кухне в окно посмотрел. Вот и подумал, если я тебе помогу найти преступника, предположим, — все еще продолжал осторожничать Лютаев, — ты мне должен же чего-нибудь заплатить?

— Само собой разумеется! — воскликнул Мелентьев.

— А вот если бы еще можно было подзаработать, ты бы не отказался?

— Я бы? Конечно, не отказался!

Лютаев нервно потер ладони.

— Учти, разговор сугубо между нами! Ментам — ни слова! Я им завтра допрос коммуниста в гестапо сыграю. Была у меня такая роль, — развеселился он. — А с тобой мы по душам, так сказать, чистосердечно и доверительно. Короче, нужно разыскать одну бабу! — понизив голос, произнес он.

— Зачем?

— Молодой ты в детективах ходить, — вздохнул Николай Степанович. — Да другого нет! — посетовал он самому себе. — Баба эта Жаклин убила!

Глаза Мелентьева так сильно округлились, что Лютаеву пришлось поспешно пояснять, чтобы они совсем не выскочили из орбит.

— Я сам видел!

— Да ну! — недоверчиво выдохнул Кирилл. — Точно?

Лютаев залился переливчатым смехом.

— Не верит! Трезвый я уже был, понимаешь, трезвый! Короче, — он положил локти на стол и приблизил голову к сыщику, — если ты эту бабу разыщешь, мы ее как следует прижмем и получим кругленькую сумму. А потом можно будет ее Светке Ферри сдать. И у нас — двойной гонорар! Предлагаю пятьдесят на пятьдесят, я, конечно, больше вношу в дело как свидетель, но, признаю, что бабу разыскать будет нелегко. Ну как, идет?

— Что ж, мысль неплохая! Только как я ее найду? — замялся Кирилл. Губы Лютаева презрительно скривились. — Вы должны мне все очень подробно рассказать! — словно найдя выход, горячо воскликнул детектив.

— Само собой! Слушай! Значит, так, — он достал папиросу, закурил и откинулся на спинку стула. — Вышли у меня деньги. У кого просить? — картинно развел руками Николай Степанович. — Не у соседей же! Те сами ждут не дождутся пенсии. Ну и решил я поехать к Жаклин. Я уже был у нее месяца полтора назад. Она мне сама по телефону адрес этой дачи дала. Я тогда тоже за деньгами ездил. А что! — словно Кирилл выказал свое недовольство по этому поводу, громко воскликнул он. — Она моя жена и обязана ею оставаться и в горе и в радости! Радость-то проскочила, не заметили как… а теперь, значит, горе… Ей-то повезло: ни с того ни с сего Светка Ферри, миллионерша, почтительной любовью к Жаклин воспылала. Денег дала, эту, как ее… ну, вроде печатной машинки купила…

— Ноутбук! — подсказал Мелентьев.

— Точно! Мне и Жаклин так говорила. Ух, и стоит он… — протянул Николай Степанович. — Три тысячи долларов! Да, дела… Ну, думаю, пусть супруга со мной поделится. Она как бы и не против. Приезжай, говорит. Я приехал. Накормила она меня, выпили мы с Жаклинушкой, — голос Лютаева заслезился, — молодость, славу нашу былую вспомнили… Дала она мне денег, и я уехал. Скажу честно, на большую сумму рассчитывал. Но подумал, что до пенсии хватит. И точно, хватило… А потом опять… нужда! И тогда, недолго думая, решил я снова Жаклин навестить. Сел на электричку, приехал на станцию и пошел пешком к дачному поселку. Далеко идти-то, а я с собой взял чуть выпить и закусить. Сел на травку, уже вечереть начало… ну, а потом сморило. Думал, часок подремлю, а вышло — до ночи провалялся. Проснулся, аж замерз. Ну, ничего, дорогу-то я знаю, и пошел, но не к входу, где будка со сторожем, а наискось, чтобы быстрее. Эта будка стоит у них для приличия, а так территория не охраняется, — заметил Лютаев. — Дверь в воротах была незаперта. Жаклин ведь безалаберная! Иду по дорожке, руки потираю, рассчитывая на ужин. Да и заночевать решил, не прогонит же! Она, вообще-то, добрая. Вдруг вижу на веранде женский силуэт. Мелькнул и скрылся. «Наверное, вошла в комнату», — подумал я. — Не знаю почему, но шагать постарался потише и по ступенькам поднялся осторожно. Подошел к окнам, а на этой даче окна во всю стену, окна-двери раздвижные получаются, — пояснил Николай Степанович. — С другой стороны они шторами плотными закрыты. Заметался тут я, стал искать просвет. Нашел, приник глазом и увидел… — голос Лютаева стал затихать, как море перед штормом, — женщину эту. Вся в черном: то ли в платье, то ли в плаще легком, платок шифоновый, тоже черный, плотно вокруг головы повязан. Сначала я ее только со спины видел. Что-то она сказала Жаклин. Освещение в комнате было неяркое, торшер вроде горел и лампа настольная. А Жаклин недалеко от столика с выпивкой стояла. Вижу, испугалась Жаклин слов этой, в черном. Взгляд как будто остекленел. И вдруг эта руку поднимает, а в ней пистолет. Выстрелила! Жаклин покачнулась и упала навзничь. Я остолбенел. Ни рукой, ни ногой двинуть не могу.

— Николай Степанович, а сколько выстрелов было?

— Ну я же сказал — один! — недовольный тем, что его прервали, буркнул Лютаев и поспешил продолжить: — А убийца бросилась к этому, как его… ну типа машинки печатной…

— Ноутбук!

— Да! Подскочила к нему и давай пальцами стучать по клавиатуре. Стучала, стучала, потом все ящики в письменном столе перерыла, буфет обыскала, — ничего не нашла… и к выходу. Тут-то я и увидел ее лицо. Еле успел отскочить за угол. Выбежала она, значит, на веранду, пистолет в кусты бросила и пустилась наутек. А я, хоронясь, за кусточками, за деревьями, побежал следом за ней. Неслась она, что ведьма на помеле: мимо дач по переулочкам. Выскочила из поселка, а там у нее машина стояла. Какая — разглядеть не смог, фонари слишком далеко были. Ну, думаю, уйдет, стерва. И только она тронулась с места, как откуда ни возьмись выскочила легковушка, «Жигули», а дорога узкая. Этой бы чуть правее надо взять, а она — на середину, ну и прямиком левым боком по «Жигулям» и проехала. «Жигули» тут же остановились, мужик выскочил, кричит, его жена тоже выскочила, и давай ту вслед поливать. «Ты хоть заметил, что за машина была!» — напустилась она на мужика, а он плечами пожимает и говорит: «Вроде, «Фольксваген»! — Этого так оставлять нельзя, ясно, что это кто-то из нашего поселка. Завтра же пойдем к участковому!» — постановила жена. Ну, сели они и поехали. А я в полной растерянности посреди дороги остался. Что, думаю, делать? В милицию заявить? Так меня же первым подозреваемым и сделают, а затем, чтобы не слишком утруждаться, и посадят. Нет, решил, нужно домой ехать и алиби себе обеспечивать. Пошел на станцию и первой электричкой вернулся обратно. В девять часов в новостях сообщили об убийстве Жаклин, а чуть позже повестку принесли. Вот такие дела, детектив! — заключил Лютаев.

Кирилл не знал, радоваться ему или печалиться. Уж слишком все быстро и просто получалось.

«Кто же она, владелица «Фольксвагена» с поцарапанной дверцей? — подумал он. — У меня пять фигуранток: Крылова, Бахарева, Горсткова, Ферри, Валуева! Стоп! А как же с выстрелами? Ведь две пули были: одна — в стене, другая — в Жаклин. Скорей всего, Лютаев не обратил на это внимание…»

— Слышишь, детектив! — тормошил его за руку Николай Степанович. — Ну что, найдешь эту в черном или нет?

— Не волнуйтесь, найду!

— Вот и хорошо! Уговор не забудь!

Лютаев вновь наполнил стаканы.

— Нет! Я за рулем! — воспротивился Кирилл.

— Да ладно!

— Нет! Мне нужно по горячим следам!

— Ну, хорошо! — пристально глядя на него, проговорил Лютаев. — Ты мне, детектив, свою визиточку с телефончиком оставь. Чтобы, если забудешь об уговоре, я напомнить тебе мог.

— Да, конечно! — протянул ему Кирилл визитку и, пожав руку, поспешил к джипу.

«Кто же она?» — думал он всю дорогу, перебирая своих фигуранток. Больше всего ему не хотелось, чтобы дамой в черном оказалась Светлана Ферри.

Снедаемый любопытством Кирилл проснулся чуть свет и поспешил в дачный поселок. Рассчитав, что дача потерпевших должна находиться далеко от главного въезда, раз они воспользовались объездной дорогой, детектив без труда разыскал ее. «Жигули» стояли у ворот.