— Я хочу ещё раз отметить, что, по-моему, мнению у меня нет права присутствовать здесь! — произнесла она, обращаясь к Мари.

— Прошу Вас, останьтесь! — тихим голосом отвечала сенсей. Мне показалось, что она не решается посмотреть Ячиро-сан в глаза. Ячиро поклонилась, сегодня на ней был пиджак и юбка до колен, тех же тёмных цветов. Мне пришло в голову, что юбка была выбрана специально, чтобы продемонстрировать свои ноги. Они и, правда у заместителя моего отца были стройные и красивые. Образ Ячиро-сан дополняли стильные очки в модной оправе. Вообще в её образе я нашёл даже что-то сексуальное и впервые задумался о том, что моего старика могло привлекать в ней не только интеллектуальные способности, но и женская привлекательность. Надо признать, что Ячиро-сан для своих сорока пяти лет выглядела прекрасно. Злые языки могли бы сказать, что это потому, что операционный директор компании строительные магазины Миура, не имела детей, но я думаю, что дело не в этом. Такие женщины, как Ячиро-сан, будучи не слишком привлекательными в молодости, расцветают в возрасте за тридцать и потом умудряются долгое время сохранять хорошую фигуру. Может быть, это было из-за привычки Ячиро-сан отдавать указания, но во всей её манере держаться было что-то начальственное, оказывавшее определённое давление на окружающих. Это ощущал я, ощущала и Мари и только Рина, похоже, была совершенно непрошибаема. Сегодня она снова была в своём ставшем привычным для меня в последнее время образе: безразмерный свитер крупной вязки и старые джинсы. Впрочем, моей сестре шла любая одежда, у неё и правда имелся талант великолепно выглядеть в старом тряпье. За сутки мы с Риной обменялись лишь парой слов. Она держалась отстраненно и холодно. Это напомнило мне наши школьные годы и резко контрастировало с тем, как Рина вела себя в Осаке. Там мы сильно сблизились, но стоило нам обоим вернуться домой, как отношения между нами напряглись. Впрочем, я считал, что это всецело вина моей сестры. Я не испытывал ни малейшего желания отдаляться от неё.

— Приступим! — лощёный, словно покрытый слоем блестящего воска адвокат вскрыл конверт и громко зачитал последнюю волю моего отца, которая мне была уже известна. Завещание начиналось словами: «я Миура Тетсуо, находясь в здравом уме твёрдой памяти и полностью осознавая риски, предстоящей мне операции на сердце, считаю необходимым сделать распоряжения относительно моего движимого и недвижимого имущества». Мне было интересно наблюдать за реакцией других, прежде всего Ячиро-сан. Когда назвали её имя, брови её удивлённо приподнялись, узнав, что стала обладательницей загородного дома, она едва заметно усмехнулась. Отец оставил ей также все свои дорогущие удочки, возможно Ячиро-сан, как и он увлекалась рыбалкой. Когда стало понятно, что я стал владельцем компании Миура, она удовлетворённо кивнула. Мари слушала невнимательно, кусая губы и растерянно оглядываясь по сторонам, мне показалось, что она всё пропустила мимо ушей. На лице Рины за всё время пока читали завещание, не отразилось никаких эмоций. После основной части пошли дополнительные распоряжения, оставленные моим стариком. В завещании указывались номера накопительных счетов, открытых моим отцом, мне, Рине и Айи, сообщался размер ежемесячного содержания, которое положено было его вдове. Мой отец оставил также крупную денежную сумму Асахине-сан и небольшие разным людям, большинство из которых было мне незнакомо.

— Вам всё понятно? — торжественно осведомился адвокат, окончив чтение.

— Я хотела бы отказаться от своей доли! — сухо проговорила Ячиро-сан. Мари повернулась к ней.

— Ячиро-сан, я прошу Вас не отвергать волю моего покойного мужа! Я всё равно не смогу пользоваться этим домом, так что нижайше прошу Вас принять его! — произнесла она, низко поклонившись. Мне даже на секунду показалось, что сенсей сейчас встанет на колени.

Я с удивлением увидел, как непробиваемая Ячиро-сан, смутилась и слегка покраснела. Она пробормотала, что-то, из чего я разобрал только:

— Как Вам будет угодно, Миура-сан!

Расставаясь, мы договорились с Ячиро-сан о встрече завтра в маленьком офисе моего отца, который был у него в ближайшем к нашему дому магазине. Ячиро чопорно поклонилась нам, села в свой чёрный Лексус и через секунду выехала с парковки. Мы погрузились в нашу малолитражку и поехали домой. Мари уверенно управляла машиной, но лицо её при этом было растерянным и смущённым.

— Я больше не могу жить в нашем доме? — спросила она, испуганно обращаясь то ли ко мне, то ли к Рине.

— Мама! Чем ты слушала?! — возмутилась сестра, — конечно можешь! Кроме того, Такаши-кун обязан содержать тебя, так что ты можешь даже не работать!

— А-а, — задумчиво протянула Мари, и я ещё более укрепился во мнении, что она слушала невнимательно. Вернее будет сказать, что сенсея интересовали только справедливые кары, которые как она считала, мой отец должен был обрушить на её голову. И естественно не обнаружив их в завещании моего старика, она стала придумывать их сама. Я вспомнил о том, что Мари два года провела в психиатрической клинике, и мне стало страшно за неё. Я твёрдо решил увезти Мари из Токио хотя бы на пару недель.

Почему-то все мы чувствовали себя измотанными, после процедуры оглашения завещания. Мари сразу поднялась к себе, я был уверен, что она опять заползла в постель. Только теперь до меня дошло, что то, что происходит с сенсеем не просто атрофия воли, и дело возможно куда серьёзнее. Осознав это, я не находил себе места от терзавшей меня тревоги. Я не ожидал, что смерть моего отца произведёт на Мари столь сильное травмирующее действие. Я хотел бы уехать из города немедленно, но я не мог этого сделать сейчас. Мне нужно было договориться с Ячиро-сан, встретиться с нашими менеджерами, проклятый бизнес моего старика связал меня по рукам и ногам. Накануне Рина сказала мне, что сегодня ей нужно возвращаться в Осаку.

— У меня уже есть обратный билет! — сказала она.

Рина сидела в гостиной и играла с Айей в какую-то настольную игру.

— Они-чан, давай с нами! — закричала мне дочка, когда я вошёл. Пришлось мне присоединиться.

— Котёнок, мне уже скоро нужно ехать! — сказала Рина, обращаясь к моей дочери.

Айя расстроилась.

— Не хочу, чтобы ты уезжала! — капризно заявила она.

— У взрослых есть дела, которые нельзя отложить! — мягко отвечала ей Рина.

— Тогда я не желаю становиться взрослой! — отрезала дочка.

— Во сколько у тебя самолёт? — спросил я.

— В четыре, — отвечала Рина.

— Я подвезу тебя в аэропорт, — сказал я.

— Ах да! У тебя же теперь есть машина! Я и забыла, что ты сдавал на права! — улыбнулась Рина.

За рулём этого давно не нового, но ещё вполне неплохо выглядевшего внедорожника я сидел не впервые. Конечно, перерыв был довольно большой, но я, в общем, быстро вспомнил свои ощущения от управления этим автомобилем. Отец купил эту машину чтобы ездить на ней на рыбалку в разные труднодоступные места, но, несмотря на это содержал свой Ленд крузер в идеальном состоянии. Салон был чистый, ничего не гремело и не стучало, двигатель работал тихо. Когда я первый раз сел за руль этой машины, я испытал удовольствие от вождения. Может быть, этот внедорожник и был не самой лучшей машиной на свете, но мне он нравился, да и опыта управления другими автомобилями у меня не было.

— Ты неплохо водишь! — сказала мне Рина.

— Спасибо.

Всю дорогу моя сестра была грустной и молчаливой. Да и у меня если честно щемило в груди от тоски. Кажется, мы оба ощущали, как что-то непоправимо меняется в нашей жизни и наше беззаботное существование, больше никогда уже не вернётся.

— Глупо спрашивать тебя вернёшься ли ты в Осаку, — проговорила Рина, отвернувшись и не глядя на меня.

— Рина я не вернусь! Во всяком случае, не в ближайшее время! — быстро поправился я.

Она помолчала.

— Я люблю тебя Такаши! — выговорила она, наконец, всё также не глядя на меня.

— И я очень люблю тебя, Рина! — отвечал я.