Мои мысли опять перебила новость, что в Москве число людей, умерших от болезни, которая в народе уже получила своё название «московская чума», превысило третий десяток. Заражённых становиться всё больше. И когда крупными планами показали эту болезнь, а точнее, как она поражает людей, я вздрогнул. Огромные язвы покрывали тела людей. Кожа буквально сползала и открытые раны сильно кровоточили. После проявления этих первых реакций, люди мучительно умирали в течение пары – тройки дней.

Даже сильно урезанные репортажи казались страшными. Тем более, что всё это было почти рядом с нами. Да, мы пока не в Москве работаем, но сюда приезжают машины с большим количеством людей. Каждый из них может нести этот вирус в себе и заразить нас.

Репортер так же сказал, что причиной заболевания людей является контакт с бездомными животными. Власти Москву уже выделили деньги из бюджета для отлова бездомных кошек, собак и крыс. Владельцев животных предупреждали, чтобы они тщательно следили за своими питомцами и не допускали контакта с бездомными животными. Всех не привитых питомцев следует немедленно отвезти в ветеринарную клинику и провезти эту процедуру. Так же необходимо надеть ошейники или другие средства опознавания домашних животных. А вообще лучше не выпускать животных на улицу до тех пор, пока не пройдет пандемия. В пределах Москвы и московской области врачами вводиться карантин. Врачи совместно с представителями МЧС и Росгвардии будут ограничивать въезд и выезд граждан на территорию Подмосковья.

– Так, давай выпьем лекарство от всех болезней, – предложил Андрей – Алкоголь должен переварить вредные вирусы, даже если они к нам придут.

Спорить я не стал. Может, самогон действительно поможет от этой болезни. Но всё же с этого дня не стоит ни с кем здороваться за руку. Будем применять способ приветствия из Европы – с мужчинами будем здороваться кивками и поднятием шляпы, а с девушками будем обмениваться воздушными поцелуями. Хотя, девушек здесь я пока не видел.

После третьего рюмки и сытного ужина под очередной задорный тост Андрея, мы начали укладываться спать.

– И всё же я согласен с Николаем по поводу того, что Москва заслуживает эту болезнь, – сказал я.

– Поясни, – попросил Андрей.

– Молодежь, да и люди постарше, на Европу да на Америку смотрят. И всякую погань сюда тащат.

– Угу, – согласился Андрей. А затем со скептицизмом сказал: – У нас же в глубинке столько вдохновения можно почерпнуть. Там столько всего интересного и глубокомысленного.

Я даже и не сразу понял, что это ирония.

– Я немного не это хотел сказать, – начал пояснять я. – А то, что с каждым годом мы становимся слишком разными. Здесь – в Москве – действительно больше денег, и живут люди по-другому.

– А ты хочешь, чтобы все жили в бедности? – удивился мой друг.

– В равных стартовых возможностях, – поправил я. – Чтобы, как ты говоришь, в «глубинке», тоже были деньги и возможности нормально жить.

– Забудь, – оборвал мой порыв Андрей. – Такого никогда не будет. Люди изначально рождаются с различными возможностями. У какой-то девчонки уже в четырнадцать грудь формируется, а у кого-то и за целую жизнь не вырастит, сколько капусты не ешь. Кто-то изначально рождается пытливым умом и регулярно самостоятельно развивается, а кто-то, достигнув определенного уровня, хорошо, если пытается держаться на этом уровне. А скорее всего, начнет деградировать. И иммунитет у людей тоже различный.

– Ну, это же здесь находится правительство, которое повышает налоги, вводит дурацкие законы и потом всячески жирует на наши деньги, потому что эти самые законы делает под себя.

– Ага! – ухмыльнулся Андрей. – И ты думаешь, что именно эти люди сейчас возьмут и передохнут?

– Ну да, даже если и не передохнут, то никуда из столицы не уедут. – Даже удивился я непонятливости своего друга. – Ты же слышал, что собираются вводить карантин для людей, пребывающих и покидающих Москву. Куда им податься? У многих же московские замашки не вытравить и за сто лет проживания в глубинке. Они везде будут выделяться. Их поймают и отвезут обратно в Москву.

Андрей заржал в голос.

– Ну, ты и валенок! – подытожил он.

Я на него сильно обиделся из-за этого. Больше разговаривать с ним не хотелось. И я полез на свою койку, чтобы поспать. Андрей не стал меня останавливать, и разговора больше не начинал. Я слышал, как он еще долго сидел за столом, наливая себе самогон, и краем глаза видел, что он уже с головой ушел на просторы интернета. А я уснул.

Потом началась рутина. Дни сменяли друг друга. Я уже освоился и не сильно уставал на работе. В последнее время начал отказываться от предложения Андрея выпить после смены. Впрочем, мой соратник по несчастью, не сильно переживал по этому поводу. Он наливал себе пол стакана самогона, выпивал перед ужином, потом ел, выпивал ещё столько же и ложился спать. Так продолжалось почти месяц. Я даже удивлялся, откуда у Андрея столько алкоголя.

С Колей и Толей мы почти не общались. Изредка, когда мы завтракали, он возвращались для того, чтобы поспать. А когда мы приходили со смены, они, как правило, уже уходили на смену и наш общий временный дом уже был пуст.

Однажды, вернувшись со смены, я застал Андрея уже пьяным.

– Ты чего такой? – спросил я у него.

– Страшно мне становится. Мы здесь уже чуть больше месяца, а «московская чума» так и держится. Я думал, что пересидим здесь потихоньку и спокойно домой поедем. А сегодня узнал, что все авиа и железнодорожные перевозки в Москву и из неё прекращены. Когда восстановиться сообщения с внешним миром, неизвестно. Автомобили останавливаются на военных кордонах, установленных на основных трассах.

Признание друга меня как-то огорошило. Мы действительно, жили здесь довольно спокойно. Про новую болезнь, которую репортёры назвали «Кремлёвской чумой» или «Московской чумой» мы и не вспоминали. Хотя, на чуму она походила меньше всего – другие симптомы. Но это уже мало кого волновало. Название болезни крепко засело в сознании людей.

Не было у нас здесь ни телевизора, ни радио. На своём планшете Андрей в последнее время посещал только музыкальные сайты. И только когда я ложился спать, смотрел новостные ленты. Кроме Андрея я почти ни с кем не разговаривал. С остальными коллегами я как-то не нашёл общего языка.

– В интернете пишут, что болезнь распространяется, скорее всего, не через животных, а через водопроводную воду. И инкубационный период у него довольно большой около месяца. То есть просто так сложно определить есть он в организме или его нет. А мы с водой здесь связаны.

Это меня поначалу испугало. Но потом я вспомнил, что у меня есть профильное образование и это как-то не вяжется. Поэтому я скептически оценил наши шансы заразиться:

– Но, насколько я понимаю, водопроводная вода и наша артезианская это немного разные вещи. И как-то смешаться они не могут.

– И я так понимаю, – согласился Андрей, – но всё равно ситуация мне не нравится. Уехать уже не получится. Нас и отсюда не выпустят. Я имею в виду эту базу, не говоря уже о том, чтобы уехать куда-то на периферию. Армейские кордоны давно уже никого не выпускают. В самой Москве вообще ад творится. Ты просто последние новости не читал. Там тысячами люди мрут, сгнивая заживо. На улицах и людей почти нет, и магазины давно разграблены. В общем, апокалипсис в самом жутком его проявлении.

Новость меня тронула, но не очень сильно. Всё равно это где-то там – в далёкой Москве. А мы, хоть и в Подмосковье, но всё равно до нас болезнь не добралась. И, возможно, не доберется. Я, действительно, не читал новостей и не видел, как люди гниют. Поэтому воспринимал это как-то отстранённо. Но вот состояние Андрея меня действительно тревожило. Вроде, взрослый мужик, а здесь сопли распустил.

– Может тебе пить бросить? – решил я сменить тему разговора.

– А, может, тебе в Москву со своими советами сходить? – огрызнулся Андрей. – А то без них там люди умирают. Вот за что я теоретиков-ананистов не люблю, так это за то, что вы и сами ни в чём не разбираетесь и другим советы раздают. У меня бывшая жена такая же дура! Всё твердила, что мне не стоит пить, что алкоголь меня до добра не доведёт. А я алкоголем наслаждаюсь! Мне нравиться это чувство эйфории, которое я получаю. Так я отхожу от проблем. А такие советчики, как вы только здоровье подрывают.