А старый козел вонял.
Этот буйнопахнущий мастер Гэ выглядел на привычном Саргону фоне унылой застройки целым ведром краски, забытой нерадивым строителем. Скалился в гнилозубой попытке сохранить свою гордость, но маска шутника треснула от чужой остроты. Только и выделялась красная рожа да рыжая грива с пепельной проседью.
Ах, если бы яркая палитра расцветок радовала не только глаз, но и мещанские ноздри одного скрытого маской простолюдина.
Старый козел нестерпимо вонял. Непонятно только, что именно послужило причиной.
«Вроде во время своей пафосной речи и сватовства к Ба Мяо тухлятинкой не несло», — Спонтанная техника Саргона практически не нанесла урона ни врагу, ни окружающей среде: лишь слегка подпалила чужой халат, да заставила оппонента немного растрясти тушку: цветастый хрыч поскакал на месте, поклацал дурацкими каблуками по треснутой плитке, похлопал себя по местам возгорания.
Словно древние монахи из жаркой страны огнепоклонников. Только сей танец был отнюдь не ритуальным.
«Блин, аж глаза режет. У него что, медвежья болезнь? Страх публичных выступлений? Пахнет так, как будто сам Бог Фен Бо ("дедушка-ветер») спустился с небес, чтобы шепнуть нечто важное.
Блин, шутка-цитата про стариков и горящий дом вовсе ничего физического не затрагивала. В метафизическую вонь я все же не верю. По крайней мере, у Аристотеля по этому поводу заметок не точно не было.
Так откуда взялся этот гнусный смрад?"
Нелепая помесь запахов раздевалки после толпы спортсменов, грязного белья, мокрой псины и жженой шерсти ввинчивалась в ноздри, вызывала отвращение и рвотные позывы.
«Так вот, почему наш старый препод после обеда кряхтел и плаксиво ныл про „старость-не радость“. Ну да, я тоже не люблю ароматы морщинистых фиалок. А тут и от причины как следует не избавиться, если ты сам такой георгин. Надо бы пожалеть клопа пятнистого, но…»
После взгляда на трибуну, где все еще улыбалась дочь коменданта, любое сочувствие к противнику испарилось, как сероводород над горячим источником.
«То есть этот жук-вонючка, навозник, раффлезия увядшая, реально захотел посвататься к нежной красавице? Да если капля никотина убивает лошадь, то капля пота этого горбатого калоеда убьет Будду и весь индийский пантеон на сдачу! Куда там чувствительной красавице. До постели не доживет», — Злость, замешанная на презрении и ревности выплескивалась из него толчками, как вода из бутылки.
Юный практик невольно скривился и в театральном жесте помахал ладонью перед маской на уровне носа — вонь действительно начала бить по обонянию. Международный жест интерпретировали абсолютно правильно, после чего трибуны второй раз потонули в свисте, грохоте и насмешках.
«Кажется, не только я в курсе этой милой старческой особенности. Или попал пальцем в небо по другой причине. Плевать».
Саргон со злорадством наблюдал, как окаменела рожа аляпистого старика в ответ на звонкий голосок оппонента и его жестокую шутку. А солнечная, расчетливо-широкая улыбка Ба-нюйши вкупе с ее серебряным смехом от шутки и непроизвольный жест самого Саргона окончательно унизили престарелого ловеласа.
Каким бы ты ни был сильным и уважаемым, какой бы авторитет не снискал твой клан — это не оградит человека от анонимных насмешек.
— Этот прославленный мастер не потерпит оскорблений! — Натурально вызверился Гэ Шуншу. Лицо покраснело, как кумач. На покатом лбу забилась толстая нервная жилка.
«Да, терпеть он явно не привык».
Чуть ли не единственное преимущество балаганного шута «мо шен рен» — роли Саргона на арене — возможность плевать на иерархию и общественный статус бойца перед собой. Каким бы ни выглядело влиятельным семейство Гэ, они ничего не сделают смертнику в маске за публичное унижение… Немедленно.
Разве что перехватят сразу после боя…
Или вычислят его личность позже…
…Или не убьет их представитель прямо сейчас.
Старик резко стал серьезным.
Стукнули каблуки странной обуви, взметнулась пыль от резкого движения, полетела густой тучкой в мо шен рен. Претендент на руку и сердце Ба Мяо довольно подло метнул песок пополам с каменным крошевом из-под треснувшей плитки прямо в лицо Саргону.
«Вот же розан перегнойный! Явно Ци в песок влил. Только как…?»
Юный практик успел отскочить в сторону, но потерял преимущество первой атаки, сбил свой тщательно прорабатываемый конструкт. Не повезло. Устраивать балаган и выводить оппонента на эмоции — верный способ безопасно закончить собственную технику.
Парень сразу после громко высказанной шутки пытался вдумчиво, пошагово (и незаметно для остальных) воплотить ту спиралевидную атаку, которой приложил старика на эмоциях после предложения о женитьбе.
Тот лопнувший от удара начертательный барьер Гэ явно создавался вдумчиво и сильно заранее. Всякой ученической дрянью его было не уничтожить. А Саргон справился за одну атаку, пусть и абсурдно для него мощную и затратную.
Надо повторить.
Направить сразу три энергии противосолонь, да еще и без смешивания друг с другом до определенного момента оказалось муторно, а еще — медленно. Чтобы не возникло внезапного взрыва.
Получалось неплохо, но все усилия пошли прахом из-за неожиданной атаки противника. Все же парень ждал от почтенного Шуншу словесного ответа. Ну, или, хотя бы, площадной ругани, а не мгновенного перехода к бою.
Здешние практики любят чесать языками, а уж старикам только дай разгуляться. Вот только в этот раз перспективная тактика дала сбой.
Волшебная деревяшка замелькала в руках кислотно-рыжего старика с ловкостью и скоростью дирижерской палочки. Взмахи складывались смутно-знакомыми иероглифами, сила бурлила, наливалась в четко оформленных для нее границах, чтобы затем ударить вперед очередной порцией потенциально смертельной техники.
Как-то незаметно для Саргона, его противник перешел от комичного похлопывания по тлеющим частям халата к напряженной, исполненной молчаливого достоинства дуэли.
Первый иероглиф состоял всего лишь из двух взмахов, отправлял вперед таран сырой, почти неоформленной энергии. Зато соткался почти мгновенно, за ничтожное время действия пылевой завесы перед лицом юного практика.
Быстрота оказалась не единственным преимуществом техники: личной Ци старика там ощущалось немного, от силы одна десятая. Маленькая доля внутренней энергии самого Шуншу служила больше своеобразным наводчиком и магнитом, притягивала в процессе движения разлитую в воздухе природную Ци. Ветра или воздуха, сказать было сложно.
То есть вместо потерь энергии после воплощения конструкта, как у «спеллов» юного практика, его хитрый оппонент с каждой секундой существования только увеличивал объем Ци своей трехмерной мазни. Болезненное для Саргона отличие от его собственной «магии».
Попаданец выругался, бросил строить собственное заклинание, бодро отпрыгнул в сторону. Ноги неприятно шоркнули по треснутому полу, чуть не заскользили из-за мокрого от снегодождя песка.
Он успел вовремя.
Иероглиф гневно пропыхтел мимо него, взметнул целое облако пыли, с наглым треском влетел в противоположную стену. Даже такой легкий и примитивный конструкт таил в себе опасную мощь. Пожалуй, не слабее удара в полный контакт от предыдущего противника Саргона.
А тот псих умел бить мощно, хоть и полагался больше на скорость и грязные ногти.
«Ёперный театр, хоть кто-нибудь из ветеранов арены вообще следит за гигиеной? В таком темпе третьим противником я встречу дедушку Нургла, не меньше».
Саргон не стал давать врагу время на повторный удар. Стоило воздушному тарану прогудеть мимо, как парень взмахнул своим посохом, повторил движения кисти противника и попытался воплотить его фишку.
В конце-концов, тонкие манипуляции энергией — его конек, козырь и четыре ветра маджонга за плечами разом.
Ожидаемо, ничего не вышло. Неожиданно — не вышло тотально, без возможности исправить ошибку и пустить новое учение в ход.
Иероглиф даже не проявился нормально, хотя бы чисто для виду. Лишь стекло вниз струями полуоформленной Ци мутное серое нечто. Подобный уродливый гомункулус вместо лаконичного символа и близко не тянул на нужный результат.
