Волков сбросил вызов и сразу начал что-то писать в телефоне. Только иногда уточнял что-то про Надю: фамилию, имя и отчество, возраст, диагноз, есть ли аллергия на лекарства…
А я сидела, автоматически отвечала на все его вопросы и растерянно хлопала глазками. Это что сейчас было? Это он одним звонком договорился об сан. авиации?
Вот так просто? Словно такси вызвал?
— У нас есть несколько часов. Надо успеть собрать вещи.
— У Нади все есть. Мама собрала.
— Надя что сама полетит?
— Нет. С мамой. Ей же всего десять лет.
— Значит надо собрать вещи маме. Ну и тебе.
— Мне? Я не планировала лететь… У меня же работа. И учеба.
— Советую взять тебе отпуск, а лучше уволиться, — Волков улыбнулся краешком губ, и завел машину. — Потому что мы летим в Москву.
— Что? Мы? В смысле… Ты тоже летишь?
— Да. Твою сестру перевезут в одну из самых лучших клиник страны. Там первоклассные специалисты.
— Но там же запись, наверное…
— Об этом не переживай. Больница принадлежит зятю моего двоюродного брата.
— Это с ним ты разговаривал?
— Да.
Дальше я не знала о чем говорить. Облокотилась на спинку кресла, и прикрыла глаза.
Устала. Как же я устала.
Руки все еще подрагивают, от пережитого стресса. Но уже не было такого удушающего отчаяния, не было той безнадежности.
— Спасибо, — прошептала, не открывая глаз.
Волков ничего не ответил.
А потом я почувствовала его руку на своих сцепленных в замок пальцах. Слегка сжал, а потом погладил, и так же быстро убрал, словно и не было этого прикосновения.
Сейчас я была благодарна Волкову, как никогда в жизни.
Впервые за долгие годы, я понимаю, что скоро все закончиться и в лучшую сторону. Надушу вылечат.
Не сразу, но со временем она будет такой же, как и все дети. Веселой, жизнерадостной девочкой. У которой будут мечты, цели, желания и обязательно первая любовь.
Не важно, что волков потребует в замен. Какую сумму запросит. Возможно, назначит проценты…
Пусть. Все это не важно. Я заработаю. Главное, чтобы моя сестричка была здорова.
К моему дому мы подъехали довольно быстро.
Молча поднялись в квартиру.
Пока снимала верхнюю одежду, исподтишка наблюдала за Волковым. Пыталась что-то прочесть на его лице, пока он рассматривал нашу квартиру.
А мне вдруг стало неловко. За то, что ремонт давно не делали, и обои на стенах висят те, что клеили еще в моем детстве. И что мебель вся старенькая, местами потрепанная. И за зеркало в прихожей, которое бабушка отдала.
— Хочешь чай или кофе? — спросила, чтобы отвлечь Волкова от рассматривания нашего скудного интерьера. Знаю, что все далеко не новое. И наша квартира на фоне его апартаментов кажется захудалым сарайчиком.
— От кофе бы не отказался.
Кивнула, мысленно благодаря Стаса, что никак не стал комментировать мой дом. Что не стал поливать грязью. Ведь если сравнить нашу квартиру и тот загородный дом, в котором я была однажды, становиться очень грустно.
Пока варила кофе, Стас сидел за столом. Я чувствовала на себе его взгляд, но не решалась обернуться.
Но нам нужно все-таки обсудить цену его помощи. Хотя очень трудно завести этот разговор.
Пока кофе остывает, решила начать собирать вещи.
Поставила перед Волковым чашку, а сама пошла в свою комнату.
Черт. Я ведь совсем забыла, мамы предупредить.
Достала телефон и набрала знакомый номер.
— Алло, мамуль…
— Алиса, — мама говорила тихо, и была очень встревожена. — Алис, что происходит? Тут в больнице какой-то дурдом начался после того, как я к Наде в палату попала. Пришел главный врач. Сказал, что Надю перевозят в Москву. Что надо срочно ее подготовить к транспортировке. Я ничего не понимаю. Врачи бегают, суетятся. Никто ничего не объясняет
— Мамуль, пожалуйста, успокойся. Все хорошо.
— Я понимаю, что ее перевозят. Ты выбрала компанию для ее перевозки? Что мне делать?
Вошла в комнату и подошла к окну.
Небо было пасмурным, уже начинало темнеть, но снег не падал. Это хорошо.
— Алиса, ты меня слышишь?
— Да мамуль, прости. Не беспокойся. Да, Надю перевезут в Москву. Ей там помогут. Ты тоже полетишь. Я сейчас дома соберу нам вещи. Не переживай, я с тобой буду.
— Боже, Алиса, — мама всхлипнула, и я зажмурилась, чувствуя, как сжимается сердце.
— Ни о чем не переживай, пожалуйста. Будь рядом с Надюшей. Ей сейчас нужна твоя поддержка. Представляю как ей страшно.
— Да… Врачи сказали, что ей дадут снотворное перед перелетом.
— Это правильно. Иначе ей еще хуже станет от шума.
— Алис… — не знаю, что мама хотела сказать.
В этот момент в комнату вошел Волков. Он облокотился плечом на дверной проем, и сложил руки на груди.
— Мам, все хорошо. Я тебе потом перезвоню.
Сбросила вызов и положила телефон на подоконник.
Смотрю на Стаса, не отрывая взгляда, но так и не решаюсь повернуться.
Красивый. Это невозможно скрыть даже в отражении окна.
Но нам надо решить очень важный вопрос. Желательно это сделать прямо сейчас.
— Стас, — заговорила, глядя как он отталкивается от стены, и медленно направляется в мою сторону.
Каждый шаг отдается странным стуком в моей груди. И я сжимаю пальцами подоконник, не в силах выдержать его приближение.
Но я должна…
Даже если за моей спиной стоит опасный хищник.
Глава 20
— Я хочу поговорить об операции, — тихо говорю, глядя в отражение.
Волков останавливается за моей спиной. Не прикасается, но я чувствую его каждой клеточкой своего тела.
Он смотрит, молчит, и я решаюсь продолжить.
— Я верну тебе все деньги в течение… года, — слегка запинаясь, когда вижу, как его глаза сужаются. Он недовольно поджимает губы, но я не обращаю на это внимания. Нам надо сразу все обсудить. — Часть отдам сразу. Они у мамы на банковском счету. И часть нам помогли собрать в фонде… Остальное мы заработаем. Честно. Я верну все до копейки.
Под конец говорю совсем сумбурно. Успеваю заметить, как Волков зло прищуривается, а потом резко разворачивает меня, заставляя смотреть ему в глаза.
— А может мне не помогать тебе? — практически рычит, со злостью глядя на меня.
Внутри что-то сжимается, а потом падает. Разбивается. Ужас охватывает разум.
— Нет, — выдыхаю, хватая его за руку. — Пожалуйста, не отказывайся. Я только к тебе за помощью могу обратиться. Только ты можешь помочь. Пожалуйста, Стас. Помоги Наде. Она же ребенок совсем. А ты можешь. Я знаю, что можешь, — с каждой секундой сердце стучит все быстрее. И я говорю… прошу, с отчаянием, которое вновь навалилось, придавливая словно гранитная плита. — Тебя сроки не устроили? Что? Скажи!
В этот момент мне стало страшно. По-настоящему.
Безысходность. Отчаяние. Паника.
Все это давило, сжимало, заставляя упасть перед ним на колени и умолять.
Отворачиваюсь.
Потому что не могу на него сейчас смотреть.
Мне больно.
Страшно.
Но она моя сестра.
Да черт возьми. Я готова перед ним на коленях ползать. Только бы он помог…
— На что ты готова, ради сестры? — твердый мужской голос за спиной пробирает до мурашек. Нервы напряжены до предела. Сердце стучит так громко, что кажется, в любой момент готово выскочить из груди. — Давай, Алиса, скажи.
— Ты ведь и так знаешь ответ, — старюсь, чтобы голос звучал ровно. Не хочу чтобы он знал, какие чувства меня сейчас переполняют: обида, боль, страх, отчаяние…
— Скажи мне!
Я не заметила, как Волков оказался совсем близко. Лишь ощутила его дыхание на своей шее.
Рядом послышался самодовольный смешок, а потом он опустил руки на мою талию.
— Хотя… Мне не нужен твой ответ. Только я могу помочь вылечить твою маленькую сестренку. А ты сделаешь все, что я скажу.
Сердце больно бьется в груди.
По щекам текут слезы.
Но я киваю.
Пусть просит все что угодно. Приказывает. Я уже знаю, какого быть его игрушкой. Рабыней. Мне не привыкать.
