– Бель, ты слишком много смотришь телевизор. В прошлый раз я был маньяком, теперь человеком-тенью, что же будет дальше? Человек-швейцарский нож? – Он усмехается и уголки его губ приподнимаются. Вашу мать, Леви Кеннет только что почти улыбнулся. Я точно в параллельной вселенной. – Возможно я чего-то не знаю, но остановка сердца разве бывает запланированной? – Его брови приподнимаются.

– Справедливо. Думаю, что нет. Хотя…

– Бель. – Он кладет свою ладонь мне на плечо. – Успокой свой разбушевавшийся мозг. Я уже слышу, как в твоей голове крутятся шестеренки.

– Ладно, – на выдохе отвечаю я.

Он не убирает руку с моего плеча, вместо этого обхватывает его, чтобы ладонь полностью соприкасалась с моей кожей. Кончики его пальцев мимолетно совершают круговое движение, очерчивая контур ключицы. Меня как будто бросили в огонь. Он смотрит, не отрывая глаз от места нашего соприкосновения.

– Я… – Леви возвращает взгляд ко мне, а затем резко одергивает руку, словно я его обожгла. Что неудивительно. – Прости, я опоздал. Задержался после тренировки.

Только сейчас я замечаю, что его волосы немного влажные. На улице не очень холодно, но уже наступил вечер и ветер в ущелье довольно сильный. Он одет в светло-синие джинсы и толстовку кремового цвета. И, не смотря на простоту своего наряда, Леви выглядит так, будто только что сошел с постера какого-то голливудского фильма. Я же одета в свои любимые бордовые мартинсы, простую ветровку и широкие черные джинсы. Терпеть не могу узкие скини, в которых мое тело задыхается. По сравнению с Леви я словно сошла с плаката приюта для бездомных.

– Ты можешь заболеть.

– Что? – Он в недоумении смотрит на меня.

– У тебя влажные волосы. – Одной рукой изображаю чащу весов. – А на улице прохладный ветер. – Повторяю это движение другой рукой. – Сложи эти факты. – Соединяю руки, и происходит непроизвольный хлопок.

Леви смотрит на меня со странным выражением лица, потом прикусывает губу в ухмылке и говорит:

– Мне кажется или я слышу нотки заботы?

От его слов мои щеки вспыхивают в ту же секунду.

– Тебе кажется. – Я разворачиваюсь и направляюсь к знакомому валуну.

Сначала он стоит на месте, затем я слышу его шаги позади меня. Бросив свою тряпичную сумку на землю, я опускаюсь на нее и облокачиваюсь на спину. Мама всегда говорит, что холод – враг женщин и их яичников. Мне остается только поверить ей, поэтому я не собираюсь проверять свои органы на прочность, сажая зад на холодную землю. Леви стоит напротив меня, не зная, куда присесть.

Я смотрю ему в глаза и вскидываю брови. Он отвечает мне тем же жестом.

Боже, он невыносим.

– Сядь уже, Леви. Я не кусаюсь. – Закатываю глаза и указываю взмахом руки на место рядом. Ему будто нужны были эти слова: не успеваю я договорить, как он уже усаживается около меня.

– Знаешь, в следующий раз нам нужно обговорить точное время, – говорит он, повернув голову и заглянув мне в глаза.

На секунду я позволяю себе потеряться в глубине его глаз. Даже в вечернее время они  ярко-голубые – кажется, что такой цвет не может быть настоящим. Солнце уже почти село, поэтому с каждой минутой становится все темнее. Но его глаза зажигают во мне что-то, благодаря чему все вокруг не кажется таким темным.

– Бель, безусловно, я красив собой и все такое, но если это диалог, то желательно на него отвечать.

Черт.

– Кхм… – прочищаю я горло. –  Да, было бы неплохо назначить точное время в следующий раз. – Только когда я это произношу, осознаю смысл сказанных слов. – Стоп, следующий раз?

– Да, ты пришла сюда, следовательно согласилась быть моим другом. – На его лице появляется улыбка.

Он улыбается. Шок. Продано.

– Поэтому у нас будет следующий раз. Много следующих разов, Бель. – говорит он своим томным голосом, и  у меня бегут мурашки. И они появляются не от холода или страха. Это те сучьи предательские мурашки от, господи-боже, возбуждения. Я никогда раньше не испытывала ничего такого, да и не знаю, как это работает. Моя сексуальная грамотность начинается с того, что я знаю, как появляются на свет дети, и оканчивается тем, что презервативы никогда не бывают лишними. По словам мамы.

– Ага. – Единственное, что удается выдавить из себя хриплым голосом.

– У тебя есть с собой блокнот? – спрашивает он. И на мгновение я теряюсь, не понимая, что он имеет в виду. А затем приходит осознание. Переписка.

– Да. – Встаю на ноги, но моя стопа наступает на какую-то неровность, и я отправляюсь в полет.

Второй раз за день.

Теплые ладони обхватывают мою талию, и через секунду я уже оказываюсь на чем-то мягком. Мои глаза закрыты, и мне не хочется их открывать, чтобы подтверждать свои догадки. Медленно открываю один глаз и смотрю вниз. Я сижу на его коленях, вернее на бедрах. Мышцы груди Леви соприкасаются с моим плечом, и мне нужно всего лишь повернуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Моя смелость убежала в кусты, потому что открыв второй глаз, я в шоке смотрю в даль перед собой.

Может ли этот момент быть более неловким?

– Сегодня ты слишком неустойчивая. Тебе не кажется? – спрашивает он, и мое ухо нагреватся до температуры горения от столь близкого контакта. Я чувствую каждый его чертов вдох и выдох на своей коже.

– Кажется. Но если бы кто-то не играл в супермена, то первого падения не случилось бы, – тихо говорю я, пытаясь вырваться из его хватки, но у меня ничего не выходит.

– Останься. Там холодно. Я обещаю, что не сделаю ничего лишнего. – На этих словах он медленно убирает руки. И я бы никогда не подумала, что скажу это, но они настолько естественно там лежали, что теперь кажется, словно с меня сняли слой одежды. Без его прикосновений стало холоднее.

Я стараюсь, действительно стараюсь заставить себя встать и пересесть на свое прежнее место, но стоит мне повернуть голову и посмотреть ему в глаза, все мои аргументы рушатся.

– Хорошо.

– Блокнот, – напоминает он.

– Да. – Я откашливаюсь. – Точно, я же для этого и встала. – Чувствую, как грудь Леви вибрирует от сдерживаемого смеха.

Дерьмо, он знает, какое влияние оказывает на меня.

Поддавшись вперед, беру сумку и достаю блокнот с ручкой. Леви берет из моей левой руки сначала блокнот, рисуя большим пальцем какой-то символ на ладони. Затем вытаскивает ручку из правой руки, сжатой в кулак от нервного напряжения. Разжимает мои пальцы, опять рисуя что-то на ладони.

Боже, дружить всегда так сложно? 

Леви кладет блокнот ко мне на колени и, не говоря ни слова, начинает писать. Я опускаю взгляд вниз, чтобы посмотреть, но он останавливается, берет меня за подбородок и поднимает его вверх.

– Не смотреть, – приказывает он. – Можешь продолжать рассматривать кусты или меня. Я не против. – Он самодовольно ухмыляется.

– Интригует. Кусты достаточно неплохи, если тебе интересно, – отвечаю я и наклоняю голову, делая вид, что пытаюсь лучше их рассмотреть.

– Я тоже неплох, если тебе интересно, – поддразнивает он.

О, я заметила.

– И, что самое главное, скромен, – говорю я с улыбкой и наконец-то чувствую себя расслабленно.

– Все, молчи, – тихо шепчет он мне на ухо.

Я жду, пока он допишет, и думаю о том, как комфортно себя ощущаю. Безусловно, чувствуется напряжение, но оно какое-то приятное, не похожее на то, что возникало раньше. Во мне нет переживаний или постоянного волнения, с которыми я привыкла жить двадцать четыре часа в сутки. Я чувствую себя… свободной? Не знаю, можно ли так это назвать, но рядом с ним мне не приходится контролировать каждое свое действие. Он будто зажигает во мне то, что я неосознанно тушила всю свою жизнь.

Странные мысли, странная ситуация, странная дружба.

Леви выдергивает меня из мыслей, отдает блокнот и опять проводит большим пальцем по моей ладони. Я опускаю взгляд и смотрю на страницу.

«Все это кажется странным, но мне хочется, чтобы ты знала, что мои намерения прозрачны. Я хочу быть твоим другом, Аннабель Андерсон, и приму от тебя все, что ты готова мне дать. Мне жаль за то, что я делал. Но больше всего мне жаль за то, чего я не сделал. Бездействие — это то, чего не будет в наших отношениях. Какими бы они ни были. Возможно, ты считаешь меня Чудовищем, но поверь: я буду им для всех, кроме тебя».