Господи! Неужели это все действительно так?! Мне очень жаль с вами расставаться, моя любимая Танечка, но я уже начинаю лететь вверх и тебя прекрасно вижу. Да, я все вообще вижу, и мне как-то очень хорошо и приятно. Я какой-то весь ватный становлюсь. Печально… Но мы еще встретимся. Ведь я сейчас лечу на небеса. Вот и голуби летают вокруг. Ух, и Санька с Леночкой уже приехали! Леночка… Но ведь они еще в Перми… Ах, какая ты красивая, моя Леночка. Вот тебе куколка, моя Леночка, барби. Барби-сарби… А вчера такую серьезную машину видел… Тань, я себе когда-нибудь такую же куплю… Щас меня поднимут. А потом я вообще вверх пойду… Да, Саш, это отнеси в другую комнату… Там куры… Видел?.. Таня, ты дура! Зачем ты летаешь по комнате?.. Мам, я приду домой вовремя… Честно… Эскимо… Возьмем в кредит это… Да… Ты думаешь?.. Ха-ха-ха… Утра… Бинокл… Рав…
Вывод второй: Р. Моуди не нашел ни одного человека, пережившего все детали обобщенного опыта. Обобщенным опытом он называл обычные детали и события, с которыми человек сталкивается при переживании клинической смерти. Также из этого следовали другие подвыводы, что не было ни одной детали обобщенного опыта, которая была бы у всех, как не было таковой, которая была бы лишь у одного.
Вывод третий: чем дольше клиническая смерть, чем дольше человек мертв, тем глубже и полней его опыт и тем больше отличий от тех, кто «умер» на короткое время или вообще только думал, что «умер».
Вывод четвертый: человек необязательно переживает какие-либо видения; иногда он ничего не помнит, а бывает, что у одного и того же человека в одном случае полная темнота, а в другом случае типичные переживания в клинической смерти.
Способ заговорить на 98 языках
Не стоит думать, что феномен клинической смерти обошли своим вниманием секретные службы нашей страны. Тем более что, как достоверно известно, некоторые феномены, официально признанные «шарлатанскими», крайне подробно изучались в поисках прикладного применения. Этим особенно отличалась фашисткая Германия – в попытке найти пилюлю от всех врагов. Так вот, в СССР, оказывается, один из НИИ работал над этим вопросом более 30 лет. За это время исследовали более 15 000 случаев. Это беспрецедентные данные. В этих исследованиях участвовали также и добровольцы, которых искусственно временно умертвляли на пару минут. Именно в процессе этих исследований и обнаружилось, что вес тела после смерти уменьшается на 21 грамм. Может быть, это и есть вес души? Кстати, такие исследования не только не могли быть без ведома глав государства, но и, скорей всего, были инициированы ими.
Чтобы узнать еще больше об изучаемом явлении, попытаемся проанализировать историю одного неординарного человека, чья жизнь очень сильно изменилась после трагического случая и возвращения с того света. Этот человек всегда хотел сотрудничать с наукой и даже предлагал проводить над собой опыты, но ученые отказались. Зовут его Вили Мельников.
Вили Мельников – закончил Тимирязевскую ветеринарную академию; кандидат медицинских наук; старший научный сотрудник института вирусологии; полиглот; владеет, к примеру, всеми диалектами английского языка, итальянским, немецким, датским, испанским, японским, юкагирским, креольским, чешским, шведским, дари, пушту, фарси, синдхи, латынью, ронго-ронго, санскритом, хараппским, языком протоиндской цивилизации, хурритским, хеттским, древнеегипетским, древнегреческим, арамейским, старославянским, древнеисландским, руническим, старояпонским, языком науатль, нсибиди, кохау, шумеро-аккадским и многими другими; основатель графического стихосложения, которое он называет лингвогобеленом; в 1981–1983 служил в Афганистане.
История эта началась в 1983 году в Афганистане на одной из высот под Кандагаром. Сам Вили рассказывает об этом так:
– Весь взвод мой погиб в результате неожиданного минометного обстрела, и я остался один. Меня подбросило теплой волной вверх, и я куда-то полетел. Двигался с разной скоростью на высоте примерно в 3–4 человеческих роста. Некое поле из огней и кристаллообразных структур поглощало меня. Из океана, в ту среду, куда я двигался, били подобия фонтанчиков. Я их действительно видел и разглядывал. Своего тела я не видел. Со мной оставались только зрение и разум. Возвращаться оттуда или сопротивляться этому мне совершенно не хотелось. По моему времени – по моему внутреннему времени, по объему полученных впечатлений, пережитых приключений, воспоминаний, что оттуда вынес, – прошло не меньше 5 часов, то есть там время идет совершенно по-другому. Моя клиническая смерть длилась всего 7 минут, что запротоколировано и датировано 15 ноября 1983 года. Очнувшись, я сразу заговорил на языке камчадалов. Я почувствовал свое предназначение учить и изучать языки и стал этим активно заниматься.
Вили рассказывает о своей способности:
– Что касается редких и мертвых языков, которые я знаю, – это были древние языки, умолкнувшие. Терпеть не могу называть их мертвыми языками. Я их называю умолкнувшие. Мертвых языков не существует. Какие они мертвые, если на них до сих пор пишутся такие потрясающие тексты!
Чтобы доказать свои способности, Вили всегда с удовольствием демонстрирует знание языков наглядно, но вот что говорит профессиональный лингвист Галина Ершова после прослушивания записей такой речи:
– Это то, что называется имитация речи, чем неплохо владеют люди с хорошим слухом, как правило. В речи Мельникова где-то пять языков. Все остальное принадлежит к группе какого-то языка. То есть понимается контекст, общая направленность, основные мысли, но это не есть глубокое знание языка…
Внетелесное переживание в клинической смерти
Для многих будет неожиданностью узнать, что для практиков так называемых «внетелесных» переживаний является очевидной истиной, что восприятие в состоянии клинической смерти и в состоянии вне тела если не идентичны, то уж точно родственны. Различаются лишь причины, вызвавшие эти явления. Получается, что разобравшись с природой одного, можно понять природу другого, и наоборот.
Поскольку я, автор данной книги, с детства изучаю «внетелесный» вопрос на практике (плодом этого труда стало немало книг, статей, техник, идей и теорий), то я всегда размышлял о связи этих явлений и писал об этом в своих книгах. Если кратко, то смысл моих представлений заключается в следующем.
С точки зрения медицины клиническая смерть – это состояние, характеризующееся прекращением сердцебиения и остановкой кровотока, когда человека еще можно реанимировать. В обывательском понимании, клиническая смерть представляет собой личное переживание, которое напоминает, по сути, отделение души от тела в критический для жизни момент. Вероятно, эти понятия могут расходиться на практике, поскольку второе далеко не всегда может быть последствием первого.
К примеру, вот как свою историю переживания клинической смерти описывает Наталья.
Наталья Аримова – 40 лет; москвичка; закончила экономическую академию им. Г. В. Плеханова; экономист.
– У меня были большие неприятности в личной жизни. Жить совершенно не хотелось. Мне казалось, что уже ничего в этой жизни стоящего нет. Как-то раз я уставшая, изможденная пришла с работы в свою пустую квартиру. Сняв верхнюю одежду и глотнув немного спиртного, нашла аптечку и выпила какие-то сильнодействующие препараты, возможно снотворное. Целую горсть. Легла на диван. Постепенно мне стало очень хорошо. Тело будто расплывалось, таяло, что ли. Все реальные звуки померкли, а в глазах замаячили разноцветные огоньки. Постепенно я начала взлетать. По-настоящему взлетать. Я чувствовала это. Меня понесло куда-то вверх. Там был свет. Яркий и добрый свет. Мне было очень приятно. Я почувствовала облегчение. Не помню, сколько это продолжалось. Не помню даже, что было дальше. Осознанность исчезала. Потом оказалось, что моя дверь была незаперта и ко мне зашла по каким-то бытовым делам соседка. Соль ей, что ли, была нужна?.. Не помню. В общем, это меня и спасло.
