Она отошла к своему рабочему столу, но лежащие там очень важные и нужные бумаги перебирала чисто автоматически – не понимая, что там написано…

Потому что все мысли вращались, как всегда, вокруг их единственного подопечного. Андрея. Бывшего заключённого. А сейчас – рабочего, работающего по Договору.

По найму.

Потому что за своё семя он по тому же Договору, получает деньги.

Теоретически – немалые. За первый же год он заработал столько, что вполне хватило бы на безбедное существование до самой смерти от старости. Там, на материке.

Только вот никто его туда – в Общество, в Социум, в населённые пункты, отпускать уж точно не собирается!

Отлично знают члены Совета, что смог бы натворить самодостаточный, взрослый, половозрелый, и презирающий женщин, самец, окажись он на свободе, в одном из их городов!.. Жуть! Страшно представить.

А ведь она только один раз прочла его дневник – как одно из фактографических доказательств, предъявленных прокурором на суде. Но сейчас этот дневник недоступен: с ним не расстаётся сестра Анна. По её версии – для того, чтоб лучше понять психологию их подопечного, и быть готовой к «несанкционированным действиям и вспышкам немотивированной агрессии» с его стороны.

Ага: два раза этот документ ей – для «понимания психологии»!

Элиза не совсем дура! И отлично понимает: возбуждается сестра Анна с помощью этих записей! Наверняка у неё при воспоминаниях и грёзах о том, что делал этот гнусный садист со своими беспомощными жертвами, и у самой всё свербит там, в промежности!.. И суживаются глаза, и дыхание становится прерывистым!

Нет сомнений, что сестра Анна – скрытая мазохистка!

А вот она сама – даже не скрытая. И наверняка прекрасно поладила бы с заключённым, если б их свела судьба… И она-то уж – сама попросила бы показать на ней кое-какие из его приёмчиков!.. (При мысли об этом очередная жаркая волна затопила всё её тело: от макушки до самых пальчиков ног!..)

Но понимая возможные сложности, если этого Андрея и правда – допустить к людям, к их Социуму, состоящему целиком одних из Женщин, да ещё расслабленно-успокоенных за эти пятьсот лет Толерантности и Цивилизованности, чёртов Совет приказал повесить ему на уши лапшу о том, что погибнет он, если будет контактировать с живыми, во плоти, женщинами!

Чтоб не пытался, как наверняка собирался вначале, бежать! Уж если кто и способен вырваться на свободу из любого заточения – так это Мужчина!

Он и сильней. И умней. И если есть нужная мотивация – горы свернёт! Сволочь.

Хотя на самом-то деле никакие болезни ему не грозят.

Ведь никаких новых, сверх-убийственных бацилл или вирусов, за эти пятьсот лет не появилось! Потому что они и раньше-то появлялись, только когда их производили в каких-то секретных лабораториях Пентагона. Ну, или лабораториях других стран…

В дверь постучали. Она подошла и открыла: всё верно. Служба доставки с их бронированной каталкой-лифтом.

– Прошу вас, офицеры. Забирайте.

Глядеть, как профессионалки в масках, шлемах, и костюмах биозащиты перегружают тело с отключенным пока «сознанием» из рабочей камеры автоклава на эту самую тележку, было не обязательно: персонал у них квалифицированный и компетентный.

Андрей полёживал на своей роскошной кровати, мирно переваривая съеденный обед. Купаться он смысла не видел – с утра принял душ, и растёрся до красноты махровым полотенцем. Зарядку он сегодня практически не делал – так, несколько движений для того, чтоб размять мышцы.

Знал же, что сегодня ему придётся разминать совсем другие мышцы. И запас «жизненных сил» лучше бы оставить в неприкосновенности. Не сублимируя свою сексуальную энергию в другие «формы».

Зачем, если сейчас как раз секс ему и предстоит?!

В дверь постучали.

Он крикнул:

– Входите! Не заперто!

Ха-ха. Как же – «не заперто»! Если кого здесь и держат под тройным замком – так это его. Слишком ценный источник и поставщик семени, чтоб позволить ему сбежать. Про бред с его «гибелью от мутировавших бацилл и вирусов» он, конечно, понимал, что это – бред, и наглая ложь, потому как думал, что это – просто ещё один способ удержать его здесь. Вынудив отказаться от столь естественного для любого мужчины стремления к свободе. И что на самом деле реальной опасности его здоровью все эти чёртовы вирусы не представляют. Иначе его и кормили бы по-другому, и всё остальное было бы – как у космонавтов… Вакуумировано и стерильно!

Щёлкнули, один за другим, три замка: вверху, внизу, и боковой. Дверь открылась.

За ней, как всегда, крохотный тамбур. Или, вернее – лифт: Андрей имел возможность убедиться, что его стены точно так же крепки и нерушимы, как и стены его трёх комнат. В тамбуре-лифте, разумеется, заказанное безобразие на каталке.

Девушка-кукла.

Больше всего такие «посетительницы» напоминали ему красоток из тех же японских порнушных аниме: треугольное личико, глаза утрированно увеличенные, грудь – нарочито пикантной формы, ягодицы… Ну, бёдра и правда – подчёркнуто крутые. Тело упругое, кожа гладкая, лёгкий (А сегодня почему-то – хороший!) загар. Умилительные тоненькие нежные волоски на руках и ножках…

А чего он хочет: сам всё это и заказывает! Причём – раз за разом. Вот у изготовителей и выработался стереотип – возможно, у них уже и шаблон есть!

Он встал с постели. Прошёл к «даме». Завёл руку под затылок, щёлкнул тумблером. Открылись огромные глазищи. Василькового цвета! Повернулись к нему. Видит. Кукла сделала такое движение, словно набирает в грудную клетку воздух. Дышит она – ага, два раза! Но Программа поведения вполне… Возбуждает.

– Вставай. Проходи в комнату. И ложись на кровать.

Она послушно села. Слезла с каталки. Мелкими шажками на своих крохотных (Тоже – возбуждает!) ступнях, не больше, чем тридцать третьего размера, двинулась вперёд: кровать, не то – двух, не то – трёхспальную, трудно не заметить.

Да, глаза, конечно, большие. Влажные. Но выражение…

Всё же несколько… Отстранённое. Словно нажралась наркотиков.

И, похоже, с этим сделать ничего нельзя.

– Отставить кровать. Ложись прямо на пол. – сегодня он решил, что нужно иногда разнообразить их «игрища». А заодно и заставить чёртовых операторов чёртовых видеокамер навести новый фокус, и найти наилучший ракурс, – На спину.

Девушка и правда – легла.

– Раздвинь ноги.

Она и раздвинула.

Вот за что он и любит, и не любит кукол с примитивным процессором, запрограммированных только на слепое подчинение.

За слепое подчинение!

С такой даже не попрепираешься. И не подерёшься всласть! Зато…

Сопя и вожделея, (Всё-таки – неделю у него этого не было! А онанизмом он из принципа не занимался!) но так, чтоб этого не было заметно тем, наблюдателям, он подошёл. Встал на колени со стороны того, что теперь глядело на него оттуда – из промежности девушки.

А неплохо выглядит. Вполне реалистично. Куночка что надо!

Правда, у тех, кого он распяливал на станках, всё это было ещё и опухшим, покрасневшим от ударов плети, и трепещущим – в ожидании, что вот сейчас его набухший красноголовый воин всё им там пораздерёт!.. Но всё равно – неплохо, неплохо.

Опустившись на локти, а затем и положив грудь на пол, он обхватил приподнятые бёдра девушки ладонями. Приблизил лицо к наверняка трижды простерилизованной псевдоплоти. Облизнулся. Осторожно, не усердствуя уж слишком, приступил. Вначале – лёгкие поцелуи, затем – и облизывание, и глубокое проникновение языком…

Заниматься куннилингусом вначале лучше без фанатизма. По деловому.

Тем более, ни он, ни уж тем более – кукла, удовольствия от этого не получают. Но! Всё это, как и его «бережное и нежное» обращение с «партнёршей» видят и операторы, и психологи, и координаторша.

Да, Андрей ставил себе целью – доказать этим явно читавшим его дело, и не доверяющим ему женщинам, что «перевоспитался», и теперь вреда своим партнёршам не нанесёт! А только постарается доставить им «неземное наслаждение!»