Абсурд, конечно. Как будто я могла защитить таких могучих воинов, как Михаил и Разиэль, от одного человека, одного существа, когда они были гораздо более способны защитить себя. Я зашагала по коридорам так быстро, как только осмелилась, желая бросить его в комнате и сбежать.

— Это что, гонка? — певучий голос Каина промурлыкал у меня за спиной. — Поскольку у меня ноги длиннее, и, если дела действительно пойдут плохо, я смогу полететь, ты никогда не убежишь от меня.

Я неохотно замедлила шаг и, оглянувшись через плечо, отпрыгнула. Он был гораздо ближе, чем я думала, и смотрел на меня с удивлением, как будто точно знал, о чём я думаю.

— Извини, — коротко сказала я. — У меня есть дела.

— Конечно, они у тебя есть, малышка. Я уверен, что просьба Альфы занимает место далеко внизу в твоём списке приоритетов.

Я резко остановилась. Меня окружали высокие, грациозные люди, и мой недостаток роста всегда был для меня больным местом.

— Не называй меня малышкой, — сказала я опасным голосом.

Его длинные ресницы опустились на напряжённые глаза.

— Ты маленькая, — без всякой надобности заметил он. — Почему правда должна тебя огорчать?

Я обдумала всё, что могла сказать, и отвергла всё до единого.

— У меня есть дела, — повторила я, оборачиваясь. Я могла бы это пережить. Я могла справиться с чем угодно.

Главный дом представлял собой кроличью нору комнат и балконов, странное, консольное здание, похожее на бюро с открытыми ящиками. Когда Томас умер, мне ничего так не хотелось, как спрятаться, и я оставила комнаты, которые делила с ним, в пристройке, секции, спрятанной между главным домом и скалой позади него, далеко от основного потока жизни Падших. Я была счастлива, мирно одинока там, довольствуясь тем, что состарюсь и умру в благословенном одиночестве. Там было ещё две квартиры, но я по глупости предположила, что никто никогда не захочет оставаться так далеко от открытого товарищества Падших.

Мне было неприятно осознавать, что за последние несколько минут мы вообще никого не встретили. К тому времени, когда я добралась до первой двери квартиры, я снова почти бежала, и я заставила себя резко остановиться.

— Вот, пожалуйста, — поспешно сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти.

Он преградил мне путь. Это было довольно легко сделать, коридоры здесь были намного уже, а он был намного больше меня.

— К чему такая спешка? Разве Разиэль не велел тебе устроить меня поудобнее? Тебе не кажется, что ты должна убедиться, что я доволен своими комнатами? Мне может что-то понадобиться.

— Я не думаю, что Разиэля волнует, доволен ли ты своими комнатами или нет, — коротко сказала я. — Кроме того, ты жил здесь раньше и сам выбрал.

— Так и есть, — у любого другого мужчины я бы сочла голос ровным и приятным.

Только не этот. Под ним был едва заметный оттенок, который я не могла определить.

— Тем не менее, я думаю, тебе нужно показать мне моё новое жилище, не так ли?

Прежде чем я поняла, что он делает, он протянул руку мимо меня, чтобы открыть дверь, и мгновение спустя он втолкнул моё тело в квартиру, просто используя свой размер, закрыв за нами дверь, закрыв нас.

Я отскочила от него с тем, что, как я надеялась, было самообладанием, оглядываясь вокруг. Эта квартира была более чем в три раза больше моей собственной маленькой комнаты, со спальней сбоку и французскими дверями, ведущими в наш общий двор. Простая мебель была белой, мягкой и удобной на вид, и я могла видеть сквозь открытую дверь огромную кровать.

— Я вижу, Падшие всё ещё думают, что живут в облаках, — протянул он, проходя мимо меня, чтобы осмотреть окрестности. Я задавалась вопросом, смогу ли я ускользнуть, прежде чем он сможет остановить меня.

— А они когда-нибудь жили?

Я сама удивилась, что спросила. Истоки Падших были так же окутаны туманом, как и Шеол. Конечно, мы все знали истории: как первый, Люцифер, был изгнан из рая самим архангелом Михаилом, как следующий пал из-за своей любви к человеческим женщинам. Ещё позже пришёл сам Михаил, а также другие, изгнанные архангелом Уриэлем, который теперь правил вместо Верховного Существа, которое просто предоставило человечеству свободу воли, а затем исчезло, оставив садиста во главе. Я слышала истории о странных, несчастных местах, таких как Тёмный Город, где души жили в муках, но никогда не слышала о том, что люди считали раем, местом ангелов, арф и пушистых облаков.

Томас никогда не хотел отвечать на мои вопросы, и, в конце концов, я перестала спрашивать. Он был одним из первых, кто пал, и он сказал мне, что этот мир давно исчез. Остался только мир Шеола, и мы должны жить в настоящем, а не в прошлом.

Мы так и делали, пока Томаса не выпотрошили и не убили у меня на глазах, а я не рухнула в луже крови, едва сумев выжить. Даже сейчас моя свободная белая одежда скрывала шрамы, которые я никому не показывала.

Каин тоже не ответил на мой вопрос, не то, чтобы я этого ожидала. Он, казалось, забыл обо мне, оглядываясь вокруг со странным выражением на лице, и я начала пробираться к двери.

— Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как ты был здесь, — оживлённо продолжила я, — но всё идёт относительно гладко. Если ты голоден, тебе нужно только думать о еде, и она появится. Источник… Ну, ты знаешь, что даёт Источник.

— Кровь, — рассеянно сказал он. А потом его взгляд сфокусировался на мне, и его лёгкая улыбка вернулась. — В данный момент мне не нужна кровь. С другой стороны, прошло много времени с тех пор, как я в последний раз трахался.

Это слово поразило меня, как, несомненно, и должно было.

— Боюсь, что все здесь уже связаны узами. Большинство вдов предпочитают возвращаться в свои дома, не помня о годах, проведённых с Падшими. Разиэль говорит, что так проще.

— Но не ты, милая Мария, — пробормотал он. — Почему ты не вернулась домой?

«Потому что у меня не было дома, куда я могла бы пойти», — подумала я с возмущением, но я не собиралась признаваться ему в этом.

— Мне никогда не нравилась мысль о том, что мою память начисто сотрут.

Я не собиралась утруждать себя тем, чтобы поправлять его насчёт имени. Я не могла избавиться от ощущения, что это всего лишь часть какой-то сложной игры, в которую он играет, и что единственный способ выиграть — это отказаться играть.

— Так ясно, что ты единственная игрушка в городе. И сколько времени прошло с тех пор, как ты овдовела?

Я замерла.

— Почему ты спрашиваешь?

В обычном мире люди говорили об ангельских улыбках. У Каина всё было наоборот, очаровательно и дьявольски.

— Мне просто интересно, сколько времени прошло с тех пор, как ты наслаждалась плотскими удовольствиями. Я был бы более чем счастлив услужить.

Я знала, что он пытается шокировать меня.

— Я так не думаю, — я говорила спокойнее, чем чувствовала, отворачиваясь от него.

Я должна была добраться до двери раньше него, я была гораздо ближе. Но он был там, впереди меня, улыбался мне, искренне забавляясь.

— Не смотри так потрясённо, милая Мари. Я только спросил. Я уверен, что найду кого-нибудь ещё, кто заинтересуется, если ты не заинтересуешься.

— Марта! — огрызнулась я, уступая его подстрекательству. — И ты никого не найдёшь в Шеоле. Я же говорила тебе, что все здесь связаны узами.

— И ты думаешь, это остановит меня? — его голос был очень нежным.

Я не пошевелилась. Я инстинктивно поняла, что он пропустит меня, если я просто попрошу его. Я посмотрела на него, в его порочное, прекрасное лицо, и задалась вопросом, действительно ли это был грех. Соблазнительный, почти неотразимый, призывающий в остальном здравомыслящую женщину делать то, о чём она никогда бы не подумала, просто улыбнувшись ей. Я нисколько не сомневалась, что он сумеет соблазнить кого захочет, если захочет. Кто мог сказать «нет» такому мягкому, чувственному соблазну?

Я позволила чувствам наполнить меня не более чем на наносекунду, а затем отступила назад.