– И в чем суть урока?

«В том, что праведность – не щит. Смерть за добрые дела может наступить быстрее, чем смерть за злые».

Чертовски субъективно, но об этом я не упомянул.

Я достиг того момента, когда мои надежды и амбиции крутились исключительно вокруг перспективы вернуться обратно в постель.

И все-таки кое-что нуждалось в моем внимании.

Я должен был посмотреть, как Морли пережил последние несколько часов. Оказалось, он просто продрых.

А еще я хотел узнать, почему Бегущая по ветру такая мрачная.

На этот счет у меня имелись подозрения.

Покойник сказал, что я ошибаюсь. Он не хотел прошлой ночью поднимать из-за этого шум.

Мне нужно было лечь спать. Впереди маячило трудное утро.

План поскорее придавить подушку пришлось ненадолго отложить, пока я убеждал Поток яростного света, что Синдж поступила правильно, разместив ее в гостевой комнате. Хотя ничего особенного не случилось бы, если бы ей разрешили угнездиться в тепле моей кровати.

Я был измучен и не в настроении. Нос Синдж доложил ей об этом. Однако с точки зрения домоправительницы следовало соблюдать правила приличия.

Пойдя на компромисс, я поцеловал Бегущую по ветру в лоб, когда Синдж отвернулась.

Минуту спустя я в безопасности лежал под одеялом. Окно было закрыто и заперто на щеколду. Я приготовился задать храпака.

Покойник оказался идеальным предсказателем. Следующий день был кошмаром официальных посещений. Генерал Туп приходил и уходил. Приходила и уходила Белинда Контагью – по-матерински хлопотала над Морли, пока тот не принимался умолять ее уйти. Появился Дил Шустер собственной персоной в сопровождении Роклина Синка. Я уж думал, мы никогда не избавимся от Шустера, хотя на раннем этапе, как ни удивительно, он допустил, что я говорю правду.

Было трудно сохранять бесстрастное выражение лица. Под серебряный налобник Шустер надел шапочку из сетки, защищающей мысли. Его странные уши торчали сквозь прорези в шапочке. Непонятно. Раньше я никогда не видел его ушей. Они всегда прятались под волосами. Такой головной убор гарантировал, что мысли его защищены от вторжения извне. Покойник заверил меня, что директора обманули. Всего тридцать секунд – и Умник взломал защиту.

Об этом я Шустера не предупредил.

Вряд ли меня заботило, что спрятано в его голове.

Бегущая по ветру оставалась наверху, не показываясь на глаза, но и без намерений уйти. Синдж стоически снабдила ее завтраком, затем ланчем.

Появился Сарж, и я присоединился к нему в комнате Морли. Разговаривать было особо не о чем. Сарж был сентиментален просто до слез.

Когда я там сидел, заглядывали разные люди с предварительными рапортами. Большинство из них тащились мимо комнаты и позволяли Старым Костям выуживать из их голов то, что ему требовалось, таким образом не выдавая никакой связи с нами.

Покойник прикоснулся ко мне:

«Мне нужно, чтобы ты поймал мистера Шустера. Он в квартале к востоку от дороги Чародея, инструктирует спецов».

Я смылся, набитый под завязку поручениями и в восторге от того, что побегаю на свободе.

Но к тому времени как я нашел директора, я кашлял и задыхался. Он уже снял свой волшебный головной убор и выглядел обычным краснофуражечником. Пятеро таких приготовились на меня прыгнуть. Шустер их удержал. Не нужно было с этого начинать.

– Тебе, Гаррет, следует поработать над своей физической формой. Ты еще слишком молод, чтобы дышать со свистом после четверти мили бега рысцой.

– Старые Кости велел передать, что по соседству только что появились четыре новых наблюдателя и он не может прочитать их мысли. Твоих парней и людей Организации он узнал и счел безвредными. Но эта компашка – совсем другое. Они пожаловали сразу после твоего ухода. Их может быть и больше – засечь нелегко.

Противное лицо Шустера засияло.

Он спросил меня, где искать. Я рассказал.

– Спасибо, Гаррет. Я возьму назад некоторые из самых грубых слов, которые произнес в твой адрес. Ступай домой. Войди внутрь. Запри дверь. Не впускай никого до заката.

– Что? Почему не впускать?

– Потому что эта тварь может вернуться, и, возможно, на ее стороне будет оборотень. А это гарантирует крайне опасное предприятие.

Он принялся отдавать распоряжения эскорту. Его люди начали поспешно расходиться.

Директор заметил, что я по-прежнему стою неподалеку, засунув в ухо большой палец.

– Гаррет! Какого дьявола ты еще здесь?

Я двинулся к дому. Дорога все время шла в гору. Подъем был некрутым, но и этого хватило, чтобы послужить горьким упреком моим дряблым мускулам.

Люди директора накинулись на первую жертву, когда я только поднимался по ступенькам крыльца. Процесс поимки сопровождался криками и угрозами. Пленник полагал, что не подлежит вниманию Гвардии. Шустер с этим не согласился. Конец дискуссии положило применение полицейских дубинок.

Покойник был таким самодовольным, что я ощутил его гордость еще на улице.

Но, едва войдя в дом, я услышал: «Запри дверь на все запоры, а потом подойди к Дину и спроси насчет соли».

Это было странно.

– Хорошо.

В кухне я нашел недовольного старика, готовящего ужин для толпы вдвое больше обычного. На его плечах лежала еще и добавочная ноша – стряпать две особые трапезы для питания инвалида. Дин все это стерпел и не жаловался, поэтому я не стал напоминать ему, как легко он справился в общем и целом.

Думаю, ему больше по душе, когда нужно кашеварить только для Синдж.

– Соль, – сказал я.

– Да?

– У нас есть соль? Его Милость велел спросить у тебя насчет соли. Он должен был дать тебе знать. Морской дьявол! Как же вкусно пахнет.

На сковороде смачно шипело, и у меня потекли слюнки.

– У меня есть два фунта соли и еще щепотка. На прошлой неделе купил.

– И у меня есть соль, которую мне дали в заведении, где мы останавливались раньше.

Мне подумалось – я знаю, чего от меня хочет Старые Кости. И он подтолкнул меня в знак подтверждения.

Я ел. Главным блюдом были свиные отбивные для Дина и для меня. Синдж и Доллар Дэн Джастис, сидевшие этой ночью с Морли, получили колбаски и любимое блюдо крысюков – печеные яблоки. Я и сам прихватил немного яблок. Дин хорошо их готовил.

Для Морли и Плеймета был сварен куриный суп.

Я надеялся, что зять Плеймета не уничтожит его бизнес, пока тот не у дел.

Мы все забыли о Бегущей по ветру. Сначала. Потом Старые Кости меня подтолкнул.

Я поспешил наверх и дал ей знать, что пора спуститься. Посторонние ушли, и мы ужинаем. Внизу Синдж дала ей понять, что та вполне может уйти домой. Никто и не заметит, как она уходит. Я задался вопросом, не считает ли Синдж, что наблюдателей поразила слепота.

Усики Синдж подергивались, как обычно бывало, когда она раздражена, – вероятно, ей не нравилось то, что втолковывал Покойник.

Бегущая по ветру осталась рядом, то есть втиснулась в кухню со мной и Дином. Она приняла свое беззащитное обличье, чем немедленно покорила старика.

– Не думаю, что нравлюсь твоей коллеге, – сказала она мне тихим голосом с придыханием.

– Моя коллега тебя боится.

– Почему?

– Она думает, что знает меня лучше любого другого, кроме меня самого. Опасается, что я влюблюсь до безумия, потеряю чувство меры, попаду в нехорошую историю или что-нибудь в этом роде и все для нас испорчу.

«Гаррет! Да в самом-то деле!»

Я не шутил. По сути, Синдж так и думала.

– Может, она ревнует.

– И это не исключено.

– А ты влюблен до безумия?

– Не совсем. Я увлечен и доблестно пытаюсь с этим бороться.

Она мило улыбнулась. Задумчиво.

– Не надо делать то, что ты делаешь, чтобы превратить каждого мужчину в поле твоего зрения в раба любви, – сказал я.

– Я буду сама деловитость. Вот увидишь. Ты вообще не узнаешь, что я – девушка.

Угу. Как же! А потом свиньи прилетят домой в курятник.

Для большинства мужчин и некоторых женщин в присутствии Бегущей по ветру невозможно было не обращать внимания на ее пол, даже когда она хотела, чтобы его не замечали.