Я предпочел ночной горшок тому, чтобы обмочиться.

Такое поведение несообразно в гостиных аристократии, но не совсем бестактно и неприемлемо в моей спальне. Процесс избавления от отходов – естественный и необходимый. Я был вежлив, шагнул в уголок и повернулся лицом к стене.

Не важно. Меня разбудила Бегущая по ветру. Я сделал то, что должен был. Любые романтические порывы, которые она порождала, следовало держать в узде. И все же она была на редкость неземной сильфидой. Она могла быть собой, если ей не мешать.

Я смотрел на нее, полный решимости спросить, почему она здесь. Но вместо этого запутался в фантазиях – гадая, не принять ли ванну, – когда она издала девчоночий визг и крепко саданула кулаком по подоконнику.

Ей пришлось совершить прыжок, чтобы это сделать; и когда я говорю «крепко», я имею в виду, что от удара затрясся дом. Деревянная рама окна застонала.

С улицы донеслось негромкое проклятие. Я не почувствовал ничего, что говорило бы, что Покойник знает: начались какие-то опасные события.

Этой ночью из-за Бегущей по ветру не полыхнула молния. Пока. Только свеча загорелась. Ее тусклого света едва хватило, чтобы мы увидели шарящую вслепую руку, похожую на ту, что пыталась проникнуть в окно заведения «Огонь и лед».

Я присоединился к Бегущей по ветру, которая вознамерилась покарать проныру. Снаружи доносились безрадостные звуки. Я швырял яростные мысленные призывы туда, где находился Покойник. Захлопнул окно.

От свечи Поток яростного света зажгла лампы и приложила горящий фитиль к зонду, ползущему через щель в окне.

Это вызвало легкий переполох.

Внезапно, как взрыв, с улицы донесся ужасный, отчаянный вопль.

Рука обезумела, как змея со сломанным позвоночником. Моя подруга продолжала ее атаковать. Что-то по другую сторону руки решило, что ему в общем-то не нужно исследовать мою спальню.

Поток яростного света подпрыгнула и саданула по откидывающейся створке окна. Кусок неизвестно чего в два фута длиной и толщиной с ее запястье отделился от того, что лежало снаружи.

Это было просто замечательно! Определенно у этой женщины имелся потенциал.

У меня не нашлось слов. Я упал на край кровати, а Бегущая по ветру приземлилась ко мне на колени. Наши сердца сильно стучали. Мы не сводили глаз с отрубленного щупальца.

– Они снова нашли Морли, – прохрипел я.

Пронзительный вопль ярости и боли разорвал ночной воздух на улице. И он не прекращался, а лишь удалялся по Макунадо-стрит, не слишком быстро.

Бегущая по ветру не встала, чтобы посмотреть, что там такое, и у меня не хватило моральных сил поднять ее на ноги.

Покойник вошел со мной в контакт, но мысли его не имели формы. У меня создалось впечатление, что, будь он живым существом, его бы сейчас выворачивало наизнанку.

Его плачевное положение отвлекло меня от моей дилеммы, хотя Бегущая по ветру откинулась назад и устроилась поудобнее.

Старым Костям потребовалось время, чтобы взять себя в руки. Когда он это сделал, я ощутил его как совершенно другое существо. Логхир прикоснулся к темноте, которую даже он не мог вообразить себе всего несколько дней назад.

Он был на несколько веков старше меня. То, что могло показаться ему ужасным, пугало меня до потери штанов. Осмелюсь ли я остаться без портков в присутствии Потока яростного света?

«Если сейчас на тебе нет брюк, Гаррет, надень. Ты должен провести перепись тех, кому положено наблюдать».

В самом деле?

– Что я должен сделать?

«Твои штаны. На тебе их нет. Убери Бегущую по ветру со своих коленей и оденься. Я хочу, чтобы вы оба вышли на улицу. Пусть женщина взлетит и последует за тварью, которая удрала по Макунадо-стрит. Монстр движется не очень быстро. Позволь Бегущей догнать его. Если она сможет контролировать это, пусть вернет».

У меня в уме роились вопросы, но сейчас было не до них. Следовало шевелиться. Время поджимало.

«Синдж соберет образцы».

– Ей лучше поторопиться. Тот образец, что к северу, начал вонять и растекаться.

Бегущая по ветру, силой выдворенная с моих коленей, странно на меня посмотрела.

– Ты знаешь о моем партнере, – сказал я. – Из-за него ты носишь сетку Кивенс – чтобы он не мог пробраться в тайны твоей головы. Он хочет, чтобы я кое о чем тебя попросил.

Я быстро пересказал инструкции Покойника.

Она сразу поняла.

– Тогда мне пора отправляться. Вряд ли есть большие шансы, что я смогу контролировать тварь. У меня нет подобных навыков. Открой окно.

Едва я управился с этим делом, как в комнату ворвалась сердитая Синдж с ведром. Она стала еще более хмурой, глядя, как Бегущая по ветру улетает прочь.

Сам я за этим не наблюдал, потому что смотрел на крысодевушку.

Когда я показал на кусок плоти монстра, Синдж спросила:

– Почему эта женщина не носит нижнего белья?

– Проклятье! Я совершенно это пропустил!

К счастью для душевного равновесия Синдж, когда она ворвалась в комнату, на мне были штаны.

Я вышел через парадную дверь, как делают люди, не умеющие летать. Синдж меня вооружила, хотя моя утяжеленная свинцом дубинка была единственным орудием, способным причинить увечья. Я чувствовал себя менее уверенно, чем следовало бы, остро сознавая, что давно уже не занимался такими делами. Мои навыки и инстинкты притупились.

Покойник вложил в мою голову маршрут.

«Как только найду время поразмыслить, мне следует о многом тебе рассказать. Эти твари не должны были подобраться близко и так легко отпихнуть меня в сторону. Хотя, возможно, и к лучшему, что они так сделали. Трудно вообразить, чтобы даже в разуме главного вампира было больше грязи».

Наблюдать за моим домом были посланы пять человек, представляющих самые разные интересы. Без сомнения, все они друг друга знали. Возможно, объединили ресурсы.

Старые Кости хотел, чтобы я сделал перекличку присутствующих. Люди, выполнявшие подобное задание у «Огня и льда», попали в беду.

Вот уж не хотел бы я заниматься такой работенкой. Из чего следовало: возможно, я действительно миновал черту, за которой должен был выполнять желания Тинни и не делать того, чего она не хотела.

Если я больше не в состоянии справляться со всякой гадостью, я должен стать кастрированным охранником у дверей… Кем и видел себя перед тем, как на нас все это навалилось.

Среди гвардейцев, друзей Белинды, ребят из компании Морли и одного олуха из Детей Света я разыскал пятерых из шести человек, которые, как заявил Старые Кости, наблюдали за домом. Парни Джона Растяжки схватили еще одного.

Первым был краснофуражечник по другую сторону улицы. Он был не ранен, но его память оказалась пуста. Эта история повторялась снова и снова. Последний человек, жестяная свистулька на ступенях дома миссис Кардонлос, был в сознании и совершенно сбит с толку.

У дверей соседнего дома я нашел мертвеца. Никто его не знал. Наверное, невезучий бездомный парень, который решил, что нашел подходящее место провести ночь на улице.

Я приблизился к дому миссис Кардонлос, наблюдая за окном. Мадам притворилась, что я нарушил ее покой, атаковав дверь. Годы были к ней немилосердны, а она неблагоразумно к этому отнеслась. В итоге превратилась в мечту торговцев косметикой, в кошмар молодых людей и предмет насмешек привлекательных молодых женщин. Я повидал уже столько подобных ей, что подозревал: в определенном возрасте женщин поражает такая болезнь.

Слишком ярко окрашенные волосы. Макияж, наложенный мастерком. Духи густые, как болотные миазмы. И готовая жеманная улыбка для любого мужчины, достаточно молодого, чтобы помнить, каково это – стоять не горбясь.

Мне она не улыбалась, ибо узнала меня.

– Началось, да?

– Простите? Что началось?

– Каюк спокойствию.

Она обнародовала это предзнаменование так, как будто объявляла о сумерках богов.

– Здесь не было никаких проблем с тех пор, как вы последовали за своей проституткой на Холм.

Она не имела права так говорить. Моя проститутка была леди. И не имела ничего общего с Холмом.