Я встретила его, когда перешла в другую школу, в десятый класс. Это было давно, а, кажется, еще вчера. Может, меня околдовали его глаза? В них можно утонуть в прямом смысле этого слова. Мне понравился его характер. Дерзкий, веселый.… Иногда непонятный. Странный… Невозможно!

Брюнет с узким подбородком, вытянутое смуглое лицо, темные карие глаза, среднего роста, примерно моего. Леша. Алексей…

Немного о себе. Я худая, но все же какая-то фигура у меня присутствует. У меня овальное лицо, серо-голубые светлые глаза, небольшой рот с опущенными уголками губ, нос не большой и не маленький, чуть вздернутый. Многим я нравлюсь. Волосы у меня длинные медного цвета, вьются, но не сильно, под настроение.

В общем, история эта началась тогда, когда я познакомилась со своим классом поближе, особенно сдружилась с Надей, симпатичной девчонкой с короткой стрижкой, спортивного телосложения, чуть ниже меня. Мы сразу с ней поладили, понимали друг друга с полуслова. Все время были вместе. Мы и сейчас, спустя три года нашего знакомства, общаемся, ходим куда-нибудь. Я сидела на всех уроках с ней, иной раз нам было так весело, что учительница готова была выгнать нас из класса.

Леша с другом обычно сидел сзади нас, почти на всех уроках. Наверное, так ему было легче просить у меня помощи по филологическим предметам. Я с большой охотой помогала ему, да и его другу, высокому колоритному парню с почти бритой наголо яйцеобразной головой. Паша давно положил глаз на Надю, но та была неприступна, не в ее он был вкусе. Да и меня она не понимала. Мой объект обожания тоже был ей далек. Ну да Бог с ним!

Вся эта история, о которой я хочу рассказать, началась в ноябре. В тот день мы с Надей пришли на урок географии и стали вытаскивать учебники и ручки на стол. Затем вышли, вернулись мы только после звонка.

– Ты сделала географию? – спросила Надя.

– Не-а!

– Я тоже! – и засмеялась.

Вообще у нас в классе никто ботаником не был, поэтому такой диалог был обычным делом.

Тут моя рука, опущенная в сумку за тетрадью, наткнулась на какой-то незнакомый мне предмет. Я вытащила его и потеряла дар речи. Надя повернулась ко мне, но тут же забыла, что хотела спросить, и издала звук чем-то похожий на смешок. У меня в руках был прозрачный пакетик, с одной стороны которого, была шоколадка, а с другой – какая-то свернутая бумага. Надя взяла у меня это письмо и развернула: «Я тебя люблю», – прочитала она и посмотрела на меня.

Я осмотрела класс. Все сидели и писали. Никто даже виду не подал, что он знает что-то об этом, никто не посмотрел в мою сторону, кроме, конечно учительницы:

– Вика! Писать-то будем?!

– Да, извините, – сказала я и положила шоколад на стол.

– Интересно, кто это может быть, – сказала Надя шепотом и написала что-то в тетради.

– Вы сделали первое задание? – спросил обернувшийся Максим, сидевший впереди нас. – Ух, ты! Шоколадка! – его рука упала на нашу парту.

– Нет, мы ничего не сделали, и отвернись, пожалуйста, – сказала я и повернула его назад. – Надо как-то узнать все… Черт, я же ничего не соображаю! Что у тебя получилось в первом? – спросила я у Нади и посмотрела в ее тетрадь.

Вот так все и началось. Сначала письма приходили редко. Через неделю, а то и две. Со стихами и подарками. В конвертах и без них. Но самое ужасное было то, что никто никогда не видел того, кто клал мне письмо в сумку. Естественно я тоже, так как их обычно «присылали» в отсутствие в классе меня и Нади. Во время перемен к тому же вряд ли кого-то будет интересовать, что делает человек на другом конце класса…

Мне так хотелось верить, что письма присылает мой брюнет. Сама не заметив, как, я стала выдавать желаемое за действительное.

– Что, еще одно письмо пришло? – спросила Юля, еще одна моя одноклассница, и выхватила конверт.

Юля была русой, выше меня, любила спорить и поговорить. Она открыла конверт и развернула лист толстой бумаги. На нем как всегда были наклеены буквы из какого-то журнала. Первое, что я прочитала, была последняя строчка: «Я дам тебе подсказку. В моей фамилии есть буква «Р». А больше мне и не надо было. Мне вполне достаточно и этого. В прошлом письме была буква «В», в позапрошлом – «О». Таким образом, можно было предположить, что фамилия моего поклонника могла заканчиваться на «– ров», как и у Леши. Также эти буквы присутствовали в фамилиях четырех моих одноклассников.

Мои размышления прервала прочитанная Юлей строчка: « Я не хочу, чтобы ты встречалась с Максом, ведь я люблю тебя и знаю, что ты тоже ко мне неравнодушна…»

– Ничего себе! – сказала Надя. – Откуда это он взял? И как он узнал про Максима?

– Они ведь друзья! – ответила Юля. Она тоже говорила о поклоннике, как о Леше. Она знала, что он мне нравится.

Максим действительно был его другом. Он постоянно обращался ко мне, постоянно уделял мне внимание. Один раз даже предложил с ним встречаться, но я отказалась. Причина была проста – я любила другого. Я знала, что это была любовь, так как ничего подобного я ни разу еще не испытывала. Ни разу. Леша вызвал у меня это чувство. Сам он был холоден, как лед. Безнадежно. Я нравилась всем, кроме него. Впрочем, я уверена, сначала он смотрел со мной в одну сторону, но потом.… Потом что-то треснуло, раскололось и развернулось на 180 градусов. Я не понимала, почему. Может, он чего-то испугался? Может, он увидел ответную симпатию и потерял интерес?

– У тебя есть какие-нибудь идеи насчет писем?

– Нет. Я уже столько вычисляла, что мне это уже надоело. И вообще, – сказала я и порвала письмо. – Пусть он видит, что я не терплю незнания.

– Если твой поклонник тут есть.

– Прозвенел звонок, все уже в классе.

– Не все.

– Уже все, – сказала я и посмотрела на вошедших Лешу и Пашу.

«Я им больна!» – подумала я и закусила нижнюю губу.

– Ну, так как нам узнать? – спросила Надя.

– Я знаю, как. Подождем, пока кончится алгебра.

Урок кончился. Паша стал собираться, Леша тоже. Последний небрежно закинул портфель через плечо и вышел из класса.

– Паша! – позвала я.

– Что?

– Иди сюда. Поговорить надо.

Паша встал с места, и мы отошли в сторону. Надя внимательно смотрела на нас издалека и ждала.

– Ты знаешь, кто пишет мне письма? – спросила я.

– Нет.

– Паша, – недоверчиво посмотрела я на его улыбающееся лицо.

– Что? Я не знаю.

– Ну, скажи!

– Да не знаю я. Правда, – сказал Паша и ушел, но тут же вернулся. Я уже было, обрадовалась, но… – Ты, кстати, перевела текст?

– Да, – ответила я бесцветным голосом, вытащила тетрадь, отдала ее и недовольно скривила рот.

Мимо меня прошел Леша. Я посмотрела на него, приподняла бровь и вздохнула.

– Ты сделала? То есть, перевела? – неожиданно спросил повернувшийся брюнет.

– У Паши.

Леша побежал за другом.

«Боже! Пусть он наконец-то в меня влюбится! Пожалуйста!..»

Сколько мы с Настей ни старались, никто писать не мог, кроме Леши. Каждое письмо он был в школе, буквы, написанные для подсказки, совпадали только с ним. Либо это человек, которому я нравлюсь, но которого я отвергла, хочет сделать мне приятное, посылая мне письма, подделывая почерк Леши, его манеры и слова. Но ведь от этого будет еще больнее, когда я узнаю, кто пишет на самом деле. Если, конечно, узнаю…

На следующее утро, уже декабрьское, холодное, морозное, мы как всегда встречались с Надей у моей арки, чтобы пойти в школу вместе. Я спустилась к почтовым ящикам, открыла наш, но вместо газеты достала оттуда конверт. Мы с Надей открыли его только в школе. Вместо наклеенных на бумагу журнальных букв там было написано толстым оранжевым маркером: «В моей фамилии есть буква «К», – после этой строчки мое сердце провалилось куда-то очень глубоко. Это первая буква в Лешиной фамилии…