Представления о калевальском Подземном царстве, быть может, ближе других соотносятся с картинами и сюжетами бажовской мифологии, позволяя восстановить некоторые утраченные подробности последней. В общем-то сие неудивительно, ибо территория расселения финно-угорских народов охватывает Северное Предуралье и Зауралье, напрямую смыкаясь с ареалом распространения индоевропейских (а также самодийских и тюркских) культур. Калевальское Подземное царство — это типичная Страна мертвых — Туонела, где протекает подземная река Манала, состоящая из острых мечей и копий. Вход сюда преграждает смертоносный ледяной водопад^{143}. Именно в смертоносных водах Маналы гибнет Лемминкяйнен. В Подземное же царство Туони, где властвует его зловещая Хозяйка, отправляется и Вяйнямёйнен в поисках сакрального знания, которое хранится у хтонического великана Антеро Випунена. Тот, как античный Антей, неразрывно связан с землей, буквально врос в нее, пребывая в полузабытьи летаргического сна. Этот калевальский персонаж чем-то напоминает расу «лемурийцев», описанных Еленой Петровной Блаватской (1831–1891). (Кстати, Блаватская в своих сочинениях активно использовала «Калевалу» в английском переводе.)

«Лемурийцы», как они описаны в «Тайной доктрине», представляли собой гигантов до 20 метров в высоту. Это была самая могущественная и высокоразвитая раса, из когда бы то ни было обитавших на земле. Властелины психофизической и гравитационной энергии и обладатели высшей мудрости, они могли практически всё — летать в небесах и в космическом пространстве, управлять биотическими и генетическими процессами, черпать любые знания непосредственно из информационно-энергетического поля, возводить исполинские сооружения, остатки которых и по сей день встречаются в различных частях Земли, и т. д. Предсказав заранее одну из жесточайших космических катастроф, закончившуюся очередным «всемирным потопом», они заранее позаботились, чтобы сохранить свой генофонд и знания: часть «лемурийцев» вошла в состояние сомати и скрылась в глубоких пещерах и недрах земли, где и пребывает поныне, периодически «просыпаясь» и корректируя в позитивном направлении всё, что происходит на поверхности.

Туонела — Царство мертвых, тьмы, ледяной воды, меди и железа. Им управляют хозяин и хозяйка. У них есть дочка: обнаженная, она плавает по подземной реке Манале в челне, завлекая под видом перевозчицы живых и мертвых в бездну, откуда уже нет возврата. Дабы воспрепятствовать чьему-либо возвращению на свет белый, Хозяйка Туонелы вместе с мужем^{144} плетут сеть из медных и железных нитей, что наводит на мысль о медных предпочтениях и привязанностях подземных властителей и, естественно, невольно заставляет еще раз вспомнить уральскую Хозяйку Медной горы. Вяйнямёйнену, проникшему в Подземное царство, все же удается вырваться оттуда с помощью заклинаний и магического оборотничества: он превращается в змею — к тому же железную. Неизбежные ассоциации напрашивается также и с житием Нагарджуны, где наги-оборотни увлекают буддийского святого в Подземное царство. Да и сама Туонела в «Калевале» характеризуется как змеиное царство, когда предостерегает живых людей не приближаться даже к чертогам хозяев Подземного мира:

Итак, опять налицо змеиная тема. Она явственно просматривается и в других культурах.

К сожалению, в меньшей степени сохранилась архаичная мифология тюркских народов. Это связано с тем, что большинство тюркоязычных этносов в разное время приняли ислам, который и наложил неизгладимый отпечаток на их мировоззрение и образ жизни^{146}. Ислам особенно нетерпимо относился к предшествующим ему верованиям и с одинаковой жесткостью искоренял как зороастризм в Иране (при этом окончательно был уничтожен текст священной Авесты), так и язычество где-нибудь в Поволжье. Тем не менее некоторые сведения о доисламских верованиях и представлениях о мироустройстве сохранились — и в виде разного рода сведений о древних народах, и в форме исконных народных традиций и обычаев, которые не в силах вытеснить никакая религия.

Так, в древнетюркских енисейских надписях упоминается бог Эрклиг (будущий Эрлик-хан — см. ниже) — владыка Подземного мира, враждебный верховному божеству Тенгри и разлучающий живых и мертвых людей. Здесь же упомянут и бог скорой смерти — Бюрт. В древнеуйгурских текстах Хозяин подземного мира именуется уже Таму-Эрклиг-хан (адский Эрклиг-хан).

Еще в начале XX века не была утрачена память о древних языческих божествах в чувашской глубинке. Хранителями архаичного знания, как всегда, выступали старики. По их представлениям, потусторонний мир размещается вне земли, в нем нет ни ада, ни рая. Умерший, оставаясь невидимым для наших глаз, и после смерти тела продолжает свою привычную на земле жизнь, однако не среди живых, а на кладбище около своей могилы с остальными покойниками деревни. На похоронах к этому его готовят родные и не отпускают с пустыми руками в могилу. В гроб рядом с ним кладут трубку и кисет, а также огниво, потому что кто на земле любил курить, тот и после смерти не заведет новые привычки. Рядом с ним кладут гребенку, мыло, ножик и кочедык, так как все эти предметы и там нужны будут ему. Не сможет он среди других покойников и без денег, поэтому дают ему и деньги. Тяготы земной жизни не берут с собой на кладбище. Как заработать хлеб — такой заботы у них нет. На поминках, траурных тризнах ушедшие в мир иной ходят в деревню к своим родственникам, однако их никто не видит. В основном ведут они себя тихо и мирно, но если их обидеть словом, то от этого они гневаются и, насылая разные болезни, мстят своим обидчикам.

Среди этих чувашских традиций встречаются следы покаяния и искупления вины. Если покойник еще при жизни украл коня или иной скот, то после своей смерти раскаивается в этом поступке и украденную скотину хочет вернуть ее хозяину, который также, в свою очередь, есть один из его товарищей-покойников. Однако тот не берет обратно, и вору, таким образом, суждено вечно стыдиться. Кто при жизни украл что-нибудь из одежды, тот голый ходит вокруг своей могилы, и среди остальных покойников не найдется никого, кто бы его одел.

Семейная жизнь продолжается и после смерти, женщина и там следует за своим мужем. Сколько у него было жен при жизни, все мирно ладят у его могилы, живут одной семьей. У кого было три жены на земле, того на кладбище первая жена будет водить за правую руку, вторая жена за левую, а третья ходит с плачем за его спиной, потому что ей ничего не осталось. Кто умирает молодым, тот женится в потусторонней жизни. Девушка выходит замуж, а парень найдет себе невесту. Потусторонняя жизнь представлялась чувашам вечной: об этом свидетельствует и древнее чувашское название загробного мира чан дёр — «настоящая земля», тогда как преходящий земной мир называли соя дёр — «ложная земля».^{147}

Якуты — один из немногих тюркоязычных народов, принявших не ислам, а христианство (значительная часть чувашей также в их числе) и вместе с тем до сих пор сохранивших пережитки древнего языческого мировоззрения. Якутская мифология достаточно целокупно и систематизированно представлена в народном эпосе олонхо, состоящем из сотен тысяч рифмованных строк, объединенных в циклы сказаний о богатырях, ведущих непрерывную борьбу с чудовищными насельниками Подземного царства, — абаасы. Олонхо были записаны и опубликованы только в XX веке; наиболее известный среди них героический эпос «Нюргун Боотур стремительный», известный не менее чем в двенадцати вариантах.