А в голове, будто отрывок кинопленки, все крутился и крутился обрывок сновидения, в котором обугленные губы пылающей принцессы складываются в одно-единственное слово: «Убей!»

— Убей! — беззвучно сказала она, а потом из распахнутого рта кузины вырвалось пламя.

Больше ничего кронпринцесса сказать не успела, но это уже не играло никакой роли. Имя жертвы непременно будет озвучено в следующую нашу встречу, и я не видел никакой возможности ответить на просьбу принцессы отказом.

Я дал слово и обязан его сдержать. Или умереть. Третьего не дано.

Часть четвертая

Стрелок. Линзы и патентованный глушитель Максима

1

Человек не может жить без воды, воздуха и сна. Это объективная реальность, с этим ничего поделать нельзя.

Я знал людей, которые боялись спать — кого-то мучили кошмары, кто-то попросту опасался не проснуться, — но никто из них не смог преодолеть свою природу. Рано или поздно, несмотря на литры крепкого кофе и дорожки кокаина, они сдавались и засыпали. Иногда — на ходу. Иные — навсегда.

У меня не было ни единого шанса продержаться без сна сколь бы то ни было долго, я прекрасно отдавал себе в этом отчет. Принцесса непременно до меня доберется не этой ночью, так следующей, но все же до самого утра я так и не сомкнул глаз.

Впрочем, никаких особых усилий это не потребовало. Что именно сказалось — нервотрепка, отказ от морфия или последствия электротерапии, но ни малейших позывов задремать я не ощутил. Просто лежал рядом с Лилианой, слушал ее размеренное дыхание и старался не думать о новых бедах и проблемах.

Получалось плохо.

А потом Лили повернулась ко мне и улыбнулась.

— У тебя изменились глаза, Лео.

Я принял беззаботный вид и провел ладонью по неровно обстриженной макушке.

— Не только глаза.

— Ну, стрижку мы тебе устроим!

Лилиана поцеловала меня, накинула халат и убежала приводить себя в порядок в ванную комнату. Я немного повалялся в постели, потом осторожно поднялся на ноги и прислушался к своим ощущениям. Болели ребра и ныли мышцы, а в остальном ничего особо не беспокоило. Даже голова не кружилась. И — удивительное дело — вернулся аппетит.

Я надел халат и отправился вслед за Лилианой, но спокойно умыться не получилось. Подруга велела раздеваться и садиться на выставленный в середину комнаты табурет, а сама вооружилась расческой и ножницами.

— Проще сходить в цирюльню! — запротестовал я, ежась от холода, да только Лили даже слушать ничего не стала.

— Здесь работы на пять минут, — сообщила она, подцепляя расческой и состригая неровные клоки волос. — А сейчас на тебя без слез не взглянешь!

Я только вздохнул.

Вскоре от состриженных волос начала зудеть кожа, но при малейшей попытке почесаться Лилиана шикала на меня и требовала сидеть спокойно.

— Знаешь, Лео, — произнесла она в конце, — мне хочется навестить родителей, но не уверена, будет ли это удобно…

— Почему нет? — не понял я причину странной нерешительности.

— Ты только вернулся, а меня наверняка упросят задержаться дома. Придется провести там день или даже два.

— Не переживай, — погладил я подругу по руке. — Если хочешь, могу поехать с тобой, но с ночевкой не останусь — надо разобраться с делами.

— Я все понимаю. — Лилиана щелкнула ножницами и вдруг хихикнула: — Ты же у нас — особа королевской крови!

— Формально — нет, — возразил я, понемногу начиная жалеть о своей вчерашней откровенности. — Климент сам провозгласил себя императором, а его брат стал герцогом, он не являлся частью императорской фамилии.

— Мне все равно, — улыбнулась Лили, отложила ножницы и поинтересовалась: — Ну и как тебе?

Я поднялся с табурета, посмотрелся в зеркало и обнаружил, что с новой стрижкой напоминаю то ли армейского новобранца, то ли портового грузчика. Короткий ежик едва топорщился над головой, но ничего более приличного не смог бы сотворить даже самый искусный цирюльник.

— Очень даже неплохо. У тебя талант!

— Ты мне бессовестно льстишь, — не приняла всерьез похвалу Лилиана. — И отрасти волосы, прежде чем показываться на глаза моим родителям. Они люди строгих взглядов.

— Особенно мама, — вздохнул я.

— Ты относишься к ней предвзято! — укорила подруга и покинула ванную комнату.

Я умылся, почистил зубы и побрился, а только вышел в коридор, и успевшая переодеться в домашнее платье Лилиана потянула меня на первый этаж.

— Идем, Мари готовит завтрак, не стоит заставлять ее ждать.

— Но…

— Никаких «но», Лео! — отрезала Лили. — И не волнуйся, миссис Харди сегодня взяла выходной, кроме нас, в доме никого.

Пришлось идти на кухню, где хозяйничала Елизавета-Мария в длинной юбке и накинутом поверх блузы переднике. От ее длинных рыжих локонов не осталось и следа; суккуб щеголяла короткой мальчишеской стрижкой, удивительно подходящей к ее похудевшему и заострившемуся лицу.

При нашем появлении Елизавета-Мария оторвалась от плиты и округлила глаза.

— Оригинально! — только и вымолвила она.

Захотелось посоветовать ей посмотреться в зеркало, но я пересилил себя и молча сел за стол у выходившего в глухой внутренний дворик окна.

— Как тебе новая прическа Леопольда, Мари? — поинтересовалась Лилиана, вложив в электрический тостер два ломтика белого хлеба.

— У тебя талант, — повторила Елизавета-Мария мои слова и убрала с огня сковороду с беконом.

— Да вы смеетесь надо мной! — обиделась Лили.

— Ничуть, дорогая, — мягко улыбнулась суккуб. — Вчера на голове Лео бы сущий кошмар, а сейчас посмотри на него — приличный человек! Подумаешь, тифом переболел…

Девушки рассмеялись, я покачал головой.

— И когда только успели спеться?

Лилиана выставила передо мной тарелку с яичницей и беконом, потом принесла поджаристые хлебцы и сообщила:

— Между прочим, у нас с Мари нашлось предостаточно общих интересов.

Я с сомнением посмотрел на суккуба.

— Например?

— Индийское культурное наследие, — с загадочной улыбкой произнесла Елизавета-Мария.

— Тебе интересна индийская культура? Серьезно? — не поверил я. — Лили жила в Калькутте, но что знаешь об индийской культуре ты?

Суккуб провела языком по верхней губе и лукаво улыбнулась.

— «Камасутра» по праву считается одним из древнейших трактатов о чувственных отношениях между мужчиной и женщиной. В основном мы обсуждали именно ее.

— О! — только и выдавил я из себя и повернулся к Лилиане.

Под моим взглядом подруга смутилась, зарделась и выскочила с кухни.

Елизавета-Мария рассмеялась.

— Приятно осознавать, что наше обсуждение не кануло втуне и получило практическое применение. За тебя остается только порадоваться, Лео. Ты в надежных… руках.

Я с сомнением посмотрел на завтрак и поднялся из-за стола.

— Ну хоть кто-то не изменился, — пробормотал я, покидая кухню.

Отыскать Лилиану труда не составило: она сидела на кровати в спальне и дулась.

— Что случилось, дорогая? — спросил я, садясь радом.

— Что случилось?! — опешила Лили и на миг даже потеряла дар речи от возмущения. — И ты еще спрашиваешь?!

— А что я такого сказал?

— Не что, а как! Не мог промолчать? Мари все поняла!

— Поняла? — вздохнул я. — Что именно она могла понять?

— То, что я вчера сделала! — Лилиана замялась, вновь покраснела и взмолилась: — Лео, прошу, не заставляй меня произносить это вслух!

Я не стал продолжать разговор, просто обнял подругу и повалил на кровать.

— Не надо! Перестань! — попыталась высвободиться из моих объятий Лили, но сразу хихикнула: — Лео, ты ведь сам говорил, что не в состоянии!

— Это было вчера, — парировал я, покрывая поцелуями девичью шею. — К тому же ты наглядно показала всю глубину моего заблуждения.

— Лео!

— Молчу-молчу…

2

Когда мы вновь спустились на кухню, завтрак успел давно остыть. Елизавета-Мария милостиво согласилась подогреть яичницу и с интересом посматривала на нас с Лилианой, но от ехидных ремарок воздержалась.