– Какое право вы имели распоряжаться чужой жизнью? – не обратил никакого внимания на него Медиум. – Зачем вы взяли на себя миссию уничтожать других, не похожих на вас людей? Я хотел умереть. Но, видимо, каким-то высшим силам это не было нужно. И вот я увидел Будду. Он мне сказал, что путь к самопознанию и истине лежит через внутреннее духовное очищение. «Ты достаточно настрадался в своей жизни, теперь ты готов помогать другим, таким же страждущим, как и сам», – поучал он меня. – «Ты станешь Медиумом и через тебя я буду передавать людям свои знания и опыт. Через тебя я буду исцелять страждущих и душой, и телом. К тебе будут приходить за помощью много людей, они действительно несчастны, они страдают оттого, что не могут обрести внутреннюю гармонию и не могут быть в согласии с собой. Ты им поможешь, но будешь делать это абсолютно безвозмездно, иначе все твои деяния не будут иметь духовной силы. Тебе ещё рано умирать, твой час ещё не пробил. Ты, если будешь слушать моих советов, проживешь долгую и счастливую жизнь и когда тело твоё умрет, то твоя душа вознесётся к бессмертным душам других не испорченных цивилизацией и низменными поступками людей». Так он мне говорил. И ещё много другого и интересного. Я проникся его учением, я полюбил его за мудрость и простоту, за доброту и душевность, но думал, что это всё предсмертные видения и как только я умру, я его больше не увижу. Но неожиданно я пришёл в себя. Врачи удивлённо пожимали плечами. Меня отключили от аппарата жизнеобеспечения и через пару дней выписали домой. Я был абсолютно здоров. Даже те болезни, которыми я болел раньше, меня больше не беспокоили. Через некоторое время ко мне приехали два человека в странных одеждах с Тибета, оформили необходимые документы, и я уехал с ними в один из буддийских монастырей.
– А вам было удивительно, куда я пропал, не правда ли? – Медиум снова вплотную подошёл к Максиму. – Вы были уверены, что я сдох. Моя мать сразу же после моего отъезда переехала в другой район и больше вам ничего не напоминало обо мне. Я пробыл на Тибете долгих пять лет вместе с другими послушниками из разных стран. Там было всё очень удивительно и интересно. Я, как будто, попал в другой фантастический мир. Мир духовных ценностей, мир нереальных образов и интеллектуальных поступков. Мир, где всё было отличным от грязного и жестокого мира, в котором я жил раньше. Я наслаждался переменами, которые происходили в моем теле и душе. Я познавал новый мир, медитировал, учился у других монахов покорности, терпению и милосердию. Ты первый человек, которому я всё это рассказываю. Или может тебе это неинтересно? Ты можешь уйти, я тебя не задерживаю.
Межинский, смотря куда-то в сторону, промолвил:
– Продолжай. У меня есть много времени.
– Очень хорошо. И у меня есть много времени, – Медиум схватил Максима за плечи и глядя прямо ему в глаза, негромко сказал. – Я долго не мог никому ничего рассказывать. Я дал обет молчания. И все, что происходило со мной в эти пять лет так и уйдёт со мной в мир иной. И вот я снова вернулся в родной город, в город не самых приятных воспоминаний, в город, в котором я столько прожил неприятных моментов. Но я вернулся сюда другим человеком. Вместо запуганного, жалкого и слабого создания, я стал сильным, всемогущим и великим Медиумом, который может управлять сознанием и душами других людей. Моя бедная мама не пережила разлуки со мной и умерла. Я очень сожалел об этом. Но я не мог взять её с собой. Это было запрещено. В моей жизни теперь стало много ограничений. Я, например, не мог жениться. Мне не запрещалось иметь связи с женщинами, но ни одна из них не могла стать моей собственностью. А супружеская жизнь подразумевает некоторые ограничения и зависимость. Еще когда я был молод, я помог одной девушке и спас от смерти её маму. И с тех пор она осталась со мной жить и стала моей верной и надёжной помощницей.
– Ты говоришь о Полине? – перебил Межинский. – А я думал, что она у тебя работает и ты платишь ей зарплату.
– У нас с ней духовная и эмоциональная близость, но тебя это не касается, – отрезал Медиум и снова сел на своё место. – Я также должен был есть простую пищу, без излишних гастрономических изысков, отказаться от алкоголя, сладостей и пить только воду или чай. Я не имею права смотреть телевизор, пользоваться компьютером, посещать развлекательные мероприятия. Но я даже рад этому. Меня такая жизнь всегда устраивала. Постепенно обо мне стал знать весь город. Информация о человеке, который лечил безнадёжных больных, который давал мудрые советы тем, кто попадал в затруднительное положение, распространялась очень быстро. Я был удовлетворён. Меня охватывало чувство радости, когда я в очередной раз спасал чью-то жизнь. Это было незабываемое чувство, что я кому-то нужен, что я оказался полезен обществу и людям. Тебе ведь тоже знакомо это чувство? Ведь ты тоже делал полезные и нужные дела.
Максим кивнул головой, хотя и Медиум не требовал от него ответа.
– Так вот, теперь послушай одну очень важную вещь, – Медиум сделал многозначительную паузу. – Ты никогда не задавался вопросом, почему твои дворовые друзья так рано ушли из жизни, один за другим и никто из них не дожил даже до тридцати? Только ты один и остался.
Межинский вскинул голову и удивлённо посмотрел на Мартина.
– Так это всё ты? – медленно протянул он.
– Нет, не я, – невозмутимо ответил Медиум. – Я не имею права причинять другим людям боль и страдания. Но я догадываюсь кто за этим стоит и точно знаю – они ушли из жизни из-за того, что издевались надо мной и приносили мне физическую и душевную боль. А ведь никакого криминала, все выглядело естественно и без всяких подозрений. Один отравился метиловым спиртом и умер в страшных судорогах, так и не дождавшись скорой помощи; другой погиб в криминальных разборках, получив пулю в самое сердце; третий утонул, когда поехал с какой-то малолеткой отдыхать на море; четвертый погиб в автокатастрофе, на секунду заснув за рулём и вылетев на «встречку»; а пятый выпрыгнул из окна, когда у него наступил очередной приступ депрессии. Пять молодых парней – пять смертей.
– Я догадывался, что ты за этим всем стоишь, – Межинский соскочил с места. – И тебе не жалко было такое сделать. Ты же сам говорил, что никто не имеет права лишать другого человека жизни. Из-за того, что тебя обижали, ты сделал несчастными пять семей. Подумай, как воспринимали смерть своих сыновей матери, как страдали отцы, братья и сестры. Ты спас много жизней, но они не могут перекрыть тех, которых ты загубил.
– Перестань мне читать нравоучения, – процедил сквозь зубы Медиум. – Тоже мне святой нашелся. Я никого не трогал даже пальцем. А в том, что произошло, виноваты какие-то высшие, неведомые нам силы.
– И ты не пытался остановить эти силы? – недоумевал Межинский, стиснув кулаки. – Ты такая же мразь, как и все остальные. Это только со стороны ты выглядишь каким-то особенным, святым. А душа у тебя такая же чёрная и подлая, как и у всех двуногих.
– Душа у меня чиста и прозрачна, как вода в ручейке весной, – ехидно улыбнулся Медиум. – Ты мне будешь говорить о нравственности. Ты и тебе подобные, которые создали этот мир, где сильный убивает слабого, богатый порабощает бедного, здоровый смеётся над больным, а сытый никак не может понять голодного. Мир, где каждый человек, стремится стать лучше, богаче, здоровее за счёт счастья, благополучия и здоровья других людей. Плевать на всех – главное, чтобы мне было хорошо. Вот как называется ваш мир. За те пять лет, что я провёл в Тибете, я многое осознал. Я понял, что, если постоянно очищать своё тело и душу, не важно через что – через молитву или медитацию, через милосердие или сострадание, через пост или воздержание – то можно достичь таких высот нравственности и покоя, что никакие внешние стимулы не заставят человека делать противоправные, бессердечные и жестокие дела. Но проблема в том, что один очищается, а другой-нет. Один делает добрые дела, а другой-нет. И между двумя индивидуумами происходит постоянная борьба. Борьба между добром и злом. И зло сейчас уверенно одерживает победу.
