— И что?

— Как что? Ты понимаешь, как это больно - потерять ребенка? - возмущение захлестывает меня, хватаю ртом воздух, стараясь успокоиться, но у меня плохо выходит. - Никому такого не пожелаю, - добавляю тихим шепотом.

Михаил отрывается от своего занятия - чесания пузика моему котенку, и в меня целятся взгляды двух мужчин - недоуменный Пельмяша и глубокий вдумчивый Михаила.

— Маш, почему ты убежала? - меняет тему майор.

— Миш, - присаживаясь рядом на диван, беру его руку в свои. Вожу большим пальцем по тыльной стороне ладони и пытаюсь собраться с мыслями, чтобы объяснить ему. Настал тот серьезный момент, когда придется объясниться. - Нам не стоит больше встречаться.

— Почему? - голос Михаила спокоен, но жилка, бьющаяся на шее выдает его волнение.

— Потому что неправильно это все! - восклицаю я, убирая руки от него и вскакивая с дивана.

— Что неправильно, Маш, - тихий шепот раздается над ухом, когда Михаил оказывается позади и сильными руками опоясывает меня. И от этого тихого "Маш" по позвоночнику мурашки бегут вниз. Так интимно он произносит мое имя.

— Ты папа моей ученицы. Что люди подумают?

— Какие люди, Маш? Твой бывший?

— Да плевать на Вадима!

— Тогда в чем дело?

— Я пока не готова к новым отношениям. Слишком мало времени после развода прошло. Я пока не готова.

— Ясно. Хорошо, - тихий спокойный тон означает капитуляцию в этом споре. Я должна радоваться, тогда почему мне так плохо?

— Миш, спасибо тебе за то, что спас меня, - с сожалением вырываюсь из его объятий.

— Спасибо в карман не положишь, - весело ухмыляется Михаил, однако за маской веселости я вижу, что он огорчен. -За это ты мне должна... - стучит указательным пальцем по своей щеке.

— Ты же не из тех мелочных мужчин… -напоминаю ему переписку.

— Я всё-таки герой, спас тебя, - напоминает майор.

— Ох, ладно. - Кладу руки ему на плечи для устойчивости, ведь для того, чтобы дотянуться до его щеки мне нужно встать на цыпочки. Но когда мои губы приближаются к коже его щеки, Михаил поворачивает голову, хватает меня за затылок и прикасается своими губами к моим. От удивления и шока замираю, и чувствую, что губы у него мягкие. С привкусом мятной жвачки. Дернуться в сторону не позволяет его рука на затылке, которая фиксирует крепко и надежно. Поцелуй, точнее сладкий чмок, длится не более двух секунд, после чего Михаил с довольным видом меня отпускает. Чувствую, как мои щеки загораются ярким румянцем. Стыдоба-то какая! Можно подумать, я ни разу не целовалась.

Это даже не поцелуй был. Так легкий чмок. Но почему сердце пытается выпорхнуть из груди испуганной птичкой?

— Я подожду, Маш, - отрываясь от моих губ шепчет Михаил.

— Не нужно, Миш.

— Тебе было хорошо со мной. Когда прекратишь бегать от меня, я буду твоим. Я сделаю тебя счастливой, Маш.

Резко отпускает меня и прижимает свои руки к моим плечам, помогая прийти в устойчивость. Затем отворачивается и размашистым шагом выходит из квартиры, крикнув напоследок:

— Дверь смени. Хлипкая совсем.

И я остаюсь одна. Расстроенная домогательством Вадима, ошеломленная настойчивостью Михаила и обескураженная своим поведением.

— Ну он и мудак, конечно, - огорченно ворчит Анжелка, разливая вино по бокалам.

После ухода Михаила я позвонила подруге и дрожащим голосом попросила прийти. В голове сумбур, тело дрожит от потрясения. Когда я осталась одна в своей квартире, в тишине, разбавляемой тиканьем настенных часов в кухне, я поняла, что мне страшно.

Вадим перешёл все границы. И что мне теперь делать, я не имею ни малейшего понятия.

Через десять минут после моего звонка Анжелке, мне позвонила Лиза и попросила написать характеристику для соцопеки, на что я пообещала ей все сделать завтра. Сама напишу и принесу в соц опеку после уроков. Пока открывала Анжелке дверь, успокаивала Лизу, заверяла, что ей ничего не грозит. Мои слова дошли до встревоженного сознания девушки, и она пообещала быть лапочкой, сидеть дома и делать уроки. С облегчением выдохнув, я отбила звонок и с минуту удивленно созерцала на по-хозяйски колдующую в моей кухне Анжелку, которая пришла ко мне с большими белыми пакетами, а я увлеченная разговором с Лизой не обратила на это внимания. Теперь мой стол украшают две бутылки вина, бокалы, найденные подругой в кухонном шкафчике, и несколько белых коробочек с любимым лакомством - роллами из японского ресторана. Судя по их количеству, Анжела скупила весь ресторан. Нервно посмеявшись энтузиазму подруги, мы принялись ужинать, тем более на сытый желудок лучше думается.

В целом, с оценкой сложившейся ситуации я согласна, но до сих пор не могу отойти от шока и просто молчу.

— Казался таким лапочкой, - продолжает Анжелка. - Никогда бы не подумала, что он способен на такое. Маш, ты почему родителям не расскажешь?

— У отца больное сердце, не хочу их волновать, - отвечаю потупив взгляд.

— Мань, - сосредоточив свое внимание на мне, Анжелка склоняется над столом, приперев столешницу своей пышной грудью, - это ведь не шутки. А если бы майор не пришел? Что бы было, а?

Каждое слово словно током бьет по оголенным нервным клеткам. Я понимаю, что она права. Ужас ситуации только сейчас начал доходить до меня.

— Мань, тебе защищаться нужно. Это уже не шутки. Одно дело, когда он приходит клянчить квартиру, предупреждать о разделе имущества, когда Виталина занимается тем же, - перечисляет подруга. - Но попытка изнасилования… - откинувшись на спинку стула, Анжелка нервно барабанит пальцами по столу. - Манечка, очнись уже, а! Он уже не просто пугает, а… - всхлипывает подруга и отпивает из бокала.

Умоляющие нотки голоса Анжелы проникают под кожу, я чувствую ее желание помочь, отрезвить, заставить сделать хоть что-то, чтобы защититься. Но я не могу. Не в силах. Любое мое действие может спровоцировать выкидыш у Виталины, а помня, насколько это больно и морально и физически, я не могу подвергать ее ребенка такой опасности. Я не могу так поступить с невинным малышом. Поэтому я связана по рукам и ногам.

Как? Как родной и близкий человек может так поступать? Играть на тонких нитях, где проходить грань между дозволенным и болезненно-важным? Неужели Вадим не понимал, что делает?

Страшно подумать, к чему это могло привести.

Где-то на подкорке сознания скребётся мысль, что Вадим сделал это специально, чтобы надавить на меня. Тонкая психологическая игра. И насиловать он меня не собирался. Скажем так, если выбирать между такой роскошной женщиной, как Виталина и невзрачной мышкой мной, то выбор очевиден, и я его понимаю. Зная о трагедии, произошедшей в моем прошлом, он легко приводит в действие рычаги воздействия на меня.

Противно от мысли, что я всего лишь часть плана Вадима. Я десять лет ложилась с ним в одну кровать, отдавалась с любовью, доверием и надеждой на счастливое будущее. А он проникает своими грязными намерениями в самое сокровенное, чистое, невинное, вытаскивает наружу и пачкает выгодой и насилием.

Боже, где были мои глаза?

Как я раньше не поняла, на что он способен?

Всхлипы и рыдания рвутся наружу. Чувствую как Анжелка горячей ладонью гладит меня по спине, пытаясь успокоить.

— Мань, ты у юриста была? - отвлекает меня от грустных мыслей подруга.

— Да, - всхлипываю и убираю ладони от лица.

— И?

— Она сказала, что Вадим может претендовать на половину стоимости ремонта, - бросаюсь к умывальнику, включаю холодную воду, набираю ее в ладони и ополаскиваю лицо и протираю шею, стараясь смыть слезы и немного успокоиться, - при условии, что он сохранил чеки.