Анна

– Анна, – окликнула меня наша старенькая почтальонша, застав выезжающей со двора.

– Здравствуйте, Маргарита Александровна! – я закрыла ворота и подошла к ней.

– Думаю, что это стоит передать вам! – она протянула мне конверт.

На лицевой стороне не было ни одной марки, зато ровным почерком был написан адрес и, увидев имя получателя, я замерла в изумлении.

– Эм… – недоверчиво посмотрела на почтальоншу, точно зная, что мой сын никогда не верил в сказки. Да и с чего бы Бертику писать подобное письмо?!

– Прочитаешь – узнаешь, а мне пора дальше бежать! – она улыбнулась, видимо поняв всю гамму чувств по выражению моего лица, и пошла вперед по улице, оставляя на нетронутом снегу ровную дорожку следов.

Уселась в машину и бросила конверт на сиденье. Имею ли я право вторгаться в личное пространство сына? Все же мой малыш уже не так и мал… Девять лет пролетели мигом, а мне все кажется, что только вчера за спиной захлопнулись двери роддома.

Припарковавшись перед офисом, закусила губу от волнения, приняла окончательное решение и вскрыла конверт.

«Здравствуйте, уважаемый Дед Мороз.

Я никогда в вас не верил, но сегодня хочу попросить об одном маленьком чуде, которое не подвластно мне самому или кому-то из моих близких.

Всю свою жизнь я вижу, как мама смотрит на старое фото в телефоне и плачет иногда по ночам.

Весь год я вел себя хорошо и сейчас прошу только об одном: подари моим родителям неожиданную встречу и пусть они наконец-то смогут поговорить!

Альберт Туров»

Да уж, объяснить ему, что это все не так просто будет куда сложнее, а может и не стоит ничего объяснять…

Вечером хотела поговорить с сыном, но решила не поднимать этот вопрос, а зря! Но кто же знал, что через полгода все так изменится?!

Анна

Первый юбилей… Мне безумно хотелось, чтобы Бертик запомнил этот день, а значит и подарок должен быть особенным.

Вот уже второй час, отменив все дела, я стояла в магазине игрушек и отмахивалась от желающих помочь мне консультантов, раздраженно листая вайбер. Галка – моя взбалмошная подруга, а заодно и няня для Альберта, слала сотни вариантов подарков, но все это было не то.

– Если вашему мальчику исполняется десять, возьмите вот эту железную дорогу, – настойчиво советовал консультант. – Все парни мечтают о такой.

Я лишь наградила его хмурым взглядом и открыла новое сообщение:

«Мама, это я. Тетя Галя ушла нам за соком, а телефон у нее на зарядке. Если тебе интересно мое мнение, подари мне графический планшет. Бумага – это прошлый век, а мне бы хотелось шагать в ногу со временем! Да и рисовать эскизы будет удобнее…»

«Эскизы…» – только и успела подумать я и невольно сглотнула. Вот уж действительно, гены не пропьешь!

«Аннушка, извини, не думала, что он возьмет мой телефон, вот кто-то сейчас получит!» – прилетело сообщение от Галки.

«Все нормально, Альбертик прав. Надо было просто спросить у него. Скажи, что будет ему планшет.»

Я закинула телефон в сумку и с преогромным удовольствием покинула магазин.

– Черт! – села в машину и стукнула по рулю, заставив гудок сдавленно крякнуть.

Генрих Шнайдер… Моя ошибка, умопомрачение, человек, отравивший жизнь и одиннадцать лет назад превративший ее в кошмар.

Мне было шестнадцать, когда сбежав со школы и дописав два лишних года в анкете, я пошла участвовать в кастинге. Так начались пятнадцать лет любви к тому, кто никогда не ответит мне взаимностью.

В тот день нас переодели в купальники и выпустили на сцену захудалого ДКП, дефилировать перед почетным жюри. Я улыбалась, представляя себе, что сцену освещает не старенький прожектор, а слепящий свет софитов, что зал полон народу и все рукоплещут маленькой, наивной девочке, решившей покорить этот мир.

Немецкое модельное агентство «Stella» уже успело прославиться по всей стране и я действительно надеялась выбраться из нищеты, проложив себе путь в мире моды. Фигура позволяла это и я упорно листала библиотечный интернет, выискивая хотя бы крошечный шанс для себя.

Как раз там, на кастинге, я впервые увидела его. Генрих был директором, а заодно и хозяином агентства. Именно он настоял, чтобы девчонка, не прошедшая отбор, участвовала дальше.

– У этой девушки есть будущее, – заверил он жюри на чистом русском и добавил, подняв палец вверх: – Возражения не принимаются!

Затем пролетели добрых четыре года усердной работы. Фотосессии, показы, съемки… Мама упорно твердила, что я – продажная девка и уж никак, кроме постели, не смогла бы пробиться, я беззаботно отмахивалась и глаза горели не хуже, чем самые яркие софиты.

Но однажды все изменилось. Мы вернулись из Парижа после очередного показа и я совершила большую ошибку, правда о ней никогда не жалела.

Чувствовало мое сердечко, что не стоит идти в ресторан, не хотела же оставаться на корпоративе, но у самого выхода меня перехватил возлюбленный директор.

– Уже уходишь? – спросил он, нахмурив брови так, как умел только он.

– Генрих, – мужчина всегда настаивал, чтобы все обращались к нему по имени и на ты. – Вы… я… – мямлила, потому что всегда в его присутствии не могла связать двух слов.

– Анна, это нехорошо, когда звезда покидает бал еще до его начала, – он обольстительно улыбнулся, а я… Сердечко бешено заколотилось, ноги подкосились…

Гена, как мы его называли между собой, ненавязчиво взял меня под руку и повел обратно к остальным моделям.

Мы стояли посреди ресторана, вокруг нас столпился весь коллектив агентства, цветы, поздравления с успешным показом, шампанское… А потом я проснулась в его квартире. Все, что тогда смогла придумать: подхватить вещи и сбежать, пока он был в душе.

Целый день, зарывшись под одеяло, вспоминала события прошлой ночи: его губы, руки, слияние тел, сбивчивое дыхание, испытанное удовольствие… А через месяц узнала, что та ночь останется не только в моей памяти, но и рядом. Навсегда!

– Поздравляю, у вас будет ребенок! – улыбнулась врач в женской консультации. – Можете смело радовать папочку!

«Угу… Скорее мамочку… Свою!» – подумала я тогда, уже примерно представляя, что услышу в свой адрес.

Но, все оказалось гораздо хуже. Для начала мама заявила:

– Нагуляла – делай аборт. В моей семье выродков не будет!

– Ребенок-то тут причем? – нахмурилась я, с трудом сдерживая слезы.

– Ребенок может и ни причем, а вот мать его…

– Бу-ду ро-жа-ть, – стиснув зубы, по слогам произнесла я.

– Тогда пошла вон из моего дома, гадина, чтобы глаза мои тебя не видели! Ты не достойна носить дедову фамилию! Выбирай: семья или выродок, непонятно от кого!

– А мне понятно. От любимого мужчины, – сжав кулаки и держась на последних каплях самообладания, прошептала я. Встала, собрала минимум вещей, упаковала все свои документы, развернулась и, громко хлопнув дверью, ушла из дома.

Еще два месяца, собрав себя в кучу и запретив лить слезы, я проработала в агентстве, совмещая с учебой. Все-таки два курса оставалось – нужно было доучиться.

Сложнее всего оказалось делать вид, что ничего не произошло. Гена несколько раз заглядывал к нам, но все больше времени проводил в командировках, мотаясь по миру. Но мне так было только легче.

Живущая на одну стипендию Галка, на тот момент едва ставшая подругой и приютившая меня в своей съемной квартире, убеждала рассказать ему все.

А после еще двух месяцев, когда животик стал заметней, я приняла сложное решение – уйти из агентства и даже подыскала работу. Из моделей в посудомойщицы, что ж и так бывает.

– Хотя бы уходя, скажи ему! – Галя трясла меня за плечи и остановить ее мог разве что танк.

– Хорошо, – вздохнула я. – Завтра приедет и я его «обрадую!»