O let me, true in love, but truly write,

And then believe me, my love is as fair

As any mother's child, though not so bright

As those gold candles fixed in heaven's air:

Let them say more that like of hearsay well,

I will not praise that purpose not to sell.

Я не похож на тех поэтов, чью Музу

вдохновляет на стихи раскрашенная красота,

которые само небо используют для украшения

и все прекрасное перечисляют в связи со своими возлюбленными,

творя сочетания гордых сравнений

с солнцем и луной, с перлами земли и моря,

с первоцветом апреля, и всем тем редкостным,

что заключено в этом огромном небесном куполе.

О позвольте мне, истинно любящему, и писать истинно;

а потом, поверьте, предмет моей любви красотой не уступит

любому, кто рожден матерью, хотя и не так блестящ,

как те золотые свечи, что установлены в небе.

Пусть больше говорят те, кто любят молву,

я же не буду расхваливать то, чем не намерен торговать.

22.

Я не поверю зеркалу, что стар,

Пока и ты, и юность одногодки,

Когда остынет молодости жар,

Тогда пусть смерть берёт нас всех за глотки.

Ты облачён в одежду из красот,

И им укрыты оба наших сердца,

Моё – в тебе, твоё во мне живет,

Я не могу быть старше их владельца.

Поэтому, друг милый, берегись,

И я – себя, не для себя, конечно,

Твоё сердечко, от тебя мне приз,

Я сберегу его заботой встречной.

Но, вдруг, моё сердечко ждёт утрата,

Не ожидай и своего возврата.

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

My glass shall not persuade me I am old,

So long as youth and thou are of one date,

But when in thee time's furrows I behold,

Then look I death my days should expiate:

For all that beauty that doth cover thee

Is but the seemly raiment of my heart,

Which in thy breast doth live, as thine in me.

How can I then be elder than thou art?

O therefore, love, be of thyself so wary

As I not for myself but for thee will,

Bearing thy heart, which I will keep so chary

As tender nurse her babe from faring ill:

Presume not on thy heart when mine is slain;

Thou gav'st me thine, not to give back again.

Мое зеркало не убедит меня, что я стар,

пока юность и ты – одного возраста,

но когда я увижу у тебя борозды времени,

тогда, надеюсь, смерть положит конец моим дням,

так как вся та красота, которая тебя облачает,

есть не что иное как прекрасное одеяние моего сердца,

живущего в твоей груди, как твое в моей;

так как же я могу быть старше тебя?

Поэтому, любовь моя, береги себя,

как и я буду беречь себя – не ради себя, а ради тебя,

нося в себе твое сердце, которое я буду оберегать,

как заботливая нянька – дитя, от всякого зла.

Не рассчитывай получить свое сердце, если мое будет убито:

ты дал его мне не для того, чтобы я его возвращал

23.

Бывает, что плохой актёр на сцене

Из роли выбивается своей.

Как силы в побеждённом супермене

От ярости теряются быстрей;

Так я, робея, забываю часто

Использовать любовный ритуал,

И кажется, любовь не так прекрасна,

И ослабел уже потенциал.

О, пусть мой взор заменит красноречье,

Моей любви бурлящей остроты,

Во взгляде том её чистосердечья

Побольше, чем у многих, красоты.

Всё то, о чём не сказано меж нами,

Ты научись читать во мне глазами.

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

As an unperfect actor on the stage,

Who with his fear is put besides his part,

Or some fierce thing replete with too much rage,

Whose strength's abundance weakens his own heart;

So I, for fear of trust, forget to say

The perfect ceremony of love's rite,

And in mine own love's strength seem to decay,

O'ercharged with burden of mine own love's might:

O let my books be then the eloquence

And dumb presagers of my speaking breast,

Who plead for love, and look for recompense,

More than that tongue that more hath more expressed.

O learn to read what silent love hath writ:

To hear with eyes belongs to love's fine wit.

Как плохой актер на сцене,

от страха выбивающийся из роли,

или некое свирепое сущесво, переполненное яростью,

у которого от избытка мощи слабеет собственное сердце;

так я, робеющий от ответственности, забываю произнести

совершенные формулы любовного ритуала,

и кажется, что любовь во мне ослабевает,

подавленная бременем собственной мощи.

О пусть мои книги* заменят мне красноречие

и станут немыми предвестниками моего говорящего сердца [груди],

молящими о любви и взыскующими награды

более, чем язык, который больше высказал**.

О, научись читать то, что написала молчаливая любовь:

умение слышать глазами – часть тонкого ума любви.

* Некоторые исследователи считают, что "books" (книги) в строке 9 – это опечатка, и следует читать "looks" (взгляды, выражение лица).

** Возможно, здесь содержится намек на другого поэта, посвящавшего стихи тому же адресату. Тема такого "поэта-соперника" неоднократно появляется в более поздних сонетах к Другу.

24.

Мои глаза, взяв кисти и рубины,

Твой облик мне на сердце нанесли,

И тело словно рама у картины,

И перспективы смелы, и милы.

В работах мастеров мы видим место,

Где образ вышел искренней всего,

Вот так в моей груди ты видишь честность,

В меня проникнув взглядом глубоко.

Смотри, на что способны наши очи:

Взаимным блеском отразив миры,

Проникнуть в душу ярким днём и ночью,

Чтоб всю любовь увидеть изнутри.

Однако, мудрость недоступна чувствам,

Глаза рисуют лишь на блажь искусствам.

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

Mine eye hath played the painter and hath stelled

Thy beauty's form in table of my heart;

My body is the frame wherein 'tis held,

And p rspective it is best painter's art.

For through the painter must you see his skill

To find where your true image pictured lies,

Which in my bosom's shop is hanging still,

That hath his windows glaz d with thine eyes.

Now see what good turns eyes for eyes have done:

Mine eyes have drawn thy shape, and thine for me

Are windows to my breast, wherethrough the sun

Delights to peep, to gaze therein on thee.

Yet eyes this cunning want to grace their art,

They draw but what they see, know not the heart.

Мои глаза, уподобясь художнику, запечатлели

облик твоей красоты на скрижали моего сердца;

мое тело служит ей рамой,

а перспектива – искусство лучших художников,

так как через художника нужно видеть его мастерство*,

чтобы найти, где помещен твой истинный образ,

всегда висящий в мастерской моей груди,