— Это, что, я нумизматов грохнул? Или антикваров?
Нож простой, на засапожник похож. Правда, без ножен.
— Вдвойне болван, забирая нож, хотя бы ножны поискал… да и кобура б не помешала…
— Если были.
Кажется со мой шиза заговорила? Или жаба…
Лезвие ножа чуть длиннее ладони. Сантиметров двенадцать-пятнадцать. С деревянной рукояткой. Острый. Сталь неплохая, но ни заводских клейм, ни цены не нашел. Самоделка? Может и так — ножи теперь на каждом углу и клепают и куют. Опять же, под старину косят.
Неожиданной находкой стали часы-луковица во внутреннем кармане сюртука. На цепочке. То ли серебряные, то ли под серебро. Опять антиквариат какой-то. С оторванной секундной стрелкой. Но, черт возьми, они шли в отличии от моих навороченных электронных!
Марка вбила в ступор. «Павелъ Буре». Не Фетисов, не Грецки и не Овечкин. Буре. Буре и точка. И снова с ятью!
Паше, что хоккея мало, еще и часы клепать стал? Так вроде часов время уже прошло. Смартфоны рулят.
Почему-то вспомнилось:
— Мы ведём репортаж с матча НХЛ. Сегодня на льду команды Флориды и Чикаго…
— Буре набирает скорость, пас Могильному… Зелепукин…
— Шайбу перехватил Каменский… обыгрывает Фетисова, бросок!.. Но в воротах как всегда надёжно играет наш Николай Хабибуллин.
— Вот такой он, американский хоккей…
* * *
Биржевые ведомости
Думу думаю. Что делать… Кто виноват и так понятно. На эту задачку еще Достоевский русским ответил. Не знаете? Идиот, конечно. Кто ж еще? Вопрос только в том, что идиот похоже я.
Что делать? Топать надо, это понятно. Или задубею, или загребут. Людей искать надо. Только «розовые очки» снять. И не лететь сломя голову. Понять куда занесло.
Двинул. Иду дальше по дворам. Верчу головой, что твой филин. На пятьсот градусов. Туда-сюда-обратно. От усердия ушами только не двигаю. Но тихо. Как вымерло. Зато плеск отчетливее стал. Слева.
Слева это хорошо. Русским налево завсегда комфортней. Направо сказки детские не велят.
Тоже загребаю налево. Где вода, там и люди.
Упс… канал! Не речка, а именно канал! Гранитными плитами обвалован. По краям лед, а по центру вода плещет. Черная.
Ну и где в Кустанае каналы спрашивается? Тобол есть, три моста есть. Каналов нет… только возле реактора, но он в бетоне, а не в граните. И уж его не спутаю. Да и руин таких не было, земля не из дешевых. Всё на кирпич растащили б давно и продали. Здесь тоже видно — мародёрят. Но до наших промышленных масштабов ой как далеко… так, любители. Стиль построек какой-то не такой… древний, тяжелый, монументальный. Сейчас, точно, так не строят…
С той стороны люди мелькают. Далеко. Кто такие, что делают, отсюда точно не разобрать.
Напрямую через канал не сунуться. Надо мост искать. И куда теперь? Направо? Налево? Направо ничего путного не видно. Канал длинный, хотя и теряется в туманной дымке, но с километр видно. Мостов нет.
Слева я притопал. Там канал загибается. Точнее не загибается, а искривляется. А все равно, далеко не видно и всё тут! И оттуда спонсоры до меня-душегубушки приперлись…
Вывод? Опять налево — русским витязям только налево. Аккуратненько. И лучше отойдя за развалины. Чтоб не видно было. Обойду поворот и там тихонечко повыглядываю.
Обошел. Выглянул. Опять стою. Опять смотрю.
Мост. Каменный. С той стороны какой-то чел с ребенком чапают. Дворняга ссыт у опоры. Тетка ведра потащила. На анахроничный вид, платок и деревянные ведра уже не пялюсь. Примелькалось.
За мостом в дымке громада здания.
Возле моста ветерок треплет вмерзшую в наледь бумажку. Вроде газету. Попробовать потихонечку до нее доковылять? Посмотрим.
Высунулся из-за угла. Стою. Жду. Внешне спокоен, а в душе стрекача дать готов. Прохожим на той стороне на меня похрен. Спешат по делам. Это радует. Значит, не выделяюсь.
Ладно, хватит ссать. Двинулся. Отодрал.
— Ржевскому молчать! Тетка и собака утопали по своим делам. Нетронутыми.
Газету отодрал. От мостовой. Не «Правда», и не «Труд»… Видимо не того не другого уже не осталось. Давно газеты не читал. Может и правда нет уже. Какие-то «Биржевые новости». 1904 года. Февральские.
И все через яти! Ять их ети… Питерские, точнее буржские.
Про войну какую-то с Японией. Не понял, опять острова, что ли делят?.. Вроде вчера тихо было. Хотя не слежу. Давно не слежу. А Россия постоянно где-нибудь воюет.
Про подписку… Это понятно, не впаришь — не проживешь. Но цены смешные — 10 рублей. Если червонцев только. Золотых. Шутка. Хотя с этих станется — реконструкторы, тоже мне…
Про театры и выставки…
И не слова о котировках. Угу, биржевые… новости.
Понятнее не стало. В голове хрень и сумбур. Даже закрались сомнения о моём попадалове, точнее попаданчестве. Только не понятно куда. Всё, что помню о столичном дореволюционном Петербурге и пройденные руины как-то категорически не сочетаются друг с другом. В голову торкнулась мысль даже об альтернативном дореволюционном постапокалипсисе…
Хотя, понимаю, и то, и это полный бред. Современные сказки для взрослых. Невозможно попаданчество. И время не движется вспять. И альтернативных миров нет.
* * *
Походкой делового человека
Понимаю, что ничего не понимаю. Когнитивный диссонанс, однако. Мозг не может адекватно оценить окружающее пространство. Тут думать надо…
Думать долго можно, но это вредно — тело, побаливает, ноги подмерзают, да и кушать хочется. Поэтому по заветам великих Укров, решил немного поскакать. Не, не на месте, а к людям. И без кастрюли, естественно.
Поскакал из этих трущоб. Потихоньку, естественно. Шагом не очень спешащего, но делового человека. По мосту через канал и вырулил на широкую такую улицу. Почти проспект Абая — в зародыше конечно.
Иду, смотрю, отвисшую челюсть, пытаюсь не сильно заметно придерживать. Понимаю, что палюсь, но ничего с собой поделать не могу. Ну, вот скажите, как реагировать, когда мимо возок проезжает? С лошадью! Я лошадь-то раз или два в жизни видел. И то вареной, в бешбармаке! А тут уже четвертый тарантас с этой живностью.
Или пехота с мосинками строем прет? В городе! Да еще в папахах! И гармонично, заразы, смотрятся! Аутентично обстановке. Не то, что я.
На витрины без смеха или боли глядеть невозможно. Сначала цены смешили. Рублики, копейки, полушки какие-то. Потом объявления читать стал. Через яти продирался, через переносы. Еле смысл дошел. Маркетологи отдыхали. Да и лингвисты-филологи, тоже.
«В сём доме продажа чая», «Пилюли Ара», «Патъ Пампадуръ», «Нитки Зингер»……
Реклама необычная. Почти вся на русском. Изредка на латинице. Пару раз вроде французский попался. Раз — немецкий и иероглифы.
Но речь-то вокруг русская! Только велеречивая какая-то, как патока. Но это полбеды. Привык быстро. Отсмеялся.
Впечатлений навалом. Всё необычно, всё глаза режет, цепляет. Небедно одетых много гуляет, вроде и крестьяне туда-сюда шуршат, в лаптях. Лоточники всякую мелочь торговать пытаются. Служивые… Группами победнее и побогаче в одиночку спутниц выгуливают. Стайки мальчишек как воробьи шныряют. А вот пролетариата не видно.
Многолюдно. Но не как у нас, у нас все сами по себе, в себе. А тут лица открытые, не замкнутые. Эмоции читаются.
У нас такого уже давно позволить умные люди не могут. Спрятал себя поглубже, масочку натянул, а из «скорлупы» только дома вылезти себе иногда позволяешь…
Так бы, наверное, еще б и топал восторженным нихрена не понимающим туристом-болванчиком, если б служивые ко мне свои стопы не направили. Странные служивые. Тоже в шинелях, только в разных. Оба без винтовок и с шашками. Ну, или как там этот переросток ножа называется? Палаш? Сабля? Ага, вобля!
Служивые, ряженые или какие, но взгляд у них цепкий, оценивающий, профессиональный: какие грешки за тобой и сколько должен. А у меня два грешка на душе отдыхают вечным сном, это если от девочки попытаться абстрагироваться. И ствол в кармане. Короче, кто б эти служивые не были: полицейские, жандармы или там гвардейцы кардинала — не желательно нам пересекаться. Не желательно! Но и дергаться тоже не стоит. Догонят, потом уже точно не отбрешешся. Поэтому морду лица кирпичом и топаем, топаем, топаем, не меняя маршрута.
