«Ненавязчиво, ненавязчиво идеальна», – машинально поправил Олег.

– Но! – эмоционально продолжила Соня, – мы ничего ей не скажем. Ты никогда меня не увидишь больше вообще. Отнесись к этому как…как к пробежке?

Она вопросительно посмотрела на хлопающего ресницами Олега.

– Ты не веришь, что мне хватит одного раза? Да, я понимаю! – снова затараторила она, – но хочешь, мы расписку напишем. Типа пойдем к юристу. Договор о неразглашении. Если что – тебе достанется моя квартира, м? Выгодная сделка, соглашайся!

– Что ты несешь? – только и вымолвил он. Пора было это прекращать.

– Это же просто секс, это не то же, что и любовь. Я тебе клянусь! – она аж подскочила в нетерпении, – ты же меня знаешь. Я не из тех, кто семьи разрушает.

– Я. Тебя. Совсем. Не. Знаю, – процедил он.

– Да? – Соня вздохнула, – черт. Ох уж это желание наделять всех вокруг своими навыками.

Олег нахмурился.

– В каком смысле?

Но Соня не пожелала объяснять.

– Ну я же не совсем противная. Ну пожалуйста. Слушай, я знаю, что я тебе понравилась. Ну, тогда. В палатке…Просто…Ну вот не вышло. – голос ее снова дрогнул, Олегу даже показалось, что теперь он звучит с отчаянием, – Помоги мне. Потому что…ты не знаешь, что это такое, – горько покачала головой она.

Олегу стало жаль ее. Жаль. Жалость. Ну и о каком сексе тут вообще может идти речь?

– Извини. Прости, но нет, – он попятился.

– Почему?

Олег выругался уже практически вслух.

– Потому что это неправильно! Неправильно! – зашипел он.

Он не помнил себя таким бесконтрольно злым, брызжущим слюной. Соня оторопело закусила губу и молчала. Он вдруг испугался, что она сейчас заплачет. Но Соня лишь пожала плечами.

– И все? – просто спросила она.

Олег выругался.

– Что значит, все? Что? Значит? Все?

Внезапно Соня стала наступать, как фигурально, так и буквально. Поднялась на ступеньку к нему.

– А то, что я столько лет тебя люблю – правильно? Справедливо? То, что у меня рак – правильно? – она цедила слова, – найди мне хоть одну причину, чем я это заслужила, и я отстану от тебя навсегда.

Он не знал, что ответить. Она выдохнула.

– Извини. Болезнь тут вообще не при чем. Не стоило манипулировать, просто… Просто мне очень надо тебя уговорить.

Она закрыла глаза. Злость Олега исчезла. Он бережно коснулся ее плеча.

– Послушай. Соня. У тебя стресс. Все вот это – это твоя реакция на горе. Это адекватная реакция на горе. Ты не любишь меня, ты просто…

– Нет, люблю! – закричала она, дернув плечом и скинув его ладонь с него, – Я тебя люблю! Не надо мне говорить глупости! Всегда любила тебя и боялась, я всего всегда боялась, и теперь у меня нет времени боятся! У меня нет времени флиртовать с тобой, у меня нет времени стать красивее, чем твоя жена и отбить тебя у нее! У меня нет никакого желания. Она классная, я видела. Господи, какая она классная, – окунулась она в свои мысли, но почти сразу вынырнула обратно, – я хочу тебе счастья. И еще – поставить точку в этой гребанной истории, закрыть гештальт. Сейчас это модно, все вокруг только и делают что закрывают гештальты. Почему мой гештальт не может сделать доброе дело и закрыться? Закрытья!

– Гештальт – это вообще про другое, – затараторил в ответ Олег.

Она горько выдохнула.

– Да насрать. Я хочу прекратить мучиться. Я знаю, мне станет легче, как ты не можешь понять? – Она ткнула указательным пальцем ему в грудь. – Ты мне нахрен не нужен, – сказала она тихо, – мне нужно избавиться от тебя! Помоги мне.

– Это не ты говоришь, это болезнь, – Олег все больше убеждался – даже пойди он у нее на поводу, это не поможет.

– Да какая разница! Даже если и так! Какая, в жопу, разница?

– А что потом? – попытался он направить ее по пути своих размышлений.

– Потом просто вычеркнешь эти два часа из своей жизни. Господи, ну всего лишь два часа твоего времени.

Бесполезно.

– Я люблю жену.

– Я не прошу тебя любить меня! Я прошу меня трахнуть!

Соня раскраснелась. Смотрела на него со злостью. Мужчина покачал головой.

– Пока, Соня. Извини, пока. Прощай.

Олег развернулся, и что есть сил рванул вверх по ступенькам.

Он не оглядывался. Он бежал все быстрее и быстрее. Лишь оказавшись у парадной своего дома, остановился отдышаться. Вместо привычных дофаминов его организм получил стресс и теперь мстил за предательство покалыванием в боку. Олег стоял, согнувшись, опершись ладонями на колени.

В висках пульсировала злость. «Как она посмела все это устроить? Да кто она, вообще, такая?» – вопрошал Олег.

– Олег Викторович, с вами все в порядке? – раздалось над ухом.

Олег разогнулся. В проеме приоткрытой двери стоял консьерж.

– Да, – приветливо махнул рукой мужчина, – да все в порядке. Просто отдыхаю.

Консьерж кивнул и поспешил вернуться в парадную.

«Надо все-таки выяснить как его зовут», – подумал Олег и поймал дверь, прежде чем она успела закрыться.

***

Через пару дней Олег успокоился. Подумал, что из них двоих он вел себя куда неадекватнее. Вернее, ей-то можно вести себя, как угодно. У нее справка. А вот он просто идиот.

Скептицизм к анализу чужих действий и мотиваций наделил Олега еще одним редким навыком. Он умел принимать. Даже Алиса, чья основная заповедь гласила «не осуждай, да будь выше этого», однажды сказала, что он слишком принимающий. Так что в том, что его пыл утих не было ничего удивительного.

Непривычным являлось его внезапное желание сделать нечто большее, чем понять и простить. Хотя, если взвесить, данная ситуация заслуживала каких-то действий с его стороны меньше прочих, уже случившихся и, вероятно, еще только предстоящих.

Словом, ему показалось, Соне все же можно попробовать как-то помочь. Он же хороший человек, а не мудак какой. Для начала просто поговорит. Убедит, что это стресс. Первая стадия принятия неизбежного. Этакая специфическая вариация отрицания. Еще неизвестно какие фортели выкидывал бы он, будь у него забронирован билет на тот свет.

Поэтому Олег очень обрадовался, когда Алиса попросила его забежать в скандинавское кафе «Jasen’» и купить для нее панна-коту. Вернее, сначала он спровоцировал ее желание трехкратным дифирамбом в сторону тамошних новых пирожных, затем выбросил эту деталь из головы и только потом обрадовался, как же удачно все совпало. Оставалось надеяться, что десерты там действительно ничего, потому что, по правде, Олег не то, что их никогда не пробовал, он даже не помнил, как выглядит витрина с ними. Но тут дело такое. Всегда можно выкрутиться, сказав, что о вкусах не спорят.

Олег переступил порог и оглянулся. Никого не было. Вернее, не было ни Констанций, ни Ауриэлей, ни даже Эрик и Киан, на худой конец. Просто какие-то левые люди с обычными именами. Олег сел за свободный столик и стал ждать. Заказ, конечно же.

После того, как пана-кота была красиво упакована и подана, он решил подождать полного восстановления дыхания. Заказал вторую бутылку воды. Вышел в рабочий чат с намерением решить отложенные вопросы прямо сейчас, чем всполошил всех в этом чате.

Потом он сдался и стал просто ждать Соню, глядя в окно.

Прошел час. Экран загорелся, динамик пропищал. Алиса.

«Да сколько можно-то?» – чертыхнулся он.

Олег медленно соскользнул с высокого стула. Чувствуя раздражение, природа которого была ему совершенно не ясна, он подошел к мальчику-бариста и протянул коробку с пирожным.

– Вы не могли бы его разогреть?

Бариста открыл коробку и с удивлением посмотрел на посетителя. Олег ответил невозмутимым взглядом. Бариста кивнул, вытащил зыбкий десерт кондитерскими щипцами и понес в микроволновку. Не в свое дело он не полез. Готический мальчик, левое ухо которого больше напоминало трафарет разнокалиберных окружностей, а плечи служили убежищем для чудных существ, с пониманием относился к причудам других.

Микроволновка загудела.

– Хорошо тут у вас. Приятно, – как мог непринужденно сказал Олег, облокотившись на стойку.