Те же самые положения он развил и в своем письменном ответе на запрос, направленном в первый департамент 10 (23) февраля 1917 г.

Сославшись на ст. 14 учреждения Государственной думы, которая, по мнению лидера кадетов, установила «полную свободу суждений и мнений членов Государственной думы по делам, подлежащим ее ведению», он отказался давать разъяснения. Более того, Милюков при этом заявил, что обвинение со стороны Штюрмера носит «чисто политический» характер». Обвиняемый согласился представить свои доказательства и давать объяснения только в том случае, если будет учреждена «следственная комиссия над действиями Штюрмера», а пока этого не произойдет – доказательства предоставлены не будут⁴⁸. Это была наглая и мудрая система обороны.

В ноябре 1916 г. путем провокаций и лжи Милюков и его союзники действительно добились своего – они спровоцировали резкое недовольство императрицы. В результате она рекомендовала назначить на пост военного министра Беляева⁴⁹. Действительно, и Григорович, и Шуваев заняли как бы оборонительную позицию, хотя они имели все основания для нападения. Но из них двоих только военный министр был особо выделен кадетской печатью и в результате смещен после «поддержки» лидерами Думы. В отставку был направлен и Штюрмер. Огромную роль в этом сыграла уже Ставка в лице болевшего и слабевшего с каждым днем генерала Алексеева.

Снова поиск невозможного решения

Почти вслед за думскими скандалами в Могилеве императором было принято решение об отставке главы правительства. Был намечен и кандидат на этот пост – министр путей сообщения А. Ф. Трепов¹. Его волевые и деловые качества были хорошо известны. В сентябре 1916 г. Николай II, весьма внимательно следивший за ходом железнодорожного строительства в направлении Порт Романов и Владивосток, неоднократно лестно отзывался о способностях Трепова в разговорах с Генбери-Вилльямсом². Английский посол и представитель при Ставке полностью разделяли эти оценки³.

3 (16) ноября 1916 г. Трепов был произведен в статс-секретари во внимание к «примерно-ревностным трудам по сооружению железной дороги, соединяющей Россию с незамерзающим Мурманским побережьем, в день окончания укладки сего рельсового пути…»⁴ 6 (19) ноября Трепов сделал запрос председателю военно-морской комиссии Думы Шингареву относительно своего выступления по вопросу о строительстве стратегических железных дорог. Согласие было дано, однако вскоре последовали протесты – сын градоначальника Ф. Ф. Трепова и брат усмирителя революции Д. Ф. Трепова воспринимался думцами исключительно негативно. Принадлежность к такой семье была важнее профессиональных качеств. 8 (21) ноября доклад министра в комиссии был заслушан, но ряд ее членов – социалисты, прогрессисты, октябристы и часть кадетов – демонстративно покинули зал⁵.

9 (22) ноября 1916 г. Штюрмер и Трепов посетили Ставку и в тот же вечер покинули ее. Среди штабных немедленно пошли слухи о грядущей отставке Штюрмера⁶. 10 (23) ноября она состоялась – император подписал указ о назначении Трепова главой правительства с оставлением в прочих должностях, Штюрмер был произведен в обер-камергеры двора с оставлением членом Государственного совета. Одновременно заседания Думы прерывались с 11 (24) по 19 ноября (2 декабря) 1916 г.⁷ Союзная дипломатия, в общем, совершенно верно приписала организацию отставки усилиям Алексеева⁸. В Лондоне последующие события были восприняты весьма положительно – в смене лиц увидели отказ от политики поиска соглашения с Германией. Дело зашло настолько далеко, что этой точки зрения придерживался даже посол граф А. К. фон Бенкендорф⁹.

Как вмешательство Могилева эти изменения в правительстве восприняли кадеты и представители общественных организаций, правда, с одним немаловажным отличием – они считали, что «Ставка струсила» и после 1 (14) ноября ищет путей примирения с Думой¹⁰. Главой правительства стал А. Ф. Трепов. Дума поначалу встретила это назначение враждебным молчанием¹¹. 13 (26) ноября в Ставку прибыла императрица. Алексеев объяснял этот приезд тем, что императрица, потеряв в лице Штюрмера своего ставленника, хочет оставить на посту министра внутренних дел Протопопова¹². Шавельский вспоминает, что Александра Федоровна стремилась защитить Штюрмера и была очень огорчена его отставкой¹³. Без сомнения, она не собиралась после этого уступать в вопросе о Протопопове. Характерно, что Алексеев не обмолвился о думском скандале, учиненном Милюковым и его сторонниками в Думе 1 (14) ноября 1916 г.

Между тем вскоре враждебность к новому главе правительства в Думе пересилила молчание. 19 ноября (2 декабря) Трепов прибыл туда, чтобы огласить правительственную декларацию. Его ждала обструкция, организованная социалистами, которых время от времени обещал приструнить Родзянко¹⁴. «Открытие заседаний Думы было очень бурным, – вспоминал британский посол, – и Трепов, которого встретили свистом и шипением, вынужден был трижды покидать трибуну, пока его не начали слушать. Я был весьма поражен его терпением и сдержанностью и чувствовал, что Дума совершает огромную ошибку, занимая неверную позицию. Его политическая программа была весьма удовлетворительна, он эмоционально говорил о необходимости победы и сокрушения немцев как внутри России, так и на поле боя»¹⁵. Премьер обещал поддержку общественным организациям, он пошел навстречу требованиям Думы о передаче продовольственного вопроса в Министерство земледелия из Министерства внутренних дел, заявил о срочной подготовке реформы городского самоуправления и введения волостного земства, известил думцев о том, что после войны Проливы будут переданы России¹⁶.

Решительно ничего не помогло. Левые смотрели на Трепова через призму событий 1905 г. и не хотели получить из его рук ничего, даже заявления о будущем Константинополя, которое он сделал по согласованию с союзниками¹⁷. Впрочем, активно вели себя далеко не только левые – думцы выступали хорошо слаженным хором и требовали отставки Протопопова¹⁸. Выступления либеральной оппозиции в Думе были хорошо подготовлены событиями лета – осени предыдущего года. Ее «разоблачения» не остались без внимания Рабочей группы ЦВПК. Ответом группы на первые дни работы Думы стал Бюллетень № 5, который фактически призывал думцев возглавить революцию: «Несмотря на то что страна изнывает и стонет под стремительно возрастающей тяжестью продовольственного бедствия, реакция усердно поддерживает это распыленное состояние рабочих масс. Широкая, свободная организация населения вообще, и организация рабочего класса в частности, – единственно правильный путь к выходу из создавшегося положения. Но широкая и свободная организация народа означает коренную реорганизацию всей политической системы сверху донизу. Это хорошо понимает русская реакция. И она уже сделала выбор: пусть гибнет страна, пусть армия окажется без продовольствия, но народ не должен быть организован, ибо в его неорганизованности и распыленности лучшая гарантия сохранения ее господства. Стихийные народные волнения, которые реакция вызывает и будет неизбежно вызывать своей политикой, она попытается обратить против народа: она взвалит всю вину за дезорганизацию страны, за недоедание и деморализацию на те самые беспорядки и волнения, которые вызывает сама. Последние волнения рабочих с особенной силой подчеркивают всю остроту и трагичность момента. Медлить нельзя ни минуты. Спасение страны, стремительно разлагающейся под давлением преступной политики правительства, требует самого быстрого, решительного и коренного преобразования существующих политических условий, преобразования, обеспечивающего прежде всего полную свободу организаций, печати, собраний и т. п. Иного пути нет, и на него обязана твердо вступить Государственная дума. Только на этом пути она может приобрести доверие и поддержку народных масс и в них найти опору для борьбы за освобождение и спасение страны»¹⁹.