На этом поддержка наступлению союзников была исчерпана, и ее эффект никак не компенсировал моральных потерь 18 марта 1915 г. Британский флот, такой страшный до этой даты, как оказалось, можно было победить. Английской армии, тем более на своей земле, турки, по данным, которые получал Я. Гамильтон, не боялись⁷². На повторяющиеся просьбы союзников Николай Николаевич ответил принципиальным согласием послать армейский корпус из Одессы и Батума, но только после того, как будут форсированы Дарданеллы⁷³. Кроме того, в Севастополе имелся гарнизон из 11 пластунских батальонов, то есть больше, чем дивизия⁷⁴. Было еще и два батальона крепостной артиллерии, которые с трудом управлялись с незначительной береговой артиллерией, в основном представленной тогда 6-дюймовыми пушками Канэ⁷⁵. Этого было абсолютно недостаточно для самостоятельных действий, но вполне хватило бы для демонстрации присутствия России в Константинополе в случае победы союзников⁷⁶. Уже 2 апреля 1915 г. Форин-Офис известил Я. Гамильтона, что русский Армейский корпус под командованием генерала Н. М. Истомина перейдет в его распоряжение⁷⁷. Но реально на три дивизии, взятые из Кавказской армии, в Одессе имелось подготовленных транспортных и десантных средств не более, чем на одну бригаду с артиллерией⁷⁸.

Не только к весне 1915 г., но и за весь этот год техническая готовность к десанту на Босфор так и не была достигнута – на флоте не было в достаточном количестве гребных судов, десантных ботов, запасов угля, разработанного плана действий. С учетом угрозы со стороны «Гёбена» риск неудачи был чрезвычайно велик⁷⁹. Для того чтобы продемонстрировать присутствие германской силы в Черном море нейтральным странам и убедить русское командование в том, что действия союзников под Дарданеллами не сковали инициативы В. Сушона, в начале апреля германо-турецкий флот прошел мимо берегов Болгарии и Румынии⁸⁰. Выход немцев в море был продиктован не только политическими соображениями.

30 марта 1915 г. австрийцы предприняли попытку прорыва через Дунай в Черное море. На помощь туркам из Земуна был направлен пароход «Белград», груженный боеприпасами, однако в районе Винки его сожгла сербская артиллерия⁸¹. «Гёбен» и «Бреслау» действовали удачнее и 2 апреля потопили между Севастополем и Одессой два крупных русских парохода. Вскоре благоприятный период для противника закончился⁸². Для обороны этого участка был образован специальный отряд судов северо-западной части Черного моря в составе трех канонерских лодок типа «Донец» (13,5 узла, два 6-дюймовых, одно 120-мм, два 75-мм орудия), отряда минных заградителей («Бештау», 300 мин; «Дунай», 350 мин), двух подводных лодок типа «Сом» (100 тонн, один торпедный аппарат). В Одессу был переведен старый эскадренный броненосец «Синоп» (13,5 узла, шесть 8-дюймовых, восемь 6-дюймовых и четыре 47-мм орудия). У Одессы и Очакова было установлено несколько батарей 6-дюймовых мортир и пушек Канэ, на Тендровской косе – батарея из двух 4-дюймовых орудий, в море – минные заграждения, на побережье – многочисленные посты наблюдения⁸³.

Турки знали о русских минных заграждениях, но не имели информации об их расположении. Тем не менее они решили рискнуть и пошли на вылазку. Четыре турецких эсминца и два крейсера «Гамидие» и «Меджидие» должны были совершить набег на Одессу. 1 (14) апреля они вышли из Босфора и к 11 часам вечера следующего дня подошли к русскому берегу. Издали были видны прожектора, светившие в районе Очакова. Приготовившись к тралению, вражеская эскадра двинулась к Одессе⁸⁴. «При восходе солнца, идя со стороны Николаева, – вспоминал немецкий офицер, – отряд лег на должный курс, чтобы прийти к югу от Одессы. «Меджидие» шел головным. Не успели миноносцы завести тралы, как раздался громкий взрыв. У крейсера поднялся столб черного дыма и поднятый флаг «М» сказал, что крейсер наскочил на мину. «Меджидие» быстро затонул»⁸⁵. Это произошло в 6 часов 40 минут 3 (16) апреля⁸⁶ в 15 милях от Одесского маяка⁸⁷. Корабль получил пробоину в левом борту 3,5 на 2,5 метра, команда быстро покинула его, пересев на сопровождавший миноносец. Спешка была такой, что турки забыли освободить 19 арестованных членов команды, которые погибли в закрытом каземате⁸⁸. Миноносец торпедировал «Меджидие» в корму⁸⁹.

Одесса в этот момент была почти беззащитна и не имела еще батарей береговой артиллерии⁹⁰. В гавани находился лишь готовившийся к списанию «Синоп», который стоял на бочках. Больше защищать порт с его многочисленными коммерческими судами и транспортами, готовившимися к перевозке войск, было некому⁹¹. Турки и немцы явно хотели поднести русскому городу пасхальный «подарок» на воскресенье 4 (17) апреля, при этом «Меджидие» опять шел к русским берегам под Андреевским флагом.

Однако внезапного удара не получилось⁹². Уже через 50 минут после взрыва о случившемся знали в Одессе, где немедленно была объявлена тревога. Противник спешно ретировался, а оставленный корабль был осмотрен⁹³. Крейсер затонул на небольшой глубине, над поверхностью воды были видны его мостики и орудия⁹⁴. «Вся палуба под водой на несколько футов, – отмечал участник осмотра. – Над водой лишь одни трубы, мачты и мостики. Видны также и некоторые орудия с целыми замками, очевидно, приготовленными к бою. Крейсер, наткнувшись на мину, по-видимому, быстро погрузился, так как на судне оказалось все нетронутым. Орудия заряжены. Масса боевых снарядов в беспорядке валяется на палубе. Спасаясь с гибнущего судна, команда его не успела даже снять судовые флаги и знамя, продолжавшие в момент прибытия нашего штабного судна к месту происшествия развеваться на корме неприятельского судна»⁹⁵.

После осмотра было принято решение поднять турецкий корабль, и спасательный пароход «Черномор» немедленно начал водолазные работы: в кратчайшие сроки с палубы были сняты артиллерия и все тяжести, заделаны пробоины, откачана вода⁹⁶. Ее оказалось относительно немного – всего 1016 тонн. Для прикрытия работ в двух милях от крейсера минный заградитель «Ксения» 9 апреля выставил заграждение, рядом постоянно дежурили канонерские лодки. Утром 25 мая (7 июня) «Меджидие» был поднят, и его начали буксировать в Одессу. По причине волнения на море делать это пришлось очень медленно, и в порт нового назначения корабль пришел 28 мая (10 июня)⁹⁷. Руководители «Русского общества пароходства и торговли», ответственные за подъемные и ремонтные работы, доложили императору о завершении работ уже 26 мая (8 июня). Тот был очень доволен и высказал благодарность всем участникам подъема судна⁹⁸. Крейсер входил в Одесский порт под Андреевским флагом уже на полных к тому основаниях. 1 (14) июня он был введен в док, и на нем начались ремонтные работы⁹⁹.

5 (18) апреля Дж. де Робек вновь обратился к русской Ставке с просьбой провести диверсию у Босфора. Через два дня он сообщил, что начнет атаку Дарданелл 10 (23) апреля, а 8 (21) апреля эта дата была перенесена еще на один день вперед. 10 (23) апреля А. А. Эбергард доложил главковерху о том, что флот на следующий день начнет атаку Босфора и возобновит ее с 13 (26) апреля¹⁰⁰. В гарнизоне Одессы с 7 (20) апреля открыто говорили, что в ближайшие дни состоится отплытие к Босфору. Командование отдало секретный приказ – распространять слухи о том, что войска «идут в десант»¹⁰¹. Утром 10 (23) апреля началась демонстрация посадки войск на транспорты.

О том, что выхода в поход не будет, знала только часть офицеров. Один из них рассказал о случившемся в тот же день в письме к жене: «Утром 10-го в порт потянулись войска; шла артиллерия, пехота, мы, тянулись обозы, сено, овес, солома, солдаты, сопровождаемые знакомыми, плач, пожелания. А мы идем да улыбаемся. Кроме офицеров нашего полка, решительно никто про демонстрацию не знал, даже транспортные морские офицеры. Сотни наши неполные. И вот началась погрузка. Все шло великолепно. Наш полк, сокращенный, по 90 чел. в сотне, и пулеметная команда плюс связь погружен был на два транспорта в 4 часа. Публике не позволяли смотреть ни с Николаевского бульвара, ни из Александровского парка. Всюду стояла полиция. Нижним же чинам было отдано приказание возможно больше говорить (при посторонних расспросах), что идем в Царьград и тому подобное. Простояли мы до 8 ч. вечера и при луне начали разгрузку, которая окончилась к половине 11-го. Войска пошли уже не по центральным улицам, а по окраинам и малыми частями, – таково было приказание свыше, что и исполнили»¹⁰².