«Для военной клики, – отмечал Д. Ллойд-Джордж, – он был политическим генералом, что попросту означало, что руководящие политические деятели Франции относятся к Саррайлю с доверием. Лучше быть «другом мытарей и грешником», чем другом политиков. Для французского Генерального штаба Саррайль был поэтому более опасным врагом, чем сам фон Клюк. Генерал, который не пользуется симпатиями Генерального штаба, имеет меньше шансов на успех, чем политик, которого не любят партийные руководители. Последний может апеллировать к народу и тем самым занять такое угрожающее положение в партии, что лучше будет успокоить его, выдвинув на лучший пост. Но для солдата обратиться к какому-либо гражданскому судилищу, подвергая сомнению стратегический план или компетентность своих начальников, является само по себе таким прегрешением против профессиональной этики, которое делает его отщепенцем»²¹.

Впрочем, М. Саррайль прослыл отщепенцем еще до своего нового назначения. В 1900 г. премьер-министр Франции П. Вальдек-Руссо отправил в отставку военного министра генерала маркиза Г де Галифе – убежденного сторонника виновности капитана А. Дрейфуса и реакционера. Генерал начал службу во французской армии с 1848 г. и принимал участие во всех войнах Франции от Алжира до Мексики. Именно атака его кавалерийской бригады под Седаном вызвала восхищение Вильгельма I, именно он беспощадно подавлял сопротивление парижских коммунаров. Г де Галифе имел все степени ордена Почетного легиона и пользовался огромным авторитетом в армии. На его пост был назначен твердый республиканец Луи Андрэ, который привел в министерство своих сторонников, в том числе и майора М. Саррайля. В 1904 г. разразился грандиозный скандал: выяснилось, что через местные масонские организации Л. Андрэ и его сотрудники собирали информацию на офицеров и генералов французской армии. Тех из них, кого обвиняли в приверженности (и даже принадлежности!) к церкви и консервативным убеждениям (как правило, это были представители дворянских фамилий), обходили при чинопроизводстве²². Хотя биограф М. Саррайля утверждает, что он не участвовал в этой грязной истории, его современники твердо придерживались другого мнения²³.

Выдвинувшиеся на поле боя генералы ненавидели и презирали М. Саррайля, но они не могли претендовать на пост главнокомандующего, так как не пользовались поддержкой парламентариев. Другое дело – М. Саррайль, в штаб армии которого после первых успехов зачастили политики²⁴. Он мог угрожать положению Ж. Жоффра, и тот понимал это. Поэтому французский главнокомандующий и настоял на отзыве этого человека с фронта, в разговоре с президентом республики в открытую назвав его «мятежным генералом»²⁵. Есть еще одно объяснение, почему Р. Пуанкаре согласился с предложением Ж. Жоффра: М. Саррайль был единственным «левым» генералом французской армии, и республиканцы хотели сохранить его для послевоенного периода, так как в это время они ожидали роста легитимистских и антиреспубликанских настроений. Эта версия была весьма распространена на Салоникском фронте²⁶.

Триумф М. Саррайля на Балканах не мог ожидаться французским генералитетом с восторгом. Это во многом объясняет постоянные отказы Ж. Жоффра на просьбы о резервах и снарядах, которые присылал потом М. Саррайль. Представляется, что и сам он предчувствовал это и под всякими предлогами старался оттянуть свой отъезд на Балканы. Он говорил: «Моя карьера закончена. Мне дадут отставку, я знаю это. Но я отказываюсь отправиться на Дарданеллы. Меня унизили, начали с того, что сняли меня с поста командующего армией. В этих условиях я не могу принять никакого другого назначения»²⁷. Позже ему пришлось согласиться с отправкой на восток, но уже в Салоники. 7 октября 1915 г. генерал вместе с передовыми частями 57-й дивизии отплыл из Тулона, а в Салоники они прибыли через шесть дней²⁸. В городе в это время скопилось значительное количество врачей, медсестер, тыловых госпитальных служб, которые были отрезаны от пункта своего назначения – Сербии внезапным ударом Болгарии. Железная, да и другие дороги были небезопасны – на них действовали отряды комитаджей²⁹.

Человек, внимательно следивший за балканским направлением из Лондона, не без оснований подводил итоги действий союзного командования по отношению к М. Саррайлю: «Его оставили без сколько-нибудь компетентного штаба и снабдили отвратительным военным снаряжением в крайне неудовлетворительных транспортных условиях. Его войска были далеко не лучшим образцом среднего французского войска. Кроме того, его дивизии не имели полного состава… Его английские союзники находились в таком же положении: им недоставало материальных средств и они не были готовы к тому, чтобы действительно оказать содействие Саррайлю»³⁰. Так оно и было в действительности. При этом действия французского генерала отнюдь не возбуждали у представителей его союзников особого желания подчиняться. Он активно старался поддерживать экономические интересы своей страны в Македонии в противовес союзническим, окружил себя офицерами сомнительных профессиональных качеств, но зато близких по политическим взглядам. В штабе процветали фаворитизм и интриги, М. Саррайль и его приближенные почти не посещали линию фронта³¹. Представитель итальянского штаба вспоминал: «Он никогда не вел себя как настоящий международный командующий; он постоянно действовал в интересах Франции, как он их понимал, но понимал он их в самом узком и ограниченном смысле, подрывавшем не только интересы других союзников, но также и их общие дружественные договоренности и в результате – настоящие высшие интересы его собственной страны»³².

К середине октября на Салоникском фронте находились три французские дивизии (156, 122, 57-я) и одна английская (10-я), командир которой бригадный генерал Брайан Махон (в мае 1916 г. его сменил Джордж Милн) не подчинялся М. Саррайлю и имел собственные инструкции, в частности запрещавшие ему идти вместе с французами в глубь Сербии и переходить греческую границу. С конца декабря 1915 г. ввиду возможности наступления болгаро-германских частей французы неоднократно предлагали англичанам установить единое союзническое командование, однако Г Китченер категорически отказывался подчинить британские части М. Саррайлю. При отсутствии единого командования салоникская армия в конце 1915 г. и первые четыре месяца 1916 г. занималась в основном подготовкой укрепленных позиций и тыла³³. Выполняя приказы своего командования, М. Саррайль создал вокруг города три линии обороны по последнему слову тогдашней фортификации. Первые две были особенно хороши: окопы полного профиля, с проволочным заграждением до 10 метров шириной, позиции прикрывались батареями тяжелой артиллерии. Третья линия, впрочем, была только размечена. Все это делалось в отсутствие противника, без всякого контакта с ним³⁴. Французы не торопились со снабжением фронта тяжелой артиллерией и живой силой в том числе и потому, что вовсе не хотели создавать лишней популярности этому человеку. В 1915 г. на этот фронт было прислано всего шесть тяжелых английских и 24 французские тяжелые гаубицы³⁵.

Таким образом, положение на Балканах не давало надежды на компенсацию неудачи на Проливах. Реализовать план успешного прорыва фронта центральных держав не представлялось возможным. 3 (16) ноября 1915 г. в Могилев прибыл С. Д. Сазонов. На докладе у императора он предложил временно отказаться от планов визита великого князя Кирилла Владимировича и его супруги великой княгини Виктории Федоровны в Бухарест, «ибо как бы ни обставлять эту поездку под видом частного семейного посещения, в случае, если, как следовало предвидеть, Румыния откажется от пропуска наших войск, общественное мнение и печать повсюду громко протрубят о неудаче «миссии» Великого Князя». В тот же день вечером Николай II лично заявил об отмене поездки великого князя³⁶.

Итак, Румыния была ненадежна, а Болгарию требовалось сохранить как возможного союзника на будущее. В этой обстановке и возник новый план М. В. Алексеева. 22 ноября 1915 г. Имперский Генеральный штаб Великобритании получил от военного представителя Британской империи при русской Ставке генерал-майора Дж. Генбери-Вилльямса телеграмму, содержавшую предложения начальника штаба русского фронта генерал-адъютанта М. В. Алексеева на будущую кампанию: «Союзники в нынешней ситуации на обоих фронтах вынуждены атаковать противника в направлениях, где он наиболее силен и наименее поддается этим атакам, на позиции, которые укрепляются им всеми доступными техническими средствами. Следовательно, союзники вряд ли могут рассчитывать на достижение больших стратегических результатов, даже если они окажутся в состоянии ценой больших потерь достичь тактического успеха»³⁷.