Annotation

В канун Нового года отчаявшаяся женщина собирается совершить непоправимый поступок. Но кто сказал, что в Новый год еще не происходят чудеса?

Алим Тыналин

Алим Тыналин

Спасибо, Дедушка Мороз!

Дария вынула кухонный нож из ящика. Тронула лезвие. Хорошо наточен. Мужа полгода назад не стало, а нож, наточенный им, до сих пор острый.

С сомнением поглядела на запястья. Хватит ли духу сделать сильный надрез на правом, потом на левом?

Можно, конечно, просто наглотаться таблеток. Или засесть в закрытом гараже, завести автомобиль и наслаждаться ароматом выхлопных газов. До исхода.

Но вот кто даст гарантию, что таблетки сработают? Желудок отторгнет, и все, пиши пропало.

А насчет гаража. Дария слышала, что тело потом будет изуродовано вздутием до неузнаваемости. Где вся эстетика?

Другое дело порезанные вены, белая сорочка и холодная ванна. И свечки кругом. И полевые цветы на полу. Как в готическом романе или фильме.

В общем, надо решаться. Тем более, дело будет делаться ножом из дорогой сердцу коллекции кухонных приборов. Той самой, что покупали вместе с Тойбаем на годовщину свадьбы. Когда браку исполнилось двадцать пять лет.

Дария села и вздохнула.

Никогда не думала, что Новый год будет встречать в одиночестве, без Тойбая.

Муж он был, чего таить, превосходный. Носил на руках. Все, что зарабатывал, в дом тащил. Дарил подарки. И никогда, ни словечком, не попрекнул за то, что она не могла родить.

Бывало, Дария сама просила за это прощения. Тойбай успокаивал, обнимал, отшучивался.

– Ну и ладно, что без детишек – говорил он – Зато в доме чистота и порядок.

Ага, ладно. А сам с затаенной тоской глядел, как катаются с горки соседские ребята.

Так и ушел из жизни, с легкой улыбкой и тяжелым надломленным сердцем. После этого все вокруг потеряло смысл.

Дария отложила нож. Прошла из кухни в спальню.

На застеленной кровати кучей лежали вещи. Детские. Для младенцев. Неношеные. Они купили их лет десять назад, во время ложной беременности.

Дария потрогала синюю детскую шубку. Зашуршала целлофановая обертка. Так и не довелось извлечь.

Сегодня, после наступления Нового года, надо вытащить весь этот бесполезный хлам во двор, на мусорку. Еще и запалить напоследок. А потом можно лечь в ванну и вволю орудовать ножом.

Дария вернулась в кухню. В углу на табуретке мигала гирляндой полутораметровая елочка. У подножия записка Деду Морозу: «Спасибо за все, дорогой дедушка!». Каждый год на протяжении всего брака Дария загадывала только одно желание: обрести ребенка. И каждый год оно благополучно не сбывалось. Сегодня под елку, кроме записки Деду Морозу, она положила ответ из районного управления опеки и попечительства. С отказом в усыновлении. Заявление они подавали вместе с Тойбаем, а вот ответ получила только Дария. В общем, благодарю за заботу, милый Дед Мороз.

На столе жареная курица с печеным картофелем, неизменный «оливье». Шампанское, хрустальный бокал. Только один.

Может, перекусить? До Нового года осталось совсем немного, надо скоротать время.

Дария поправила на бедре праздничное платье. Села за стол, наложила еды в тарелку. Щелкнула кнопкой пульта, включила телевизор.

Пожевала механически, поглядела, как на экране звезды шоу-бизнеса поздравляют с наступающим праздником.

Появился глава государства. С новогодним поздравлением. Дария пропускала слова мимо ушей. Ждала, когда стрелки часов дойдут до двенадцати.

Наконец, зазвучала торжественная музыка. Наступил 2020 год. Дария подняла бокал, сказала:

– С Новым годом, – и пригубила шампанское.

Закурила сигарету. Посидела неподвижно, глядя в стену.

Докурила. Во дворе загремели фейерверки.

Дария встала, глянула на нож на краю стола. Прошла в спальню.

Расстелила на ковре простыню. Схватила детские вещи, бросила на простыню. Связала углы посередине, получился большой баул. Громоздкий, но легкий

Вытащила в прихожую. Накинула на плечи пуховик, и с непокрытой головой, в тапочках, поволокла баул из квартиры.

Вышла из подъезда во двор и остановилась. Переложила баул на другое плечо.

В небе разноцветными фонтанами расцветали салюты.

Дария пошла дальше. Мимо взрослых и детей, поджигающих хлопушки и кричащих: «С Новым годом!». По хрусткому грязному снегу, через сизый алматинский смог.

Пока шла, передумала выкидывать в мусорный бак. Решила сжечь во дворе. Возле вон той елочки, притаившейся в глубине двора, рядом с заброшенными гаражами.

Снег здесь лежал нетронутый. Только птичьи да собачьи следы.

«Лишь бы Руна здесь не ходила!» – попросила Дария у серого неба.

Она издавна враждовала с большой дворовой собакой по кличке Руна. С тех пор, как год назад пошла выносить мусор, а мерзкая псина грызла кость возле баков. И чуть было не укусила. Подумала, что Дария покушается на добычу. После этого, завидев Руну, женщина вызывала дворника и требовала выгнать собаку со двора.

Нет вроде никаких собак. Дария бросила баул на снег. Пошевелила озябшими пальцами ног. Сунула руку в карман. Вот досада, зажигалки нет. Как теперь развести костер? Может, попросить у соседей во дворе?

Она огляделась. Никого поблизости.

Дарие вдруг показалось, что она осталась одна во всем мире. Треск хлопушек внезапно утих. Крики людей пропали. Огни города расплылись в бледном тумане.

На лицо упала снежинка.

Женщина подняла лицо вверх. В тусклом свете фонаря мелькали светлые точки. Все больше и больше.

Снег пошел. Как раз под Новый год.

И вдруг в тишине Дария услышала собачье поскуливание.

Где бы это?

Дария вгляделась в тьму.

Вроде возле елки.

Собака продолжала скулить. Неужели это мерзкая Руна? Случилось с ней чего-то? Сбила машина наконец-то? Покусали другие собаки?

Терять было решительно нечего, и Дария храбро пошла к елке. Надо напоследок высказать гнусной псине все, что накипело.

Подойдя к елке вплотную, женщина и впрямь заметила Руну. Собака лежала у подножия елки. При виде Дарии помахала хвостом и заскулила сильнее.

Что с ней произошло? Заболела? Тоже ждет подарка от Деда Мороза?

А потом, несмотря на поскуливание собаки, дальние громы салюта, рычание моторов и вопли людей, женщина услышала плач. Плач младенца. Оттуда, со стороны елки.

Дария опустилась на колени, наклонилась, раздвинула колючие ветви, коснулась мокрой шерсти Руны.

Плач ребенка раздался сильнее. Из-под собаки.

– Что это? – прошептала Дария. – Что здесь творится?

Руна подняла голову, вскочила, ткнулась мокрым носом в руки. Под нею лежал маленький сверток. И пищал. Пищал изо всех сил.

Дария схватила сверток и прижала к груди. В полумраке увидела, что это новорожденный ребенок, завернутый в тонкое одеяльце. Холодный, как лед.

Дария вскочила на ноги. Ветка елки хлестнула по лицу, но она не ощутила боли.

Побежала, теряя тапки, к баулу. Руна прыгала рядом, лаяла и махала хвостом.

В один миг Дария вынула из узла синюю шубку. Сорвала одной рукой обертку, укрыла младенца.

Подняла лицо вверх, в новогоднее небо. Снежинки падали огромными хлопьями, застилали яркий свет фонаря. Тихо прошептала:

– Спасибо.

И со всей скоростью, на которую была способна, помчалась к дому, прижимая младенца к себе. Руна не отставала и неслась рядом.

***

Три года спустя.

Дария вынула кухонный нож из шкафчика. Остро наточен. В самый раз, чтобы нарезать вишневый пирог для Тойжана. Мальчику три годика, обожает сладости. Сейчас уснул, теперь проспит до наступления Нового года.

Руна, как всегда, крутилась на кухне. Вот ненасытное животное. Только полчаса назад выпросила баранью косточку. С жирным куском мяса.

Мясо вмиг проглотила. Кость обглодала. И теперь путается под ногами, выпрашивая добавку.