– Хорошее начало, – согласился Мэйс. – А теперь, молодой падаван, объясни Совету, как ты обрел внутренний мир, ища дешевых приключений среди отбросов общества.

Анакин нахмурился еще сильнее.

– Не уходи в глухую оборону, – предупредил его Мэйс.

– Я сделал это, чтобы восполнить пробелы в своих тренировках, – раздраженно ответил Анакин.

Лицо Мэйса стало беспристрастным и непроницаемым, он прикрыл глаза и сцепил руки за спиной.

– И кто в ответе за эти пробелы?

– Я, магистр.

Мэйс кивнул, а лицо стало напоминать отесанный древними мастерами камень. Тут уж не до шуток, не до уловок. Для посвященных было понятно, что за этой маской скрывается яркое пламя напряженный работы мысли, достойное легендарных магистров прошлых тысячелетий.

– Я хочу избавиться от боли, – продолжил Анакин. – Моя мама…

Мэйс поднял руку, и Анакин тут же смолк.

– Боль может быть нашим величайшим учителем, – сказал, почти прошептал, Мэйс. – Зачем убегать от нее?

– Это… это моя сила. Я вижу.

– Но это неверно, – встрял Оби-Ван, положив руку на плечо Анакину. Мальчик смущенно посмотрел на двух мастеров.

– В чем же это неверно, учитель? – спросил Мэйс у Оби-Вана.

– Если опираться на боль, как на костыль, то она приведет к гневу и темной боязни правды, – пояснил Оби-Ван. – Боль ведет, но не поддерживает.

Анакин наклонил голову набок. Среди рыцарей-джедаев он казался таким хрупким, незначительным, – на фоне их потрясающего опыта. На его лице читалось невыносимое страдание.

– Мои самые полезные таланты не подходят джедаям.

– Ив самом деле, пытаясь избавиться от боли, ты растрачиваешь силы на машины и бесполезные соревнования, вместо того чтобы прямо посмотреть на свои чувства, – сказал Мэйс. – Ты наводнил наш Орден дроидами. Я постоянно натыкаюсь на них. Но разве ты забыл, что мы далеки от вопросов грубой материи? Попробуй снова объяснить свою ошибку.

Анакин покачал головой, зажатый между упрямством и слезами: – Я не знаю, что вы хотите от меня услышать.

Мэйс сделал неглубокий вдох и закрыл глаза: – Загляни внутрь, Анакин.

– Я не хочу, – едва слышно пролепетал Анакин. – Мне не нравится то, что я там вижу.

– Да разве такое возможно, чтобы ты видел там что-то, кроме напряженного ожидания взросления? – спросил Мэйс.

– Нет! – выкрикнул Анакин. – Я вижу… слишком много, слишком много.

– Слишком много чего?

– Внутри я пылаю, как звезда, – голос мальчика прозвенел в зале Совета подобно колокольчику.

Мгновение тишины.

– Замечательно, – удовлетворенно отметил Мэйс Винду. На его губах словно заиграла улыбка. – И?..

– И я не знаю, что делать с этим. Я хочу убежать. Я становлюсь безрассудным и везде ищу сильных эмоций. Я никого из вас не обвиняю в том, что… – но он не смог закончить предложение.

Оби-Ван ощущал страдания мальчика как острый нож, вонзившийся ему в живот.

– Даже моя мама не знала, что делать со мной, – признался Анакин.

Дверь в дальней стене зала медленно открылась. Мэйс и Оби-Ван повернулись, чтобы посмотреть, кто пришел.

Невысокая женщина, облаченная в традиционный наряд джедаев, вошла в центральный круг и заговорила звонким голосом, напоминающем пение: – Как я и думала. Небольшой допрос с пристрастием, а?

Мэйс поднялся на ноги, широкой улыбкой отреагировав на эту саркастичную шутку.

– Добро пожаловать, Трасия.

Оби-Ван почтительно склонил голову в приветствии.

– Анакин, можно я встану рядом с тобой? – Трасия Чо Лием медленно прошествовала к центру зала, где стояли Анакин и Оби-Ваном.

Ее седые волосы были коротко стрижены и прикрывали лишь макушку на манер небольшой шапочки, а изогнутый вытянутый нос жадно втягивал воздух, словно она большую часть информации о мире получала посредством запахов. Ее глаза, большие и яркие, с похожими на яркие бусинки зрачками, пробежались по пустым креслам. Она подобрала полы длинной черной туники и закатала рукава, обнажив сильные жилистые руки, и резко вскинула голову: – Мне нужно было предупредить тебя, что я вернусь, Мэйс.

– Видеть тебя – всегда честь для нас, – ответил Винду.

– Вы тут набросились на бедного мальчика.

– Могло быть и хуже, – успокоил ее Мэйс. – Большинство членов Совета сегодня не в Ордене. Йода был бы куда суровее…

– Да что этот пенек лопоухий знает о человеческих детях? Ничего. Вы, кстати, тоже. Ты же никогда не был женат, Мэйс! У меня много сыновей и дочерей, на многих планетах. Иногда мне кажется, что вам всем нужно сделать перерыв, как мне, и вдохнуть свежего воздуха, увидеть проявление Силы в каждодневной жизни, а не валять дурака, размахивая лазерными мечами.

Улыбка Мэйса стала восхищенной.

– Мы очень рады видеть тебя, Трасия. Прошло столько лет… – в его голосе не было ни нотки иронии. Магистр и в самом деле был рад увидеть эту женщину в зале Совета, и еще больше он был рад, что она так удивила их. – И что же ты предлагаешь сделать с юным Анакином Скайуокером?

– Что-то во мне не то, – перебил его Анакин и поспешно прикрыл рот рукой, затравленно озираясь кругом.

– Чепуха! – воскликнула Трасия, и ее лицо исказилось от раздражения.

Она была примерно одного с Анакином роста и посмотрела мальчику прямо в глаза.

– Никто из нас не может заглянуть в сердце другого. К счастью, Сила не позволяет нам сделать это. Я спрашиваю тебя, мой дорогой мальчик, что лее ты хотел доказать?

– Вы в курсе того, что произошло? – поинтересовался у нее Оби-Ван.

– Этим вечером вы вернулись все в счастье и силиконе из мусорки. Весь Орден только о вас и говорит, – сказала Трасия. – Анакин забавляет их. Он принес в это мрачное старое болото энергии и света больше любого другого на моей памяти, даже больше Куай-Гон Джинна. Итак, мальчик мой, что же ты хотел доказать?

– Ничего я не хотел доказывать. Мне нужно знать, кто я такой, как постоянно твердит мне Оби-Ван.

Трасия еще раз шмыгнула носом и посмотрела на Оби-Вана осуждающе и восхищенно одновременно.

– Оби-Ван забыл, что тоже был ребенком. Оби-Ван ухмыльнулся: – Куай-Гон не согласился бы с таким утверждением.

– Куай-Гон! Он сам был ребенком, всю свою жизнь, и он был мудрее большинства из вас! Но хватит болтовни. Я чувствую, что здесь пахнет серьезной угрозой.

– Это была попытка убийства, – сказал Оби-Ван. – Замешан кровавый резчик.

– Мы подозреваем, что здесь не обошлось без определенных сил среди высшего руководства Республики, – сказал Мэйс.

– Он знал все обо мне, – добавил Анакин.

– Все? – удивилась Трасия и посмотрела на Мэйса, вопросительно изогнув бровь.

– Я позволил ему… – Вдруг глаза мальчика округлились. Он уставился на Оби-Вана. – Мастер, я осознал свою ошибку!

Трасия поджала губы и повернулась к Оби-Вану.

Оби-Ван скрестил руки на груди. Они с Анакином могли бы быть братьями – разница в возрасте была не такой уж большой, хотя Оби-Ван был ближе всех к тому, кого мальчик мог называть отцом.

– Да?

– В мусорной гонке я жаждал достичь личного мира и удовлетворения, вместо того чтобы думать о высших целях Ордена.

– И?.. – потребовал продолжения Оби-Ван.

– Я знаю, что это неправильно: убегать из храма, обманывать учителя, участвовать в незаконных соревнованиях, которые могли навлечь позор на Орден.. .

– Длинный список, – заметил Мэйс Винду.

– Но… я упрямо преследовал личные цели даже после того, как мне стало ясно, что угроза нависла над Орденом.

– Это очень серьезный проступок, – покачала головой Трасия.

Она положила руки на плечи Анакину, затем посмотрела на Оби-Вана, чтобы увидеть, может ли она продолжить. Тот согласился, хотя с некоторыми опасениями. Трасия была знаменита тем, что воспитала множество женщин-джедаев, но не мальчиков.

– Анакин, твое могущество когда-нибудь превзойдет способности всех, кто собрался в этой комнате. Но что происходит, если мы что-нибудь толкаем сильнее?

– Оно движется быстрее, – ответил Анакин.