– Нет. И хватит молоть глупости, Эжени, дело серьезное! Неужели ты не понимаешь?
Рудольф барабанил пальцами по столу.
Поддельная подпись, настоящая печать, пропавший ростовщик… Он действительно иностранец, из Кромхейма. Возможно, именно господин Иварса приходил к его матери пару лет тому назад. В голову упрямо лезло ее странное поведение после похорон мужа. Вдобавок тот запах в спальне… Но обвинить мать – это слишком! К тому же у него нет доказательств. Да, печать, да возможное знакомство, но родня Рамона Иварсы проживала на востоке, тогда как матушка, это Рудольфу доподлинно известно, не покидала Зюдхофа на юге. И все же он с ней поговорит, жестко, бескомпромиссно, чтобы развеять любые сомнения.
– Простите, ваше сиятельство. – В дверях столовой вновь появился дворецкий. – К вам барон фон Эрде, просит принять его.
– Нет! – Рудольф отмахнулся от протянутой визитной карточки. – Скажи, что я занят. И впредь, пожалуйста, сделай так, чтобы для параэра меня никогда не было дома.
– Как прикажете, ваше сиятельство.
Дворецкий поклонился и невозмутимо скрылся из виду.
– Ну, рассказывай! Он же лучший друг отца!
Евгения пританцовывала на месте. Если бы могла, она прожгла взглядом дыру во лбу брата.
– Барон поступил крайне неосмотрительно, остального тебе знать не следует. Вот что, Эжени…
Однако договорить Рудольф не успел. За дверьми послышалась возня, крики: «Прочь, ледяное отребье!», и в столовую ворвался Гидемин. Спиры-лакеи отчаянно цеплялись за полы его сюртука, но барон выиграл неравную схватку, захлопнул дверь перед самым их носом. Для надежности подпер ее спиной.
– Нам нужно поговорить, Рудольф! Полагаю, – взгляд Гидемина остановился на навострившей уши Евгении, – наедине. Ты должен выслушать меня!
Выглядел барон откровенно неважно: раскрасневшийся, помятый, со съехавшим набок шейным платком. Довершали образ солидные круги под глазами.
– Боюсь, все слова уже сказаны, – жестко возразил Рудольф. – Я не желаю вас видеть. Эжени, пойдем!
Он поднялся, увлек сестру к двери курительной комнаты, но Гидемин не собирался отступать.
– Я хочу извиниться, и за себя, и за супругу, и за свою дочь. Лотта строго наказана.
Рудольф остановился, однако не повернул головы. Посчитав это добрым знаком, Гидемин продолжил:
– Это козни Амалии, она подстроила все без моего ведома. Тогда, каюсь, я действительно подумал, будто ты…
Вспомнив, что в комнате незамужняя девушка, он закашлялся и ограничился туманным:
– Заинтересовался достоинствами Лотты. Амалия уверяла, будто между вами пробежала искра и… Словом, меня не расстроило подобное развитие событий, пусть несколько бурное и поспешное. Но потом… Потом Хозяйка луны раскрыла мне глаза!
– И как же вы поступили с несчастной Лоттой?
– Отправил думать о своем поведении в деревню. Свежий воздух и отсутствие соблазнов пойдут ей на пользу.
– Супругу вы тоже куда-то сослали подумать?
Вытолкав упиравшуюся сестру в курительную, он запер дверь изнутри и наконец повернулся к гостю лицом.
– Я поговорил с ней, серьезно поговорил. Если угодно, Амалия отправится на воды.
– Угодно? – поднял брови Рудольф. – Мне?
Гидемин промолчал.
– Хорошо, я принимаю ваши извинения, – неохотно, только чтобы Гидемин от него отвязался, согласился Рудольф. – Во имя памяти отца не желаю ссориться с его лучшим другом.
Лицо барона мгновенно просветлело. Гидемин поправил шейный платок и робко предложил:
– Тогда, возможно, в честь примирения ты согласишься отобедать у нас сегодня? Вместе с сестрой. Из дочерей будет только Франческа. Она совсем другого склада, чем Лотта, пошла в меня, проблем с ней не возникнет.
– Боюсь, я не сумею осчастливить вашу дочь. Напрасно стараетесь!
– Но отчего же, позволь узнать? – насупился Гидемин. – Ее происхождение безупречно, возраст подходящий, воспитание тоже. Вдобавок Фердинанд одобрил бы этот брак. Тебе все равно придется жениться до отъезда в Иландрию, почему не на Франческе?
Вот лис! Рудольф предполагал, что мышиная возня со сватовством связана с его назначением, теперь получил этому подтверждение.
– Потому что я уже связан словом, – не моргнув, соврал он.
– И кто же она?
– О, не беспокойтесь, я скоро представлю ее свету. Изумительная красавица, умница, родственница королей…
Оставалось только надеяться, Тесса справится с навязанной ролью. Ей придется нелегко: вся столица замрет в ожидании малейшей ошибки с ее стороны. Но ничего, на этот случай у Рудольфа заготовлена легенда о сиротке из общины Сестер луны. Такой милостиво простят некоторые странности. Он наймет Тессе учителей, а после они и вовсе покинут Аверден. Рудольф не сомневался, девушка ему не откажет. Не в ее положении. Тесса сбежала из храма, нервничала, опасалась кого-то, вряд ли она захочет вернуться на улицу.
– В таком случае, мои поздравления!
Раздосадованный Гидемин поспешил откланяться. Рудольф не сомневался, на обед его больше не позовут, да и Евгении придется забыть об обществе Франчески, теперь по настоянию ее отца.
* * *
Тесса сидела на постели и расчесывала волосы, когда в дверь деликатно постучали. Решив, что это кто-то из ледяных слуг, которыми полнился дом, она опрометчиво разрешила:
– Войдите!
На пороге стоял Рудольф собственной персоной.
Ойкнув, Тесса поспешила натянуть одеяло до подбородка: на ней была только длинная ночная рубашка. Ее вчера, ворча, выдала домоправительница. И посмотрела так… Словом, дала понять, Тессе здесь не место, долго она здесь не задержится.
Подумать только, уже девять утра, а Тесса еще в постели! Но на мягкой постели так сладко спать, она впервые за всю жизнь не подскочила с петухами. К тому же здесь нет ни отчима, ни его злобной матушки, никто не погонит таскать дрова, мыть полы, готовить завтрак. Теперь у нее появились слуги. Они заботливо приготовили воду для умывания и принесли ей завтрак в постель. После остатков вчерашней чечевичной похлебки и кофе из цикория воздушные булочки, мед и джем казались деликатесами. Тесса съела все до последней крошки, щедро налила себе молока из сливочника и даже ложку облизала.
– Простите, я напугал вас.
Рудольф проверил, не подслушивает ли их кто, прошел вглубь комнаты и пододвинул стул к кровати.
Беспокойство Тессы лишь возросло. Она заерзала, гадая, стоит ли перехватить гребень иначе, чтобы использовать как оружие. Пока решила повременить, послушать, что скажет Рудольф. Вряд ли он наведался в ее комнату, чтобы изнасиловать: время неподходящее. Да и вид слишком серьезный, ни тебе блуждающей похотливой улыбки, ни расстегнутой рубашки.
– Надеюсь, вы хорошо устроились? – Рудольф начал издалека.
– Благодарю, палаэр, более чем.
– Вам скоро доставят одежду, вы сможете выйти, если пожелаете. Врач прибудет к одиннадцати.
– О, не стоило тревожиться, нога сама прекрасно заживет!
Здешний врач наверняка берет слишком дорого, она не собиралась начинать новую жизнь с долгов. К тому же Тесса проверила, перелома нет, достаточно компресса и тугой повязки. С этим она прекрасно справилась без посторонней помощи.
– И все же я настаиваю.
Тесса кивнула. Лучше не перечить.
В комнате повисло неловкое молчание. Рудольф пристально смотрел на нее, а Тесса – в стену. Уши ее раскраснелись, щеки тоже залились румянцем. Требовалось срочно что-то сказать, и она невпопад спросила:
– А они действительно изо льда?
– Кто? – часто заморгал Рудольф.
Он мысленно прикидывал, как Тесса смотрелась бы на дипломатическом приеме, а тут нелепый вопрос!
– Слуги. Они похожи на мертвецов.
При воспоминании о прикосновении горничной по ее телу пробежала дрожь. Не разобравшись сначала, она закричала, позвала на помощь. Пришлось спире объяснить, что она вовсе не демон.
– Не замечал. Возможно. И да, изо льда.
Забарабанив пальцами по коленям, Рудольф наконец сказал то, ради чего пришел:
