Но ведь этак все время будет уходить на заботы о своем теле, могут нам возразить: если так возиться с собой, тогда и жить не стоит. Чистейший софизм. Такие заботы — дело привычки. Мы потратим не больше времени, питаясь по правилам гигиены, чем тратим теперь, когда едим что попало. Мы потратим столько же времени, если выйдем после обеда немного пройтись, как и в том случае, если останемся лениво сидеть в своем кресле или будем читать газеты в кафе, с тою только разницей, что в сидящем положении мы плохо переварим свой обед. Возобновлять от времени до времени воздух в своей рабочей комнате — это такая ничтожная трата времени, что о ней и говорить не стоит. Совершенно достаточно, если мы определим раз навсегда, в чем мы должны изменить свой режим. Если мы поступаем неблагоразумно, то единственная причина этому — наша лень: умственная лень, мешающая нам соображать и предвидеть, и физическая, мешающая исполнять.
Повторяю: нашей наградой будет здоровье, т.е. необходимое условие всего остального — успеха и счастья.
Особенно внимательно мы должны следить за нашим питанием. Вопрос питания сводится к вопросу о качестве и количестве поглощаемой пищи. До появления исследований Бертло вопрос о питании оставался эмпирическим. В настоящее время он поставлен достаточно ясно. Теперь мы уже знаем, что для возобновления тканей необходимы белковые вещества и что ни жиры, ни углеводы не могут их в этом случае заменить. Итак, белковые вещества необходимы для питания. Но если в желудок ввести большее количество белковых веществ, чем того требует организм, то получается весьма курьезный результат. Введенный излишек вызывает выделение белка, значительно превышающее поглощенное количество белковых веществ и истощающее организм7.
Кроме того, каково бы ни было количество поглощаемых белковых веществ, вместе с белком необходимо вводить в организм и жировые, и углеводистые вещества, иначе будет происходить выделение белка, тогда как с введением жировых и углеводистых веществ оно прекращается.
Итак, чтобы составить свое ежедневное питание по правилам гигиены, стоит только обратиться к специальным сочинениям и вычислить содержание каждого рода пищи в белковых, жировых и углеводистых веществах.
Сопоставьте цифры с тем, как мы едим в действительности, и вывод будет ясен: мы едим слишком много, в особенности слишком много мяса. Мы задаем непосильную работу желудку и кишкам. У большинства людей из обеспеченных классов большая часть жизненных сил, получаемых от питания, уходит на пищеварение. Не думайте, что я преувеличиваю. Переваривая поглощаемое нами количество пищи, мы переварили бы стенки желудка и кишок, если бы ткань, защищающая их внутреннюю поверхность, не возобновлялась беспрерывно. (Известно, что эта ткань возобновляется очень быстро по мере того как пищеварительные соки ее разъедают.) А это громадная работа. Кишки, если их вытянуть, занимают длину, в семь или восемь раз превышающую наш рост при ширине в 12 дюймов (30 сантиметров). Следовательно, площадь поверхности кишок и желудка, находящаяся в работе во время пищеварения, равняется по меньшей мере 50 квадратным футам. А если при этом мы вспомним, что и без того значительная работа постоянного возобновления внутренних тканей в течение нескольких часов ежедневно еще усугубляется благодаря шероховатостям, покрывающим всю эту огромную поверхность, если мы примем в расчет, сколько сил уходит на разжевывание пищи, на перистальтические движения кишечника, на образование нужного количества слюны, пищеварительных соков и желчи, то мы поймем, какой огромной затраты сил требует пищеварительный акт.
Не очевидно ли после этого, что человек, который слишком много ест, — ничего больше как животное, раболепный слуга своих пищеварительных органов? Прибавьте к этому, что большинство таких людей, ввиду почтенного количества блюд, которые им надо отправить в желудок, находят слишком скучным хорошо разжевывать пищу, усугубляя и удлинняя работу пищеварения еще этой статьей, ибо когда пища недостаточно размельчена, то нужно очень много времени, чтобы пищеварительные соки ее пропитали.
Какую пользу могла бы принести небольшая брошюрка с табличкой, где было бы обозначено содержание каждого рода пищи в усвояемых количествах белковых, жировых и углеводистых веществ! Во всех специальных трактатах по этому предмету приведено содержание различного рода пищи в азотистых веществах; поэтому в настоящее время мы знаем, что очень многие азотистые соединения не представляют, собственно говоря, восстановляющей пищи. Имея перед собой такую табличку, каждый студент мог бы составить приблизительно свое меню, и в результате получилась бы двойная польза: во-первых, он бы тогда правильно питался, во-вторых, его пищеварительные органы были бы избавлены от лишней работы, производящейся в ущерб умственному труду. Вопрос о том, сколько раз в день и в какие часы следует есть, — ничтожный вопрос в сравнении с вопросом об относительном количестве составных частей пищи. Мы вовсе не требуем, чтобы студент взвешивал, как это делал Корпаро, все, что он съедает в течение дня; но после пяти-шести таких взвешиваний он мог бы составить приблизительное понятие о том, сколько ему следует есть, и избежал бы по крайней мере той страшной траты сил, которой подвергается каждый молодой человек, посещающий ресторан, где под шум разговоров и споров молодежь наедается до пресыщения.
Гигиена дыхания проще. По-видимому, дышать чистым воздухом не составляет даже потребности. Немало видел я молодых людей, готовых лучше дышать испорченным, отвратительным воздухом, чем впустить в комнату немножко холода, отворив форточку. Устройство в этом отношении воспитательных учреждений и частных домов находится в первобытном состоянии. А между тем доказано, что испорченный воздух делает человека беспокойным, раздражительным, недовольным. Не получая здорового возбуждения, которое дается чистым воздухом, организм поневоле должен искать ненормальных возбуждений. Студенту, который имеет свою отдельную комнату, нет никакой необходимости вдыхать испорченный воздух; он может часто проветривать или — что еще лучше — он может работать на воздухе. Кроме того, он может ходить по комнате и читать или думать вслух. Известно, что у глухонемых вследствие того, что они не говорят, легкие бывают очень слабы: глухонемой с трудом погасит свечку на расстоянии нескольких сантиметров. Громкая речь — хорошая гимнастика для легких.
Следует также иметь в виду, что согнутое положение тела при чтении и при письме сильно стесняет движение дыхательных органов, и с течением времени привычка сидеть согнувшись может вредно отозваться на здоровье, поэтому необходимо приучать себя держаться во время работы как можно прямее, чтобы грудь не была сжата и дыхательные органы могли бы действовать совершенно свободно.
Но одного этого все-таки недостаточно; необходимо, кроме того, от времени до времени прекращать работу, вставать из-за стола и проделывать то, что Лагранж называет «дыхательной гимнастикой». Это превосходное средство. Оно состоит в глубоких искусственных вдыханиях, причем надо делать движения вроде тех, какие мы делаем инстинктивно по утрам, когда потягиваемся после сна. Обе руки медленно приподнимаются и раздвигаются в стороны; в то же время надо стараться вдыхать воздух как можно глубже; затем при вдыхании руки опускаются. При поднятии рук полезно даже становиться на цыпочки, постепенно приподнимаясь на носках: это движение заставляет позвоночный столб выпрямляться, причем ребра описывают сегмент круга значительно больше того, какой описывается ими без этого движения. Таким образом, дыхательная гимнастика не только служит хорошим упражнением для сочленений ребер, но еще растягивает значительную часть легочных пузырьков, которые оставались сжатыми и куда кислород не мог проникать. Благодаря этому увеличивается поверхность соприкосновения крови с воздухом, чем и объясняется подмеченное Мареем явление, что после всякого такого упражнения, если оно продолжалось достаточно долго, ритм дыхания, даже в состоянии покоя, остается еще на некоторое время измененным. Надо заметить, что при этого рода гимнастике употребление гимнастических игр положительно воспрещается, ибо всякое усилие сопряжено с приостановкой дыхания.
