Но не одно только счастье находится в зависимости от развития воли: от степени той власти, которую мы успели приобрести над собой, зависит и степень нашей интеллектуальной культуры. Гений есть прежде всего долгое терпение: лучшее, что было сделано в науке и литературе, все то, что делает наибольшую честь человеческому уму, обязано своим существованием отнюдь не выдающейся силе ума, как это обыкновенно думают, а сильной воле, в высокой степени владеющей собой. И вот в каком отношении следует до основания перестроить всю нашу систему среднего и высшего образования. Необходимо упразднить нелепый, исключительный культ памяти, ослабляющий живые силы нации. Необходимо расчистить непроходимые дебри наших программ: надо пройти с топором по этим дремучим лесам, надо впустить в них воздух, свет; придется, может быть, пожертвовать очень хорошими растениями; но что же делать, если они растут слишком тесно и заглушают друг друга. Бессмысленное загромождение памяти надо повсюду заменить активными упражнениями, сознательной работой ума, которая развивала бы суждение, умственную инициативу, способность к самостоятельным выводам. Только воспитание воли создает гениальных людей, ибо все качества высшего порядка, которые обыкновенно приписываются уму, имеют в действительности своим источником энергию и настойчивость воли.

Наше столетие было эпохой борьбы с внешним миром: все силы были направлены на то, чтобы одержать победу в этой борьбе. Это привело к тому, что наши вожделения достигли крайней степени напряженности, и в конечном результате мы чувствуем себя тревожнее и несчастнее прежнего. Причину нетрудно понять: внешние победы отвлекли наше внимание от нашего внутреннего «я»; высокая задача самосовершенствования отодвинулась на задний план: мы забыли о главном — о воспитании воли. По какому-то непонятному ослеплению мы предоставили на волю случая усовершенствование вернейшего орудия нашей умственной силы и нашего счастья.

Да, наконец, помимо всего прочего, и положение социального вопроса вызывает настоятельную надобность в радикальной переработке нашей системы воспитания. Если социальный вопрос оказывается неразрешимым, если он грозит такими страшными бедствиями, то это только потому, что наши школы, начиная с элементарных и кончая коллежами, озаботившись воспитанием нравственности, упустили из вида его основание — воспитание воли. Мы предлагаем человеку превосходные правила поведения, не научив его поступать разумно и честно; мы даем эти правила людям ленивым, распущенным, чувственным, эгоистам, — людям, которые — это правда — часто и желали бы исправиться, но которые, благодаря гибельной теории свободы воли, — теории, парализующей благие намерения, никогда не могли научиться той истине, что нравственная свобода, власть над собой даются не сразу, а должны быть завоеваны долгими усилиями. Никто не говорил им, что при условии применения необходимых для этого средств победа над собой возможна даже там, где борьба кажется безнадежной. Их не учили тактическим приемам, обеспечивающим победу в этой борьбе. Им не внушили горячего желания выступить в поход за великое дело нравственного самоосвобождения, достижения власти над своим «я»; они не знают, как благородно это дело само по себе; не знают и того, как оно богато последствиями для нашего счастья и умственной культуры. Если бы каждый из нас дал себе труд подумать о том, какое это нужное дело и как щедро вознаграждается малейшее наше усилие продвинуть его вперед, — оно заняло бы одно из первых мест в ряду всех наших личных и общественных интересов. Да что я говорю! Не одно из первых, а первое место: мы выдвинули бы его на первый план, как капитальнейшую, настоятельнейшую из наших задач.

notes

1

Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить, какое глубокое забвение выпало на долю одного замечательного труда по психологии,— самого солидного, какой только создала школа Кузена. Мы говорим о превосходной книге Дебса «Tableau de l’activité volontaire pour servir à la science de l’éducation». Амьен, 1844 г. Дебс умер, кажется, на тридцать четвертом году или около того. В его книге попадаются страницы изумительной глубины мысли, если принять в расчет, когда она была написана. На странице 30-й и последующих мы находим замечательно ясное изложение теории В. Джемса о том, что воля связывает термины исключительно в мысленном порядке.

Чего бы не создал в этой области исследования такой тонкий ум, как Жуффруа, если бы бывшие в то время в ходу византийские споры по вопросу о свободе воли не сбили его с прямого пути! Эта гибельная теория целые пол-века тормозила изучение психологии воли.

2

Милль. «Assujettissement des femmes», 150, 399. — Рибо. «Maladies de la volonté, 117, 118, 169.

3

Клэй. «L'Alternative», перев. Бюрдо, стр. 229.

4

См. выше.

5

Мы положительно не одобряем прямолинейности Канта по вопросу о лжи. Как! защищая свою жизнь, я убиваю человека и остаюсь прав: я действую по праву самозащиты, — и я не вправе солгать, защищая свой труд, свою мысль от назойливых вторжений нескромных людей! Да разве это не такая-же законная самозащита? Тут это даже не право, а обязанность. Зачастую это единственное оружие, каким мы можем защищаться, не обижая людей. Ложь непростительна, гнусна, когда она наносит вред. Правда, высказанная с намерением повредить, ничем не лучше лжи. Злой умысел — вот что делает посступок дурным.

5

Бомарше. «Свадьба Фигаро».

6

G. See. Formulairc alimentaire. Bataille ct Cie, 1893.

7

Только те блага, которые покупаются дорогою ценой усилий, дают человеку прочную, не отравленную угрызениями, радость (Сюлли Прюдом. «Le Bonheur». X, «Le sacrifice»

8

Женщины страдают умственной близорукостью (справедливо замечает Шопенгауэръ), которая дает им возможность, как бы помощью интуиции, тонко различать близкие предметы... Совершенно обратное бывает с нами, мужчинами: наш взгляд скользит, не останавливаясь, по ближайшим предметам, хотя бы они бросались в глаза, и сейчас же переносится в даль; мы нуждаемся, чтобы нам напоминали, что существует другой более простой и более быстрый способ наблюдать («Афоризмы и максимы»).

9

Считаем необходимым напомнить читателю, что экономическое положение французской учащейся молодежи гораздо выше, чем русской. К русским «студентам», за исключением некоторых привелигированных учебных заведений, слова Пэйо очевидно относиться не могут.

10

Приведено у г-жи Карлэйль

11

На свой труд „О воспитании воли“ автор смотрит как на самую полезную книгу, какую ему когда-либо суждено написать: иначе говоря, он считает ату книгу своим капитальным трудом. Поэтому он положил посвятить еще несколько лет на ее обработку, рассчитывая во многом исправить и дополнить свой труд... другими словами, это значит, что всякое новое сообщение, которое соблаговолят ему сделать по этому, столь близкому его сердцу, вопросу, будет принято им в благодарностью.

12

Вот именно: стимул — то, что никогда не принимается достаточно в расчет.

13

Буквально: «трусить рысцой перед ним».

14

См. выше отдел III, гл. I, §4.