Когда в 1810 году Наполеон понял, что сокрушить своего главного врага — Англию экономической блокадой ему не удастся, он пришел к заключению, что только завоевание России откроет ему путь к источнику могущества Англии — Индии, только поставив на колени Россию и завоевав Индию, он может обрести мировое господство. «Через пять лет, — говорил он в 1811 г., — я буду господином мира; остается одна Россия, но я раздавлю ее».^[18]

Сокрушить военное могущество России, превратить ее в своего послушного вассала, то есть лишить фактически экономической и политической независимости и того места, которое она занимала в Европе, — таковы были планы Наполеона.

Стремясь привлечь на свою сторону в грядущей войне с Россией другие страны, Наполеон щедро обещает им территории, входящие в ее состав: Пруссии — Прибалтику, Австрии — Юго-Западную Украину, Швеции — Финляндию. Однако если Австрия и Пруссия пошли на сделку с Наполеоном, то Швеция и Турция, которых он также хотел использовать в своих целях, предпочли остаться в стороне от наполеоновских замыслов.

Силы сторон

Вместе с дипломатической подготовкой войны Наполеон приступил к осуществлению широкой программы военно-технического и материального ее обеспечения. К середине 1812 г. он поставил под ружье 1 200 тысяч человек, из которых более половины (640 тысяч) вошло в состав «Большой армии», предназначенной для войны с Россией. Правда, только половина этой армии состояла из французов, остальную ее часть составляли немцы, австрийцы, итальянцы, испанцы, поляки и представители других народов Европы, насильно мобилизованные и вынужденные сражаться во имя чуждых им интересов французской буржуазии.

В состав «Большой армии» кроме пехоты входило около 100 тысяч конницы, 1242 полевых и полковых орудия и 130 осадных. На территории герцогства Варшавского и Пруссии Наполеон сосредоточил склады продовольствия, фуража, боеприпасов. Обеспеченная всем необходимым, возглавляемая выдающимся полководцем своего времени и его испытанными в боях маршалами и генералами, наполеоновская армия представляла собой грозную силу.

В России чувствовали приближение войны и уже с конца 1810 г. начали вести подготовку к ней. Правда, войны с Турцией и Персией осложняли положение.

К моменту вторжения «Большой армии» войска России насчитывали около 400 тысяч человек, из них противопоставить армии Наполеона можно было только около 220 тысяч.

Военные неудачи 1805 и 1807 годов заставили правительство осуществить в армии ряд мер, свидетельствовавших об отходе от прусской системы организационных, тактических и воспитательных принципов.

Действие колоннами, рассыпной строй, прицельная стрельба — все это говорило о том, что в тактическом отношении русская армия возвращалась к суворовской школе. Об этом свидетельствует и «Наставление господам пехотным офицерам в день сражения», изданное весною 1812 года.

Несмотря на феодально-сословный принцип комплектования русской армии, ее национальное единство и освободительный характер развернувшейся войны явились источником высокого патриотизма и создавали условия для ее крепкого морального духа, что в значительной степени предопределило исход войны, ибо, как указывал В. И. Ленин, «во всякой войне победа в конечном счете обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь».^[19] Важным фактором победы русского оружия в Отечественной войне 1812 года явилось и искусство русских полководцев.

Среди командного состава русских войск мы видим славных учеников и сподвижников А. В. Суворова — П. И. Багратиона, А. П. Ермолова, Н. Н. Раевского и других. С августа 1812 года во главе армии встал Михаил Илларионович Кутузов, с именем которого неразрывно связана великая победа.

От Немана до Смоленска

12 июня^[20] 1812 года, не объявляя войны, Наполеон вторгся в пределы России. Стратегический план Наполеона состоял в том, чтобы в одном-двух генеральных сражениях разбить русскую армию, овладеть Москвой и заставить царя заключить мир. «Я иду на Москву, — говорил он, — и в одно или два сражения все кончу. Император Александр будет на коленях просить мира…»^[21] Фридрих Энгельс, характеризуя положение империи Наполеона, насильственно созданной в результате грабительских захватов, подчеркивал, что, «находясь уже на такой головокружительной высоте и при том непрочном фундаменте, на который он опирался, Наполеон уже не мог решиться на затяжные кампании. Ему необходимы были быстрые успехи, блистательные победы, завоеванные штурмом мирные договора…».^[22]

Готовясь к походу, Наполеон тщательно изучал предшествующие иноземные нашествия на Россию, особенно историю крушения в 1709 году похода Карла XII. Широкая сеть шпионажа позволила ему получить необходимые данные о численном составе и дислокации русских войск.

Согласно своему стратегическому замыслу Наполеон сосредоточил и двинул «Большую армию» с трех направлений. Левое крыло, включавшее в себя почти половину войск первого эшелона, под командованием самого Наполеона должно было вести наступление из Восточной Пруссии на Вильно, то есть против первой русской армии М. Б. Барклая де Толли. Центр под командованием пасынка Наполеона Евгения Богарнэ имел задачей наступать между Гродно и Ковно на Прены, что должно было обеспечить успех действий левого крыла и предотвратить возможность соединения армий П. И. Багратиона и М. Б. Барклая. На правом фланге наступали войска Жерома Бонапарта, которые нацелили удар на Гродно, с тем чтобы предотвратить соединение армии Багратиона с первой армией и разбить его.

Александр I поручил разработку стратегического плана войны своему военному советнику прусскому генералу Фулю. Его план, построенный на принципах прусской военной доктрины, был оторван от действительности, не учитывал соотношения сил противников, освободительного, национального характера грядущей войны. В соответствии с этим планом русская армия оказалась расчлененной на три части. 1-я армия (около 110 тысяч человек под командованием Барклая де Толли, штаб-квартира которого была в Вильно) должна была, сдерживая наступление французов, отходить к укрепленному лагерю на реке Дриссе. 2-я армия (45 тысяч человек под командованием Багратиона) имела своим центром Волковыск. По мысли Фуля на эту армию ложилась задача действий на фланге и коммуникациях противника.

В Полесье располагалась 3-я армия (40 тысяч человек; по плану Фуля она должна была усилить 2-ю армию). Однако участие в войне против России Австрии требовало прикрытия юго-западного направления. Кроме того, для прикрытия возможных действий через Прибалтику на Петербург был выделен корпус генерала П. X. Витгенштейна (20 тысяч человек).

В соответствии с этим кабинетным планом русская армия оказалась растянутой почти на 600 км. Существовавшие между армиями разрывы создавали угрозу окружения их и уничтожения поодиночке. Дрисский же укрепленный лагерь был приспособлен только для того, чтобы стать ловушкой для русской армии.

Будучи незаурядным полководцем, Барклай де Толли прекрасно понимал, что вступать в открытое сражение с Наполеоном, армия которого имела значительное превосходство, было бы безумием. 14 июня он вывел армию из Вильно и направил ее на восток к Дрисскому лагерю. Направляя армию к Дриссе, Барклай не думал следовать плану Фуля, так как, кроме царя и небольшой группы его приближенных, никто не верил в этот план, понимая его вздорность. Да и сам царь, оказавшись в Дрисском лагере, понял, что лагерь — бессмысленная затея и что Фуль не оправдал его надежд и ожиданий. Отдельные представители русского генералитета прямо говорили царю, что «Дрисский лагерь мог придумать или сумасшедший, или изменник».

Отступление к Дриссе и далее на восток являлось результатом глубокого понимания Барклаем де Толли необходимости отхода русского войска в глубь страны с целью растягивания коммуникаций противника, подрыва его сил в арьергардных боях и соединения 1-й и 2-й русских армий. Уже в самом начале войны, 15 июня, Барклай дал указание генералу М. И. Платову, прикрывавшему отход русских войск: «Старайтесь и при отступлении Вашем денно и нощно тревожить неприятеля, не оставляя никаких способов как к скорому следованию, так и к продвижению его».^[23]