Пока Жанна пребывает в немом шоке, я захожу в комнату и закрываю дверь на замок. Не моргая, смотрю на дверное полотно, и спустя пару минут опускаюсь на пол, поджимая колени к себе. Стискиваю их руками и раскачиваю назад и вперёд. Сердце колотится за рёбрами. Удары такие сильные, что кожа горит. Я сглатываю противную слюну и заставляю себя подняться. Снимаю форму. Натягиваю на дрожащее тело тёплый домашний костюм — штаны и кофточку с ушами голубого цвета. Кутаюсь в него и не могу успокоиться. Меня пробирает сильная дрожь. Дополняю тёплое одеяние носками и скручиваюсь комком на диване.

Все ужасы из коморки пролетают перед глазами, как страницы книг. Не знаю, что делать завтра, ведь мне же придётся вернуться в гимназию, а я не хочу. Впервые не хочу бороться за себя, потому что надоело… Крепко зажмуриваюсь, чтобы прогнать прочь гадкие ощущения, которые неприятно липнут к телу, но не помогает. Я лежу, пока не прекращается дрожь. Желудок призывно воет, только я сжимаю себя руками, заглушая потребность поесть. Жанна несколько раз стучит в дверь и предпринимает попытку со мной пообщаться. Я игнорирую.

Когда за окном темнеет, я слышу, как в замочной скважине поворачивается ключ, и усмехаюсь. Приходится притвориться спящей, чтобы мама ушла, но она и тут проявляет себя с лучшей стороны, укрывает меня пледом и целует в щеку. Усилиями воли не шевелюсь, пока Жанна Павловна оттачивает актёрское мастерство, и расслабляюсь, когда та уходит. Жду десять минут и поднимаюсь на ноги. До балкона крадусь, тихо открываю дверь и выхожу на свежий воздух, не слышно прикрываю её за собой. Вид на город просто потрясающий. Меня даже холод не беспокоит. С упоением рассматриваю звёзды на небе и прячу кисти в рукавах тёплой кофточки.

— Вот так сюрприз! — от знакомого голоса вздрагиваю и поворачиваю голову прямо на источник. — Милые ушки, — Антон курит на балконе, который совмещён с нашим.

Великолепно… Хочу отвести взгляд, только не получается. Пялюсь на него. Весь такой домашний. В белой толстовке с капюшоном и спортивных штанах. Улыбка до ушей. Волосы взъерошены. Сердце заходится странным ритмом, когда он подается вперёд и пытается заглянуть в комнату.

— Не спится? — пожимаю плечами вместо ответа, а он снова улыбается, кидая окурок с балкона вниз, и по воле случая, как раз в этот момент у меня громко урчит в животе. — Милые ушки, на диете?

— Нет, — щёки припекает, и хорошо, что в темноте не видно, как я сгораю от стыда.

— Я как раз эклеры из «Олимпии» собирался есть. Составишь компанию? — протягивает мне руку, и вроде жест невинный, а я округляю глаза, словно меня на грех совращают. — Давай, Лиз, — мягко произносит моё имя, и я громко выдыхаю.

— Нет.

— М-м-м, — манит пальцами к себе, — твой рюкзак у меня. Заберёшь?

— Заберу, — отвечаю ему с гулом в голове. Как у него?! Почему?! Он был с Кристиной, когда она запихивала меня в каморку?!

— Хорошо. Давай лапки, Милые ушки, и гоу ко мне на эклеры.

Я отказываюсь от предложения Антона и скрываюсь за дверями так стремительно, что выгляжу трусихой. Сердце глухо бьётся внутри, а я стою и подпираю дверное полотно спиной, прокручивая последние минуты в голове. Красивых мальчиков нужно обходить стороной, особенно, если это чужие мальчики агрессивных девочек, закрывающих тех, кто им не нравится, в тёмных каморках забавы ради. Я даже глаза прикрываю, чтобы успокоиться, и губы искусываю, вспоминая, как мило выглядит То-о-оша, когда улыбается. У меня в животе разливается приятное и совсем не уместное тепло от его взгляда, но я одёргиваю себя, напоминая, что у него мои вещи. И неизвестно, как они попали ему в руки! Я должна злиться! Должна!

Эти ребята далеко не такие, какими хотят казаться. Инна стала свидетелем моего унижения, но ничего не сделала, чтобы спасти сразу. Да, я благодарна ей, но… Если бы я видела издевательства над другим человеком, то поспешила бы на помощь, как с Женей в своё время. Вспоминая про подругу, тянусь рукой к пустому карману и издаю глухой стон. Телефон в рюкзаке, а рюкзак у Антона, который ко всему прочему ещё и мой сосед. Так хочется поделиться своими переживания с Женей… Но вместо того, чтобы забрать у одноклассника своё имущество, я иду к диванчику и сворачиваюсь на нём в клубок. Крепко прижимаю колени к подбородку и закрываю глаза. Засыпаю не сразу. Вслушиваюсь в то, что происходит за стеной. Постепенно тишина срабатывает, и я погружаюсь в беспокойный сон, где голос Жанны меня не щадит.

— Я спасаю тебя, Лизонька! Я нас спасаю!

Открываю глаза резко, словно кто-то вылил на голову ведро ледяной воды. Присаживаюсь и тру глаза руками, пытаясь успокоить лихо бьющееся сердце. Мне жарко. И дыхание рваное, как половая тряпка. Скидываю с себя плед и медленно поднимаюсь. Только стоит сделать шаг, как я застываю на месте. Около стола мирно лежит мой старенький рюкзак, а на столе стоит коробка с красивой надписью: «Олимпия». Я глазам своим не верю и не моргаю некоторое время, осознавая, что Антон, чёрт возьми, был ночью в моей комнате!

Подхожу к коробке со сладостями, как мине замедленного действия. Некоторое время рассматриваю красивые золотые вензеля и буквы на чёрном плотном картоне и поддаюсь любопытству. Открываю коробку и нахожу там записку. Подчерк красивый и ровный.

Извини, Милые ушки!

Не хотел вчера оставаться один и сморозил глупость. Увидимся в гимназии! ;)

P.S. Просматривай хоть иногда сообщения. ;)

У меня пальцы начинают мелко дрожать, пока я несколько раз перечитываю записку от Антона. Зубы вонзаю в губы и пытаюсь сдержать глупую улыбку, которая лезет на моё довольное сонное лицо. То, что он забрался ко мне в комнату, безусловно наводит ужас, но слова и ароматные эклеры в качестве извинений бальзамом разливаются по моему грохочущему сердцу. Мне ещё ни разу не дарили сладостей, если не считать Женю. Она любительница радовать шоколадками за свои незначительные косяки типа опозданий, забывчивости или витания в облаках.

Я с тяжёлым вздохом убираю записку в ящик стола и беру ароматный эклер. Не отравит же он меня, в конце концов. Откусываю небольшой кусочек и блаженно закрываю глаза. Нереальный вкус шоколада ударяет по рецепторам и пускает сигналы наслаждения по всему организму. Ноздри трепещут, улавливая запах ванили, и настроение улучшается. Я не сразу вспоминаю, что мне сегодня предстоит провести очередной день гимназии среди чокнутых ребят, которые не знают, что такое тормоза. Улыбка стекает с лица, и я целиком запихиваю второй эклер в рот. Со щеками, как у хомяка, закрываю глаза и прошу Бога поставить жирный плюсик к карме Антона. Когда я проглатываю лакомство, дверь в комнату открывается, и мама застывает на пороге.

На её лице маска доброжелательности, но она со скрипом сползает вниз, стоит взгляду Жанны застопориться на рюкзаке. У меня так бешено бьётся сердце в это мгновение, что я с трудом слышу её слова.

— Я даже знать не хочу, зачем ты меня обманула, — Жанна Павловна усмехается, фокусируя внимание на моём лице, — завтрак на столе. Собирайся. Я отвезу тебя в гимназию.

Она не ждёт ответа, тихо прикрывает за собой дверь и оставляет меня наедине со своими гнетущими мыслями. И тело против воли делает шаг вперёд, чтобы объяснить матери, как было на самом деле, а разум тормозит. Я не хочу рассказывать об Антоне и приступе паники в каморке. Тогда мне придётся вскрыть заживающую рану, а я не хочу. Если и исповедоваться, то только не перед ней. Я сжимаю кулаки и стискиваю зубы, испытывая уже знакомое чувство злости. Дёргано собираюсь в гимназию и убираю коробку с оставшимися эклерами в ящик к записке. Взгляд вновь пробегает по строчкам, и я плюю на загоны Жанны. Мы уже давно с ней чужие люди. Как только мне исполнится восемнадцать, я сбегу от неё. Не знаю в каком направлении, но подальше.

Приготовленный Жанной Павловной завтрак, я игнорирую и сразу иду к двери. На лестничной площадке оглядываюсь по сторонам и с разочарованием отмечаю, что Антона нет. В лифте забиваюсь в угол, чтобы не вдыхать аромат духов матери, и считаю про себя. Каждая секунда наедине с матерью приравнивается году в пытках, и я с облегчением выдыхаю, когда она без слов высаживает меня около ворот. Входить на территорию гимназии я не спешу и долго смотрю на светлое небо. Погода сегодня замечательная. Припекает солнышко, и настроение заметно улучшается.