Талли очнулся прикованным к стене. Ошейник сдавил шею. Перед ним стоял маг, весь расписанный рунами, включая лицо и всю голову. А за ним стоял принц Радаган.

— Мастер Талли! — растягивая слова, с довольной улыбкой проговорил Радаган, — какая встреча! Какая удача! Рад, очень рад.

— Не могу сказать того же, Радаган, — зло ответил Талли.

— Ну, на взаимность я не рассчитывал, — развел руки в стороны Радаган, — но это не имеет значения.

— А что имеет? — решил уточнить маг.

— То, что ты здесь, Талли, — Радаган подошел и взглянул прямо в глаза, — ты будешь служить мне. Я сделаю из тебя лучшего рунного мага, и ты вернешь мне девчонку. Теперь её возвращение будет даже слаще. Ко мне вернется не просто рабыня, ко мне вернется сестра короля. И вернет её мне, — Радаган наклонился прямо к лицу Талли и заглянул в его глаза, — её возлюбленный и лучший друг короля, — и он громко и заливисто засмеялся.

Талли ощутил, как ужас прокатился по нему ледяной волной. Он, не подозревая, поставил под угрозу жизнь любимой Элли. Что же он наделал? Он дернулся со всех сил, но оковы крепко его держали. Он был бессилен. Его ждало подчинение. Почему он не успел умереть? Жизнь остановилась на самом жутком моменте, он станет монстром и будет причиной бесконечного горя любимых людей.

Радаган посмотрел на попытку мага освободиться. Ухмыльнулся.

— Да, кстати, Талли, не надейся, тебя искать не будут, — Радаган открыто злорадствовал, — мои маги кинули в пепел клок твоих волос, так что при проверке ваши маги увидят тебя погибшим. Ты мой, Талли. Теперь ты полностью мой. Мы ещё увидимся с тобой, подготовка к инициации займет тридцать дней, я буду заходить, до встречи, — и он повернулся к своему магу, — приступайте, — отдал приказ Радаган и вышел из камеры.

А ещё через несколько минут руки Талли коснулась игла с чернилами.

Через два дня снова пришел Радаган. Для него поставили кресло напротив прикованного к стене мага. Радаган сел, закинул ногу на ногу, откинулся и с довольной улыбкой стал рассматривать татуировки на руке Талли. Рука уже была до локтя покрыта письменами, и холод проникал до плеча.

— Рунный рисунок завораживает, не правда ли, Талли, — принц обратился к магу.

Талли посмотрел на Радагана, желание было одно — придушить, голыми руками придушить.

— Сделай себе, Радаган, увидишь в действии, — съязвил маг.

— О! Ну что ты, Талли, я на тебя посмотрю. Ты еще не начал чувствовать мой голос?

— Не надейся, и не начну, — ответил маг.

— Смешно, — улыбнулся принц. — Как ты думаешь, Талли, девчонка, моя рабыня, сможет стать хорошей жрицей любви? — Радаган заинтересованно наблюдал за магом.

Талли весь рванулся навстречу, но цепи держали. Элли, его Элли, он не причинит ей зла. А внутри холодок говорил, что подчиненный исполнит любую волю хозяина. Сердце рвалось наружу, ненависть выплеснуть, выпустить её на простор.

— Я ещё приду, Талли. Мы ещё поговорим, — и Радаган ушел.

Прошло уже почти три месяца, как Талли инспектировал южную границу. Последнее донесение от него Саймон получил почти месяц назад. Больше от него известий не было. Я уже переехала в свою усадьбу. Ремонт был закончен, получился очень симпатичный, современный, по меркам моего родного мира, особнячок. Работы было не то чтобы много, а очень много. Я практически жила на работе, проводя по восемнадцать часов в анализе бумаг, просматривании карт и бегании по королевству в поисках чего-нибудь. Совещания стали обязательным атрибутом моей жизни. Если только дела не заставляли меня покинуть столицу. Вот и сейчас я сижу и слушаю министра сельского хозяйства о проблемах предстоящей посевной, нехватке средств, плохой погоде и так далее. Скука смертная, Саймон вот-вот заснёт. Вдруг заработал королевский амулет связи.

— Ваше Величество, к вам посыльный с южной границы, со срочным сообщением, — сообщил амулет.

— Пусть войдет, — коротко произнес король, и уже переведя взгляд на присутствующих на совещании, — прошу всех быть свободными. Княгиня, задержитесь.

Вошёл молодой офицер, вытянулся, щелкнул каблуками.

— Ваше Величество, срочное донесение с южной границы, — сообщил он.

— Говорите, — приказал король.

— Две заставы уничтожены полностью, все люди убиты. Королевский боевой маг, Мастер Талли погиб, — доложил офицер.

У меня потемнело в глазах. Талли погиб? Как? Как такое вообще возможно? Губы задрожали. Слезы крупными каплями застыли на глазах. Саймон сжал скулы и опустил взгляд в стол.

— Как это произошло?

— Мастер Талли последнее время уничтожал рунных магов очень успешно. Точно, как он погиб, никто не знает. Он и ещё два мага заметили рунных магов уже на нашей территории. Завязался бой, потом рунные маги применили какую-то новую вязь. Было выжжено всё до основания. Нашли только его обгоревший медальон. Все тела сгорели дотла, — офицер протянул королю медальон Талли.

— Почему сделали вывод, что они погибли, а не то, что их пленили? — голос короля становился жестче, он сжал в руке медальон.

— При просмотре магического фона найденного человеческого пепла увидели, что это пепел от трех человек. Мастера Талли и магов, его сопровождавших, — отчеканил офицер.

— Как давно это случилось? — уточнил король.

— Пять дней назад.

— Понятно, еще что-то? — спросил король офицера.

— Никак нет, Ваше Величество, это всё, — доложил офицер и слегка кивнул.

— Спасибо, можете быть свободны, офицер, — отпустил его король.

Офицер вышел. Я сидела и не могла пошевелиться. Талли погиб. Мой любимый Талли погиб. Как? Почему? Подошел Саймон, сел рядом, сжал моё плечо.

— Держись, — глядя мне в глаза, прошептал брат.

И слезы сами хлынули сплошным потоком, я в голос разревелась, воткнувшись в плечо брату. Меня трясло. Я никак не могла остановиться. Саймон обнимал меня за плечи и тихонько гладил по голове.

Чем выше поднималась рунная вязь, тем больше рука теряла чувствительность. Рука внутри холодела, будто лёд наполнял её. Талли с ужасом смотрел на себя, понимая, что теряет контроль сам над собой. Он пытался заморить себя голодом, но его кормили насильно. Зажимали нос, раздвигали зубы и заливали какую-то жидкую питательную дрянь, до тех пор, пока он не начинал захлебываться и инстинктивно глотать. Он пытался не спать, но как только это заметили, принц распорядился усыплять его вязью, и теперь он спал по шесть часов в сутки независимо от своего желания. Его берегли. И никак не давали навредить себе. Душевная боль и отчаяние наполнили его разум и сердце и рвали на части. Он мечтал о смерти и о том, чтобы какое угодно чудо прервало его инициацию и не дало навредить Элли. За первую неделю руны покрыли правую руку полностью. Два дня теперь надо было ждать, разум должен был привыкнуть и принять новое состояние своего тела. Талли уже начинал ощущать отзвук чужого влияния на свой разум, но пока ещё мог это гнать от себя.

Как молитву, он твердил, не переставая: «Элли, любимая, прости. Элли, любимая, прости». Он просыпался и засыпал с этой молитвой, это стали единственные слова, что он мог произнести.

Радаган заходил к нему каждые два дня. Смотрел, ухмылялся и уходил.

Прошла ещё неделя, и вторая рука покрылась рунами. Сопротивляться подчинению становилось всё сложнее. Уже отчетливо в голове звучал голос хозяина. Талли зажмуривал глаза и изо всех сил вспоминал Элли. Как они в саду смотрят фонтанчик, как сидят в кафешке и пьют кофе, кушают пирожные и смеются. Но чем больше шло время, тем более расплывчатым становился образ любимой. Приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы держать любимый лик в памяти. Талли по крупицам терял себя, осознавать это было невыносимо.

Опять пришел Радаган, уже не было столь сильной ненависти, кто-то внутри желал подчиняться. Принц подошел очень близко и вдруг резко и неожиданно почти крикнул:

— Кто твой хозяин?

Из Талли рвался наружу ответ «Ты», но он сжал зубы до того, что они захрустели, и зажмурил глаза, только бы не видеть лицо Радагана. Молчание было мучительно, рунные письмена начинали жечь тело, но он не обращал внимания на боль. Главное — не признать хозяина, может получиться выстоять, а внутренний голос говорил: «выстоять нельзя, не надейся, подчинись, и всё пройдет». Но маг бился, вопреки всему бился до последней капли своего погибающего сознания.