— Где печь крематория? Отвечай быстро! — свой вопрос Полозов подкрепил парочкой ощутимых ударов. Про цельность и сохранность служащих смежного ведомства речи уже не шло.

— Какого?.. Вы кто? — просипел геральдист. — Что вам надо?

— Печь! Виноградов! Вспоминай! — разведчик, не церемонясь, сломал тому нос.

— Да пошёл ты! — сплюнул служащий кровь и упрямо сцепил зубы.

Послышался отчётливый хруст коленной чашечки, а следом сдавленный вой.

— Ты отвечаешь и остаёшься жив, либо я за минуту ломаю все кости в твоём теле, — тихо проговорил Полозов, глядя в глаза служащему. Время стремительно улетало в трубу белым дымом из печи крематория.

— Ты не посмеешь, — мелькнула тень страха на лице у геральдиста. — Я — служащий короны, мои пытки — гарантированный смертный приговор!

— Ты, тварь, пытал и убил командира разведывательного подразделения, подчиняющегося напрямую министру обороны! — пластун кровожадно улыбнулся, — да меня наградят за это!

Не дожидаясь ответа, Полозов провёл ладонью над левой рукой геральдиста от ключицы до кончиков пальцев, силой дара сломав ему больше дюжины костей меньше чем за секунду. Об отсутствии осколков он уже не заботился. Служащий заорал во всё горло, катаясь по полу. Полозов занёс ладонь над правой рукой, вопросительно приподняв бровь.

— В подвале… вход в каморке возле уборной, — прохрипел геральдист со слезами на глазах, — тебе это так с рук не сойдёт.

Полозов сорвался с места, но не успел добежать до выхода, как воздух перед ним замерцал, словно раскалённый мираж над пустыней. Следом на пол рухнуло обожжённое и замаранное в копоти и саже тело в обгоревшей одежде. На груди тела отчаянно орал комок тлеющей шерсти, некогда бывший котёнком, а сейчас больше напоминающий покрытый волдырями кусок мяса.

— Ох, ты ж мать моя… — Полозов, не скрываясь, подал звуковой сигнал срочного сбора, сгрёб бумаги со стола и активировал артефакт срочной эвакуации. Товарищи заберут служащего, а ему оставалось молиться Полозу, чтобы этот кусок жареного мяса смогли реанимировать лекари.

* * *

Трель звонка правительственной связи разбудила Орлова, уснувшего на сложенных руках за столом.

— Орёл на связи! — ещё не до конца проснувшись, активировал министр обороны артефакт.

— Поднимай задницу из своего гнезда и лети на Кавказ, — гаркнул Туров, — здесь нереальный замес намечается.

— Что случилось? — остатки сна мигом слетели с министра обороны, — персы? Турки? Кто?

— Медведь, бл***! И Зубр в придачу!

— Кто? — растерянно пробормотал Орлов, но Туров его услышал.

— Нашли твоего Комарина, — резко сменил тему командующий Кавказским военным округом. — Он в Сухуме, жив только благодаря дежурящему у его постели магу смерти, который его регулярно воскрешает, лекари даже стабилизировать не могут. Вызвали мага жизни в пару. Тот говорит какую-то дичь о том, душа в теле не держится. Так вдвоём его и удерживают на этом свете.

— *** — Орлов выругался забористо и со вкусом, но это не помогло. — А при чём тут Медведь и Зубр?

— А теперь самое интересное! Он проходит подозреваемым по делу об одержимости и двоедушности, а это вотчина имперской безопасности! — припечатал Туров, — Зубр же подключится, потому как моим ребяткам некогда было миндальничать и одному из нюхачей пришлось сломать больше дюжины костей, чтобы успеть вытянуть тело Комарина из зажжённой печи крематория.

Орлов натурально онемел, а когда первая оторопь прошла, проорал:

— Они там совсем ох****? Комарин — кадровый военный и вассал императора!

— Они об этом не в курсе. У них он проходит как некий Виноградов Гаврила Петрович, — резюмировал Туров. — Так что готовимся к войне сразу на два фронта.

Артефакт правительственной связи отключился, а Орлов, не глядя, плеснул армянского коньяка в снифтер до краёв и залпом выпил.

В дверь несмело постучали.

— Войдите! — гаркнул министр обороны, гадая, кому понадобился в четыре утра.

— Ваше сиятельство, разрешите? — на пороге стоял Михаил, бывший командир орловцев, оставшийся дожидаться новостей в приёмной.

— Входи, — всё ещё несколько растерянно отвечал Орлов. — Нашли Комарина. Он при смерти и является подозреваемым в двоедушничестве и одержимости. Готовьтесь давать показания менталам и ментаторам. Выживет он или нет, непонятно, но за его честное имя ещё придётся побороться с безопасниками.

* * *

Его Императорское Величество Пётр Алексеевич Кречет привык к ранним подъёмам в пять, а то и в шесть утра, но звонок артефакта правительственной связи в этот раз смог его застать врасплох. Часы показывали начало пятого. Должно́ было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы императора посмели разбудить в такое время.

Осторожно вынув плечо из-под лохматой головы супруги, Пётр Алексеевич накинул халат и отправился в кабинет.

— Кречет, слушаю!

— Орёл на связи! Считаю необходимым доложить, что силами нюхачей Геральдической службы и отделом по отлову двоедушников и одержимых совершено покушение на графа Комарина Михаила Юрьевича, вассала императорского рода и командира спецподразделения «Комар». В результате пыток и использования сыворотки правды Комарин погиб и был отправлен на кремацию. Силами отряда пластунов Кавказского военного округа была проведена спецоперация по предотвращению кремации тела Комарина. Сейчас он находится в Сухуме. Жизнь в нём поддерживается магами жизни и смерти.

— Данила, мать твою! Четыре утра! Проще давай! — разозлился император. — Куда опять влез этот крово- и нервосос?

— Нюхачи Зуброва приняли его за двоедушника, пытали и взламывали ему мозги, но нихрена не добились. Вкололи сыворотку правды, а у того аллергия оказалась! Где-то в процессе малец связался со своими кровниками и даже указал адрес своего пленения. Те забили тревогу и в полночь были у меня. Я поднял на поиски Турова, тот отправил пластунов. Они должны были вытянуть Комарина, но тот успел помереть к сему моменту и отправиться в крематорий. Разведка чуть поспешила и ценой пары дюжин костей геральдистов успела спасти тело Комарина из огня. Сейчас жизнь в нём едва теплится за счёт магов смерти и жизни. Думаю, утром тебя ждут доклады от Медведева и Зуброва, поэтому извини, но я разбудил тебя первым.

Император молчал, переваривая полученную информацию. Обвинение против парня выдвинули нешуточное. Доказательства должны быть неоспоримые, чтобы нюхачи и безопасники пошли на такие крайние меры. Закон един для всех. Более того, император сам является блюстителем законов, а потому с обвинением против собственного вассала Петру Алексеевичу придётся разбираться ещё более тщательно, чем с кем-либо другим.

— Доказательства есть?

— Пока только чутьё одного из нюхачей и резкий скачок в уровнях магии.

— Сколько?

— Два в потенциале и три в прогрессе.

— Адекватные предпосылки для этого были? — уточнил Пётр Алексеевич у друга.

— В теории — да, два закрытых прорыва, в первом случае полное выгорание подтвердят лекари в Лахденпохье и Подорожникова, она лечила. Во втором ты сам видел, в каком он был состоянии, да ещё и после родовой войны.

— Выгорание — это максимум уровень, не больше. Сам знаешь, — отмахнулся император. — Откуда могли взяться ещё два?

— Могу только предположить… — с сомнением отозвался министр обороны, — божественный артефакт.

— Ты про серьгу в ухе от Винограда? — отозвался Пётр Алексеевич, вспоминая разговор с Андреем и Марией. Те хором подтверждали, что благодаря артефакту было предотвращено покушение нипонцев.

— И про неё тоже, но вообще имел в виду зуб Фенрира, — осторожно напомнил Орлов про ещё одну мутную историю в биографии Комарина. Правда, сам парень не виноват, что ему удалось не просто обуздать божественное безумие, но ещё и придать ему справедливую направленность.

— Ну в таком случае… — император задумчиво барабанил пальцами по столу, не решаясь произнести вслух собственные выводы. Орлов его не торопил, давая возможность Петру Алексеевичу осознать и принять ситуацию, — чисто теоретически он будет первым магом за несколько тысяч лет, которому удалось поднять силу с помощью божественных артефактов разных родов. Как думаешь, ему кто-то подсказал или сам догадался?