10. Я не хочу сказать, что достигшие этой обители не находят мира; в душе у них царит мир, ибо испытания их так ценны и превосходны в своем начале, что, как бы суровы они ни были, они приносят мир и радость. Но мирская суета терзает и печалит здесь душу, и ей так хочется оставить этот мир, что у нее одно облегчение, от мысли, что и это изгнание — воля Божия. Да и того мало, чтобы ее утешить; хоть она и восходит по пути добродетели, она еще не совсем подчинилась ей, как будет видно позже, хотя теперь принимает ее покорно, плача и сожалея, что не может сделать больше, ибо ей больше не дано. Всякий раз молитва ее сопряжена с печалью; она горюет, что Закон Божий попирают грешники, что люди в этом мире оскорбляют Бога, что в нем гибнут души мавров и неверных, а больше всего горюет она о душах христиан, хотя она и знает, сколь велико милосердие Божие, так что живущие в грехе могут покаяться и спастись.

11. О, величье Божье! Несколько лет, а может — несколько дней назад, душа эта помышляла только о себе. Кто же привел ее к таким скорбям и тревогам? Даже если мы будем думать целые годы, мы не испытаем такой печали, какую она испытывает. Господи, помоги мне! Много дней и лет стараюсь я понять, как же это люди ни во что не ставят Бога, и думаю о том, что Его дети, мои братья, осуждены на вечные муки, и о том, среди каких опасностей мы живем и как хорошо бы покинуть жалкую земную юдоль. Разве этого мало? Нет, доченьки, скорбь, о которой я говорю, — не такая, как та. Эту мы милостью Божьей обретаем от многих размышлений, но она не доходит до самых наших глубин, а та раздирает душу, просто мелет, душа ничего и не делает, порой — ничего и не хочет. Что же это такое? Откуда эта скорбь? Сейчас скажу.

12. Вы ведь слышали — я недавно говорила, хотя и по другому поводу, что Господь ввел невесту в дом пира, и знамя Его — любовь?^[49] Вот отсюда и то, что творится с ее душой. Она предала себя в руки Господни и совершенно подчинилась Ему по великой любви. Ничего она больше не знает и не хочет, только воля Божья исполняется в ней. Я думаю, Бог не окажет этой милости душе, если Он не считает ее совсем Своей. Он желает, чтобы она вышла из того дома, запечатленная Его печатью. И впрямь, душа тут подобна воску, на который накладывается печать. Воск нельзя запечатлеть без печати, он только для того пригоден. Он ведь мягок, податлив, а больше размягчиться не может, застынет неподвижно. О, благий Боже! Ничего не сделать без Тебя. Ты хочешь только, чтобы мы отдали нашу волю в Твои руки, чтобы воск тебе не мешал.

13. Видите, сестрицы, что тут делает Бог наш, дабы душа ощущала, чья она. Он ей дает, что имеет, а это было здесь, при жизни, у Его Сына, больше Он дать нам не может. Кто так хотел уйти отсюда? Христос и сказал на Своей Вечере: «Очень желал Я...»^[50].

Господи, как же Ты не подумал о тяжкой, страшной смерти, которую Тебе предстояло претерпеть? — «Я очень люблю вас и очень хочу, чтобы спаслись души, это неизмеримо сильнее Моих мучений. Того, что Я перенес и переношу с тех пор, как Я в этом мире, достанет, чтобы не вменить это ни во что».

14. Вот как я думала не раз. Я знаю, как мучалась и мучается одна известная мне особа^[51], когда она видит, что грешники презирают закон Божий, муки ее столь нестерпимы, что она лучше бы умерла. Думала я и о том, что если душа, чья любовь — почти ничто перед любовью Христовой, просто вынести этого не может, каковы же страдания Господа нашего, Иисуса Христа? Как же тяжко Он жил, если видел, что Его Отца ужасно обижают? Скорби эти уж наверное тяжелее, чем Крестные муки, ибо тогда Он хоть знал, что будет конец мучениям. Кроме того, Он радовался, что спасет нас и докажет Свою любовь Отцу, страдая по Его воле, и Ему было легче, как это бывает с теми, кто из любви к Богу совершает великие подвиги, почти и не чувствуя их тяжести. Что же испытывал Господь, когда так усердно доказывал Своему Отцу верность в послушании Ему и Свою любовь к нам? О, великая радость страдать и исполнять Волю Божию! Но, вместе с этим, — видеть постоянно такие оскорбления, наносимые Богу, и гибель стольких душ, сходящих в ад, должно быть для Него так тягостно, что, думаю, было бы достаточно одного дня подобных страданий, если бы Он был только человеком, чтобы положить конец многим жизням, тем паче — одной.

ГЛАВА III

продолжает о том же самом. Говорит о другом роде единения, которого может достигнуть душа милостью Божьей, и о том, как важна тут любовь к ближнему. Глава эта очень полезна.

1. Вернемся теперь к нашей бабочке и посмотрим, что дает Господь, в эту пору. Конечно, мы предполагаем, что она все время старается лучше служить Господу и познавать себя. Если же, получив эту милость, она возомнит, что она в безопасности, и предастся небрежению и забудет путь на Небо, то бишь заповеди Господни, с ней случится то, что случается с бабочкой вышедшей из кокона; ибо та кладет яйца, чтобы размножились другие, а сама умирает. Я говорю, что она кладет яйца, ибо, полагаю, Богу не угодно, чтобы такой великий дар давался напрасно и, если душа не воспользуется им, воспользуются другие. Словом, пока она еще не сошла с пути добродетелей и у нее добрые желания и навыки, она пользует других, сообщая им свое пламя. Даже если оно остыло, она все-таки хочет помочь ближним, поведав им о милостях, которые Бог посылает любящим Его слугам.

2. Я знала одну особу^[52], с которой так было. Хотя она совсем сбилась с правого пути, ей нравилось, чтобы другие пользовались от благодеяний, полученных от Бога, и она учила молитве тех, кто не понимает, и принесла много пользы, очень много. Потом Господь снова просветил ее. Правда, до того времени у нее не было опыта в молитве, о которой я говорила выше. Но сколько же, наверное, таких, кого Господь призвал к апостольству, как Иуду, и беседовал с ними, или к царствованию, как Саула, а после они по своей вине погибли! Вот мы и можем заключить, сестрицы; чтобы удостоиться новых милостей и избежать такой погибели, самое верное средство — исполнять заповеди Божьи, не кривя душой. Говорю это не только о тех, кто получает особые дары от Бога, а всем вообще.

3. Несмотря на все, что я сказала, мне кажется, что эта обитель описана не очень ясно. Вход в нее дает столько преимуществ, что хорошо бы не лишать надежды тех, кому Господь не даровал столь сверхъестественных даров, ибо истинного единения с Богом можно достигнуть еще и просто по Его милости, стараясь, чтобы у нас были только Его желания. Сколь многие из нас говорят и думают, что не хотят ничего иного и готовы за это умереть! Вроде бы я уже это сказала; но снова скажу и повторю много раз, что если вы на самом деле достигли единения с Богом, — не заботьтесь о другом усладительном единении, о котором шла речь, ибо самое ценное в нем — то, что в корне, подчинение нашей воли Богу; без этого же оно не будет подлинным. О, как оно желанно! Счастлива душа, достигшая его; она будет жить в мире и в этой жизни, и в будущей. Ничто земное не сокрушит ее, разве только опасность отдалиться от Бога, утеряв Его благодать; ни болезни, ни бедность, ни смерть (разве что умрет тот, кто нужен Церкви Божьей) не смутят ее, она знает: Ему виднее, что Он делает, чем ей — чего она хочет.

4. Наверное, вы замечали, что скорби бывают разные. Одни, нам свойственные по природе, приходят неожиданно, как радость и сочувствие, подобное тому, которое испытал Господь, когда воскрешал Лазаря^[53]; они не нарушают единения с волей Божьей и не будоражат душу беспокойной тревожной страстью, которая длится долго. Эти скорби проходят быстро, ибо, как я говорила об усладах при молитвенном размышлении, они, наверное, доходят не до глубин души, а только до чувств и сил. Так бывает в тех, прошлых обителях, но не в этой, здесь мы, как я уже говорила, отрешаемся от чувств, ибо Господь властен обогащать души по-разному, вводя их в эту обитель иными путями, а не кратким, о котором я сказала.