2. Хотя я сказала «некоторым», на самом деле мало кто не входит в обитель, про которую я сейчас скажу. Есть благодать побольше, есть поменьше, вот я и говорю, что сюда входят очень многие; и все-таки, некоторые вещи, о которых я сейчас скажу, по-моему, не так уж часто встречаются. Великое милосердие Божие уже и в том, что пойдешь до входа, ибо сказано: «много званых, но мало избранных»^[45]. Поэтому здесь я прибавлю: хотя все мы, кто облечен в священные одежды Кармила, призваны к молитве и созерцанию, — ведь это и есть начальная цель нашего ордена, и все мы принадлежим к роду святых отцов горы Кармил, которые в таком уединении и таком презрении к мирскому отыскивали это сокровище, немногие из нас расположены принять от Господа драгоценную жемчужину этой милости. Мы исполняем уставные правила, и этого было бы достаточно, чтобы получить такую милость, если бы к нашим добродетелям не нужно было прибавить очень многого и не пренебрегать ничем даже в самом малом. Вот почему, сестрицы, будем ревностью молить Бога, чтобы Он Сам помог нам Своей благодатью хоть как-то насладиться Небом на земле, не лишиться этого по нашей провинности. Да укажет Он нам путь и даст духовную силу, чтобы мы рыли землю нашей души, пока не найдем сокрытого в ней сокровища. Это я и хотела бы объяснить вам, если Богу угодно.

3. Я сказала: «душевную силу», чтобы вы поняли, что не нужно телесной крепости, когда Господь наш ее не дает. Он никому не возбранил купить Его богатства — если каждый даст за них что имеет, Ему довольно. Да будет благословен такой великий Бог! Только смотрите, доченьки, Он ведь хочет, чтобы у вас совсем ничего не было; мало ли, много, — все для Него, а вы получите больше ли, меньше ли милости, смотря по тому, что дали. Ничто не показывает так, вправду или нет достигли мы единения с Богом, как наша молитва. Не думайте, что это нам мерещится, как было в предыдущей обители. Я говорю: «мерещится», потому что душа вроде бы задремала, то ли она во сне, то ли наяву. А здесь все чувства уснут, и так крепко, что не ведают ни земных вещей, ни нас самих. По правде сказать, пока это длится — а длится это недолго, — душа вроде бы и не чувствует, и думать не может, даже если бы пожелала. Теперь уже и стараться не надо, чтобы мысли остановились.

4. Даже любовь — если она есть — уже не поймет, что она любит, чего хочет. Словом, мы совершенно умираем для мира, чтобы полнее жить в Боге. Это — сладостная смерть, душа как будто покидает тело, так что я и не знаю, остается ли в нем столько жизни, чтобы дышать (я как раз думала об этом, и кажется мне, что нет, во всяком случае если оно и дышит, то само не замечает); мы бы очень хотели понять, что с нами такое, но сил не хватает, и мы так пугаемся, что не можем шевельнуть ни рукой, ни ногой, как бывает, когда человек упадет без чувств, а кажется, что он умер.

О, тайны Божий! Я никогда не устала бы описывать их вам, если бы думала, что преуспею, а так я скажу тысячу несуразностей в надежде, что хоть что-нибудь будет правильно, дабы мы постоянно славили Господа.

5. Я сказала, что это не мерещится; а в предыдущей обители, пока душа не обрела большого опыта, она все гадает, почудилось ей что-то, приснилось ли, от Бога это или от беса, притворившегося ангелом. У нее очень много сомнений, и это хорошо, потому что, я уже говорила, естество наше может обмануть нас. Там меньше места для ядовитых гадов, а малые ящерки проникнуть могут, они юркие; правда, они не причинят вреда, особенно если не обратишь на них внимания, мелкие мысли, порожденные воображением или другими причинами, могут стать и очень докучливыми. В этот же покой ящерки, хоть бы самые юркие, не залезут, ведь ни воображение, ни память, ни разум не препятствуют нашему благу. Смею сказать: если это и впрямь единение с Богом, дьяволу невозможно ни войти, ни повредить, ибо Господь так близко и в таком единении с самой сутью души, что тот не посмеет приблизиться и даже не знает о тайне. Это ясно; он ведь, говорят, не понимает наших мыслей, куда же ему понять тайну, которую Бог не открывает и нашему разуму? О, сколь благо состояние, в котором нечистый не причинит нам зла! Душа получает такие великие милости, ибо Сам Господь действует в ней, и никто даже мы сами, не чинит Ему препятствий. Чего же не даст Тот, Кто любит давать и может дать, что захочет?

6. Наверное, я смутила вас, когда сказала: «если это и впрямь единение с Богом», а значит, допустила, что бывает союз ненастоящий. Как не бывать! Дьявол может воспользоваться суетою, когда мы привязаны к ней, но она не принесет душе ни услаждения и довольства, ни мира и радости, какие приносит Бог. Эта радость выше всех земных радостей и услад, ибо исходит из совсем другого начала и порождаемое ею — совсем другого рода, как вы и сами знаете из опыта. Помню, я сказала, что можно таким же образом сравнить то, что они как будто в этом грубом теле или в мозге костей, и правильно, так оно и есть, лучше мне не сказать.

7. Но, боюсь, вам мало этих объяснений, и вы думаете, что можете ошибиться, ибо трудно разобраться в том, что происходит внутри души. Хотя этого и достанет каждому, у кого есть опыт, тут ведь большая разница, дам-ка я все-таки ясное указание, чтобы вы не обманулись и твердо знали, от Бога это или не от Бога. Господь навел меня сегодня на эту мысль, и она, мне кажется, поможет. Когда что трудно, а я думаю, что хорошо понимаю и не лгу, я все-таки говорю: «кажется», — ведь если я ошибусь, я всегда готова поверить тому, что скажут люди ученые. Если у такого человека мало опыта — он все равно может дать совет, ибо Бог поставил его светильником Своей Церкви, и просвещает его, чтобы он наставлял в истине. Если он благочестив и не суетен, но служит Богу, он не удивится величию дел Божиих, ибо поймет, что Ему возможно и большее. Если же совсем уж трудно, он найдет в книгах доказательства, что такое бывает.

8. У меня тут большой опыт; видела я и боязливых, неученных людей, и знакомство это обошлось мне очень дорого. Как бы то ни было, а мне кажется: если человек не верит, что Бог может много больше, чем то, что Он делал и делает для Своих созданий, он запирает накрепко дверь к таким дарам. Так что, сестрицы, да не случится этого с вами! Верьте, что Бог силен сделать куда больше, и не смотрите на добродетели или недостатки тех, кому Он дарует такие милости. Господь Сам все знает; я уже говорила, незачем нам вмешиваться. Наше дело — служить Ему в смирении и простоте сердца, восхваляя Его деяния и чудеса.

9. Возвратимся теперь к тому, верному признаку. Душа, которую Господь совсем лишил разума, чтобы запечатлеть в ней истинную мудрость, ничего не видит, не слышит, не понимает. Ей кажется, что состояние это — короче, чем на самом деле. Бог запечатлевает Себя в душе, и когда она очнется, она никак не усомнится, что Он был в ней и она была в Нем. Убеждение это столь неколебимо, что если Господь много лет не окажет ей больше этой милости, она не сможет ее забыть и усомниться в ней. О благодатных действиях, пребывающих в душе, я скажу после, это очень важно знать.

10. Вы скажете: «Как же душа увидела или поняла, если она не видела и не понимала?» Я и не говорю, что она это видела тогда, она это видит потом и не потому что это — видение, а потому, что Бог даровал ей уверенность. Я знаю женщину, которая не ведала сперва, что Бог — во всем Своим Присутствием, Силою и Сущностью. Когда же она получила от Него такую милость, она поверила в это твердо. Один из тех недоучек знал так же мало, как и она знала, прежде чем Бог оказал ей милость; она спросила его: «Как же Бог присутствует в нас?», а он ответил ей, что Бог бывает в душе только по благодати, но она была так утверждена в истине, что не поверила ему. Потом она спросила об этом других и узнала истину, и очень утешилась.

11. Только не думайте, что когда есть присутствие, в котором вы уверены, Бог присутствует в душе телесно, как присутствует Он невидимо в Святых Тайнах. Здесь Он не в этом естестве, а только в Божественной сущности. Как же можем мы быть столь уверенными в том, чего не видели? Не знаю, это — дело Божие. Зато я знаю, что говорю правду, и если у кого нет такой уверенности, я сказала бы, что с Богом соединилась не вся душа, а только одна из ее сил или из многочисленных даров Божьих. Не надо гадать, почему это все бывает, причины непостижимы разуму. Тогда зачем нам понапрасну гордиться? Довольно знать, что это — дела Всемогущего. Мы не можем, как ни старайся, обрести эту благодать, это — дело Божие, так что не пытайтесь и понять его.