- Все лучшее, все ценное...
Не дал Бахадуру докончить:
- Ну а что делать с теми, кто не желает следовать позитивному?
(И очиститься, обезопаситься, и обескуражить, переместив, и нежданно ударить, нагрянув.)
Зашла за чем-то дочь, но остановилась у входа, прислушалась: о чем они тут? И замерла, услышав "что делать с теми...".
- Как что? - растерялся.
- Ну да, что?
- Наказывать! - И умолк. "Надо бы посильнее".- Карать! - ВЫ ВЕДЬ, уловил по взгляду, что резкие выражения по душе ему,- ХОТИТЕ ЭТО УСЛЫШАТЬ! - и смотрит удивленно.
Дочь ушла, ее позвали. "А зачем приходила?" - не вспомнила. Решимость Бахадура ей понравилась, но запальчивость, ,с которой сказал "карать", показалась мальчишеством. И почему-то было приятно, что отец выбрал именно Бахадура для такого серьезного разговора; но случай, что остались вдвоем, может не повториться.
И они однажды вдвоем окажутся: Бахадур, джигит, как о нем сказал художник, и она.
Что ж, Джанибек начал так, как и Бахадур предлагает: прежний развалил работу, на его место пришел Друг Детства, а ведь тот казался незаменимым, слился с креслом, пришлось неожиданно ударить: застать врасплох, а пока придет в себя, вся система доказательств и примеров,- многое почерпнул из докладной Айши Устаеву, кое-что, правда, заострено, нахлынет и свалит с ног. А тот, ни о чем не подозревая, сидел, положив руки на зеленое сукно, и вдруг!., сначала решил, что ослышался, это не о нем, звон в ушах! и краской залито лицо, и из зала (старые обиды) знакомые голоса: "Правильно! Давно пора!.."
И перерыв. Потом просят пересесть. И- место пустует...
А кем подсказано? Айшой! Но Джанибек в сей миг еще не знает, некогда было заняться, что Айша - сестра этого, как его, джигита (скоро узнает).
- А вы,- спрашивает он его,- верите в успех? "Чей?" спросить бы.
Бахадур улавливает подвох, но в чем он, понять не может. И жалеет, что, не подумав, выпалил, ввернуть бы что-то повычурнее, мол, односложно нельзя ответить, а он взял да брякнул:
- Верю!
СЛИШКОМ МНОГОГО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ НЕГО. А Джанибек хотел бы услышать: "Не верю!" И чтоб доказал! И поспорили б они. И в споре, смотришь, новые ходы родились (подсказка какая-то).
Да, собрали на участке и привезли сто... камышей. А им за это документ, что двести принято,- это Асия Джанибеку, когда встретятся с ним на полях и она выстроит цепочку, а юн, совладав с собой, усмехнется:
"Извините, я вас не понял, растолкуйте вашей знатной сестре, пусть займется..."
Но Асию не собьешь: полученное за другие неучтенные сто те, кто сдает, и те, кто принимает, разделили пополам, так по цепочке и пошло, обрастая новыми единицами, а к тем выдуманным - еще, но ведь в конечном-то пункте!! - на миг умолкла, надеется, что ей возразят, услышать хочет, что Джанибек скажет ("За ушко - читай газеты! - да на солнышко!"), а он ждет, куда Асия заведет мысль.
"И что в конечном пункте?" - спрашивает.
Асия медлит, все еще не хочет расставаться с надеждой, что откроет глаза Джанибеку и тот, благодарный ей... "А мы с вами дадим бой!" Что ж, и о конечном пункте (где Джанибек) она выскажется: "И там, как здесь! - Аж дыхание у нее захватило.- И там! Там у вас тоже! До самого-самого верха!.. Вы все такие же, как и те, кто внизу начинает цепочку обмана. Скажете, нет? Может, я не права?.."
Джанибек усмехнулся: ну вот испугалась, на попятную; а она с другого фланга решила ударить:
"...иначе (и этими словами вскоре припечатают Джанибека, шум на весь край): сокрытие, так сказать, орошаемых (садов, полей, плантаций, о чем было уже), собрал со ста гектаров, а показал, что с пятидесяти. И потому вышли в передовые".
Джанибек внимательно слушает, воодушевляя собеседницу: что она еще скажет?..
"И такой вариант есть, от устья идти к истоку: взнос в банк деньгами через фешенебельный, в несколько этажей, универсальный (обыденное сляво: магазин) за якобы проданный товар".
"Мачты?" - перебивает Джанибек, чтоб отвлечь.
"Допустим,- подыгрывает Асия,-...товар, полученный якобы с фабрики, и бумага с печатью есть. А фабрика - что получила сырье!"
Как скажут потом, четко припечатав, "бестоварные операции" (на сердце?).
Лишь на бумаге ажур.
И добавила, пока Джанибек молчит: "Как веревочке ни виться, а концу быть!"
Джанибек зевнул: детский сад эта Асия (и ходульные ее присказки),- разве он не знает? Те, кто придумал эту цепочку, выгодную всем (??), твердо убеждены: с лихвой окупится, ибо кому не приятно, когда хвалят? да еще и почести, знамена-награды (и премии),- сколько их у него, Джанибека, и новый костюм надо шить, грудь вся завешана, и уже некуда прицеплять.
"Извините,- сказал он ей,- я вас не понял, какие-то словесные ужимки".
"О чем вы? - и угроза в голосе Асии.- А ведь народ спросит! Что вы тогда ответите?" - и рукой на поля показывает. А вокруг белым-бело, коробочки распустились.
"Красивое зрелище!" - залюбовался Джанибек, сдерживает гнев: ему, видите ли, угрожают!
"Ответить придется!" - не унимается она.
Ай да Асия!.. "Ваш пафос я разделяю. Но очень уж туманна ваша философия, давайте сообща взвесим... А теперь докажите, какой вы мастер!" - и тоже рукой на поля показывает. Они думают, и те, которые начинают, и те, на ком замыкается, НА ТЕБЕ И ЗАМЫКАЕТСЯ, цепная эта РЕАКЦИЯ, что я не знаю, а я знаю ВСЕ, но делаю вид, что ничего не знаю.
Но вот что неожиданно: сигналы, о тех, кого он возвысил,- купюры в жестяной коробке, и Асия, сама того не понимая, потянет за ниточку, ну да, демагогию развела, и полетел уполномоченный из района, ответственный за регион: упрятала его с дружками за решетку.
Накопил, ибо несут и несут, а сдать эти пачки боится, ведь могут спросить: "Откуда столько?!" И он эти купюры в жестяную коробку, время от времени откапывает, а тут как вытащил - ахнул: прогнили купюры, трухлявые, рассыпаются!.. Но друг в банке помог, поменял,- в совхозе зарплату выдают, а купюры как прошлогодний осенний лист.
Асия пришла куда следует. "Айша-ханум?!" Разыгрывают!
"Не Айша, Асия!" И раскладывает, как гербарий, на столе: "Это что же творится, а?! - Не одна пришла, с нею люди. В банке отпирались: знать, мол, ничего не знают и очистите помещение.- Ах так?"
Собралась только выехать в район, как явились к ней ходатаи qT уполномоченного,- узнали! А следом и он сам пожаловал:
- Сколько твоим рабочим на зарплату полагается? Сколько-сколько? - И расхохотался.- Я им всем выдам столько же плюс премиальные за год. Одно твое слово, и кладу пачки на стол!
- Снова трухлявые?
- Что ты? Новенькие, шуршат!
- Взятку, значит, мне предлагаете.
- Что ты? Как я посмею?.. Нет, нет, не тебе в руки, только через банк, по графе "зарплата".
Асия молчала. Решил он, что смягчилась. И вдруг мольба:
- Пожалей моих мальчиков, не губи меня. Отдам все, что имею, отступитесь.
- А как же жить, если идешь на сделку со своей совестью?
Был хохот, была мольба, что еще? Ах да, угроза:
- Я... тебе...- серое-серое лицо, и глаза налились кровью.- Пусть я сяду, но и тебе жизни не будет!
Рабочие торопят, ехать надо, не поймут, отчего уполномоченный так растерян (еще не знают).
И Асия ему вдруг как по книге, будто с листа читает:
- Мы живем на этой священной земле, и такие люди, как вы... (позорят мой народ),- лекцию, короче, прочла.
Из-за этих слов и прозвали ее потом (в шутку) "демагог". А что? Демагог и есть!..
Разросся скандал (читай газеты!), и Джанибек побаиваться ее станет, но разве признается в этом? Хотя бояться Джанибеку нечего: Самый еще жив-здоров, и Шептавший тоже на месте, к тому же ажур по всем показателям (ИНЫХ цифр, думает на случай, если интервью придется давать, оправдываться, кроме как СТАТИСТИЧЕСКИХ нет, и они ЗАФИКСИРОВАНЫ). Но и зря дразнить эту СУМАСШЕДШУЮ не надо.
