Фильм назывался «Синий ужас», потому что главная героиня, зловещего вида девочка, пускала синие молнии из глаз. Те, кого она поражала этими молниями, становились такими же жуткими, как она. К концу фильма женщина-учёный поняла, что остановить полчище заражённых девочкой людей может только сок редкого кактуса. Всех пострадавших щедро обливали этим соком, и они снова становились самими собой. Из моего пересказа непонятно, чего тут страшного, но образ главной героини, с улыбкой стреляющей молниями из глаз, наводил неподдельный ужас. Честное слово! Досмотреть я не смогла. Сдалась, когда женщина-учёный сражалась с оравой монстров. Нужно было вырубить телевизор, но я так разволновалась, что перепутала все кнопки на пульте. Вместо кнопки выключения нажала на другую и прибавила громкость, а испугавшись, прибавила ещё.

Родители подключили к телевизору супермощные колонки, и комнату вмиг наполнили крики сотен жутких монстров. Послышался оглушительный грохот. Я оцепенела. Потом закрыла уши руками. Не помогло. С закрытыми глазами и ушами, чтобы ничего не видеть и не слышать, я, как гусеница, подползла к телевизору и сквозь дрожь выключила его. Тут в дверях, едва продрав глаза, появилась Джени.

– Что ты делаешь? Такое ощущение, что в квартире самолёт приземлился…

– Не ту кнопку на пульте нажала… – дрожащим голосом ответила я.

Джени так хотела спать, что больше вопросов не задавала. Мы улеглись в кровать, и я поклялась никогда больше не смотреть ужастики. Моя няня снова захрапела. Но когда я, несмотря на это, всё-таки смогла заснуть, то вдруг сквозь сон услышала мрачный голос.

– Эй, девочка! Ку-ку! Просыпайся, я пришёл! Стоило мне приоткрыть глаза, как я моментально проснулась. Загробный голос принадлежал самому необыкновенному псу, которого я когда-либо встречала. Он был одновременно и живой, и мёртвый. Шкура сморщенная и помятая, как кожица подгнившего помидора, а вонь просто мерзкая! Глаза у моего гостя были жёлтые, шерсть – грязно-бурая с подпалинами цвета зелёной слизи. От хвоста осталось одно название – он был больше похож на куриный шашлык, чем на собачий хвост; с изодранной морды не сходил дьявольский оскал. Ну и жуть!

Тут со мной случилось то, что часто снится в кошмарах: я хотела закричать, но не смогла и, спрятав голову под подушку, взмолилась: пожалуйста, пусть это видение исчезнет! Но, кажется, зверь умел читать мысли, потому что он позвал снова:

– Слушай, подруга, я никуда не уйду. Вылезай из-под подушки, давай играть.

– Пожалуйста, уходи! Мне страшно… – пискнула я.

– А ты не бойся. Я, зомби-пёс, совсем не опасный. Друзья говорят, даже симпатичный.

Зомби-пёс! От этих слов у меня волосы встали дыбом. Не знаю, как я нашла в себе смелость во весь голос закричать:

– Убирайся!

Джени вздрогнула и проснулась, испуганно озираясь по сторонам.

– Что такое?

Бедная моя няня! Она не понимала, где находится: у меня дома, в читальном зале районной библиотеки или у себя в спальне.

– Здесь собака! Страшная и злая! – заголосила я.

Мне не хватило духу сказать няне правду. Да и кто бы поверил в такое? Джени осмотрела комнату вдоль и поперёк. Изучила каждый сантиметр, будто следователь в поисках оставленных на месте преступления улик. Заглянула во все углы, даже нашла мою кроссовку, пропавшую неделю назад, но никаких следов собаки не обнаружила. Наконец она сдалась.

– Это просто сон, – сладко зевнув, сказала она.

– Может быть…

Ясно же, что Джени – всего лишь няня, а не охотник за привидениями.

Хорошо, что сразу после этого вернулись родители и она ушла, без конца зевая и уверяя папу с мамой, что я прекрасно себя вела. Той ночью я спала вместе с ними, а зомби-пёс больше не появлялся.

На следующее утро, в воскресенье, мы, как обычно, пошли на рынок выходного дня недалеко от дома, где всегда много народа. При свете дня я подумала, что Джени права и зомби-пёс мне просто приснился и стала изучать прилавки с ярким нижним бельём и ботинками за один евро. Но больше всего на свете мне нравилась та часть рынка, где продают домашних животных: цыплят, утят и беспородных щенят. Накануне родители, как обычно, вернулись со свидания влюблёнными друг в дружку, как подростки. И всё бы ничего, но из-за этого они становятся менее строгими и вытворяют разные глупости. Как-то раз спросили, не хочу ли я сестрёнку-китаянку.

– Вы что, собрались удочерить девочку из Китая? – удивилась я.

– Нет, Сандра, крошка, мы просто спросили.

– Понятно. Я-то не против, но придётся купить ещё одну кровать, а комната у меня маленькая, места не хватит. Значит, нужно будет искать квартиру побольше.

На лицах родителей отразился такой ужас, что стало ясно: об этой мелочи папа с мамой не подумали. Им повезло, что у них есть я. У меня-то всё под контролем: я знаю, поместится ли в комнату кровать, помню, что нужно достать курицу из морозилки и сходить на собрание к моей учительнице Марисе.

Бедные мои родители-любители! До профессионалов им ещё далеко!

С другой стороны, хорошо, что они у меня такие. Когда папы и мамы моих одноклассников собираются на свидание, то идут в кино, ресторан или театр, а мои мчатся на дискотеки – они их просто обожают! – а потом учат меня всяким новомодным танцам. У нас дома нет толстых заумных книг, зато есть караоке, и мы никогда не скучаем. И игрушки на День Волхвов[1] достаются не только мне. В последний раз родителям волхвы принесли игровую приставку, а мне – самокат.

Тем воскресным утром папа с мамой бродили по рынку обнявшись и ворковали, как голубки. Они спросили, что стряслось вчера ночью: соседи пожаловались на шум. Я ответила, что перепутала кнопки на пульте и включила звук на максимум, но папа с мамой уже не слушали. Они засмотрелись на одну из клеток с животными и вдруг выдали очередную глупость:

– Ну-ка, Сандра, выбирай щеночка. Мы тебе его купим.

Я даже подпрыгнула от радости. Столько лет я просила, умоляла, требовала, и теперь моя мечта наконец-то сбудется! Однако недавний визит зомби-пса заставил меня передумать.

– Не хочу собаку. Хочу уточку.

Утята такие милые, но утёнка папа с мамой купить не захотели. Сказали, он никогда не научится ходить в туалет куда следует, и нет, нет и ещё раз нет.

В самый разгар спора у папы зазвонил телефон. Звонила бабушка, приглашала на ужин. Она живёт далеко, в богатом районе. Говорит, мы выбрали худший квартал в городе, и не понимает, почему бы нам не переехать в более приятное место. А ещё она не понимает, почему папа работает простым механиком в мастерской и одевается как рокер, а мама забросила учёбу и тратит время зря, сидя за кассой в супермаркете… Чаще всего их с папой разговоры заканчиваются ссорами, так случилось и в этот раз.

Папа напомнил бабушке, что сегодня её очередь ехать к нам в гости и мы уже купили курицу гриль, а бабушка сказала, что у неё разболелась нога и если бы папа был хорошим сыном, то приехал бы сам. Папа, сердито фыркнув, ответил, что больная нога – это всё выдумки, а бабушка возразила, что вовсе не выдумки и если мы не хотим с ней видеться, то лучше так и сказать. Потом они стали кричать друг на друга, и папа бросил трубку. По-моему, он бы вообще швырнул телефон на землю и раздавил ногой, если бы я его не отвлекла. Мне не пришло в голову ничего лучше, чем сказать: