– Всё, готово…

Борис Матвеевич довольно кивает:

– Тогда я к себе. Если всё в порядке, то как только капитан люк откроет, я сразу же начну нормальное соединение налаживать. А то клей-клей, хоть и токопроводящий, а всё равно не вызывает у меня такая хлипкая конструкция доверия. Размазня. Куда такое годится?

Возле экрана ждать остались только я, Сенька, дядя Толя и космонавигатор. Сидим, не дышим, ждём. Вдруг лампы во всему грузовому отсеку ярко загорелись, слышно, компьютеры запищали, включаются. На экране планшета в камере вдруг всё задёргалось, и видим – Чемодан нам с той стороны в камеру большой палец вверх показывает. Отсоединили мы планшет. Сенька у стенки с пультом сидит в руках, уставший ужасно, видно сразу. А мне ну просто очень есть захотелось почему-то.

Андрей Львович заторопился вдруг:

– Так, ребята, я в комнату связи. Надо передать, что всё у нас в порядке – и на Венеру, и на Землю.

А я вспомнил сразу про маму с папой, и что как они, наверное, переживают, что у нас была авария и связи не было совсем. И говорю быстро:

– Андрей Львович, я с Вами, можно?

– Догоняй! – навигатор кричит мне из коридора. Я оттолкнулся от стенки и как можно быстрее поплыл в сторону люка.

В отсеке связи светло, экран горит, на экране видно – довольно много народу на той стороне собралось. И мама, и папа тоже. И лица у всех тревожные, сосредоточенные. А Андрей Львович когда в камере появился вместе со мной, по комнате как ветерок будто пробежал, и все сразу расслабились.

– Венера, я «Большая медведица 8»! Докладываю: во время корректировки орбиты произошла нештатная ситуация. В приборно-агрегатном отсеке были серьёзно повреждены токопроводящие кабели. Благодаря умелым действиям экипажа неисправность была устранена. Всё в порядке. Продолжаем полёт.

Тогда все захлопали. А я помахал рукой в камеру и закричал:

– Пап! Мам! С нами всё хорошо, и с Сенькой тоже!

– Если с Сеней всё в порядке, тогда где он? – это отец спрашивает.

– Да он всё ещё у воздуховода сидит, – отвечаю, – он ремонтным зондом управлял, устал очень… А я – добавляю гордо – придумал, как контакты соединить!

Георгий Александрович, главный инженер станции, на той стороне с кресла встал:

– Ну, и кто тут со мной спорил? Я же говорил – даже если вдруг что и произойдёт, эта парочка, Романов и Дымков, обязательно что-нибудь придумает! Ай, мальчишки, ай, молодцы!

И тут я вдруг вспомнил, отчего всё приключилось, и густо покраснел.

– Нет, Георгий Александрович, – отвечаю, – никакие мы не молодцы. Потому что…

Ох и трудно же решиться такое сказать при всех!

– …потому что это из-за нас с Сенькой авария случилась.

Долгая повисла тишина. И у нас в узле связи, и там, на Венере. Только приборы попискивают еле слышно. Наконец, Андрей Львович руку мне на плечо положил и говорит:

– Ладно уж, расслабься, повинная голова…

А потом – остальным:

– Полный отчёт о причинах аварии и ходе ремонтно-восстановительной операции я перешлю, как только подготовлю. Поругать ребят есть за что, скрывать не буду. Но больше есть за что похвалить! Нам с Ромой пора к остальным, следующий сеанс связи с Венерой – по штатному графику. Всем до свидания!

А я успел заметить, как мама покачала головой, а отец мне в камеру кулаком погрозил и глаза страшные сделал. И мне стало почему-то очень стыдно.

Когда мы с космонавигатором вернулись в кают-кампанию, там уже сидели Сеня и Анатолий Сергеевич. Анатолий Сергеевич Сеньке что-то тихо выговаривает, тот весь красный, как сигнальный флаг, только кивает в ответ. Андрей Львович и я пристегнулись в кресла, сидим, ничего не говорим, ждём. Наконец, капитан Косолапов появился. Весёлый, довольный, как слон, устало улыбается:

– А что это мы все какие грустные сидим, а? Отставить! Неполадки устранены, полёт нормальный. Основная система подачи энергии исправна. Экипажу и пассажирам в полном составе за проявленные сообразительность и выдержку объявляю благодарность в приказе!

И вытаскивает из ящика огромную блестящую коробку с конфетами.

– Вообще-то я их планировал на тот день, когда мы на Землю прибудем, на прощальный банкет, так сказать. Только что-то мне кажется, что сегодня повод более подходящий, не считаете?

Мы все по конфете взяли. А Сенька вдруг свою конфету в руках повертел и назад в коробку кладёт, нахмурился:

– Эта вся история из-за нас с Ромкой приключилась… Не заслужили мы…

– Врёшь, брат, ещё как заслужили! – Михал Михалыч Сеньку даже приобнял. – Ошибки, понимаешь, их все совершают, и взрослые тоже, и ситуации самые разные могут быть. А вот не запаниковать, не опустить руки, не расплакаться, не растеряться, стиснуть зубы и ошибку свою исправить – на такое не каждый способен. Так что конфету смело бери и ешь! И ты, Рома, тоже.

Никогда ещё в жизни шоколад мне таким вкусным не казался, вот честное слово! Тут в кают-компанию бортинженер вплывает, а в руке у него – наш многострадальный зонд.

– Удивительное дело! – в затылке чешет. И голос у него изменился – вроде бы унылый как обычно, а вроде бы и нет. – Ведь будто бы детская игрушка, а какие вещи творит, если руки приложить и голову. Ребята, а можно я эту штуку разбирать не буду, а себе оставлю, на память? И как талисман – на удачу? «Малая медведица» на «Большой медведице». А конструктор мы вам на Земле новый купим, ещё больше и лучше чем был, и вертолёт тоже… Можно, а?

Сенька хитро так отвечает:

– Это можно, но только если вы нас больше диверсантами и бандитами обзывать не будете!

Я добавляю:

– А ещё ворчать, что детям с их игрушками в космосе не место!

Борис Матвеевич подумал и только вздохнул:

– Нет, на такой подвиг я не способен. Не могу я не ворчать, понимаете? Характер. И про диверсантов и бандитов – свои слова обратно не возьму. Потому что всё-таки из-за вашей шалости вся эта история приключилась. Так что бандиты и диверсанты. И я бы попросил Анатолий Сергеевича в наказание хорошенько вас выдрать. Но не буду. Потому что сам тоже виноват. А ещё потому что, – тут он вдруг улыбнулся, – очень хорошие вы бандиты. Смелые, инициативные, смекалистые, с выдумкой. Маленькие ещё, но это пройдёт. Бывает, что взрослый вроде как человек, а только место портит, и что ты ему в руки ни дай – а всё у него только понарошку и получается, будто в игры играет. А у вас наоборот – столько фантазии, столько знаний, столько смекалки, что даже игрушки у вас получаются совсем не игрушечные, а вполне себе настоящие и всерьёз… Так что, если вы свою смекалку и фантазию, как подрастёте, не растеряете, большие и замечательные люди из вас могут получиться!

Сенька смутился почему-то и ничего не ответил, только носом шмыгнул.

Капитан Михал Михалыч руками развёл:

– Подумать только! Наш инженер улыбается и в кои-то веки кого-то хвалит. А можно, я занесу это событие в бортжурнал? В раздел «Чрезвычайные происшествия»?

И тут уже захохотали все – и Анатолий Сергеевич, и Чемодан, и капитан, и космонавигатор, и Сенька, и я. А когда я отсмеялся, то сказал:

– Не растеряем! Ведь правда, Сень?

Корабельный навигатор своё дело знал, не соврал. Время тянулось медленно, но Земля в телескоп становилась всё больше и больше. В один из дней я, ахнув, понял, что вижу её голубой диск вообще безо всякого телескопа. Что она выглядит и вправду, как маленький глобус из школьного центра. И с каждым днём этот глобус рос, будто надувался. Через две недели Земля закрыла от нас все звёзды – невероятно яркая, громадная и величественная! Я часы напролёт сидел под куполом обсерватории и смотрел – а Земля светила белым, зелёным, жёлтым, голубым, купалась в солнечных лучах и как будто бы дразнилась. Я пытался рассмотреть в телескоп земные поселения – как их там, города? – но видно было очень плохо. Наверное, мы подлетели ещё недостаточно близко. А потом навигатор скорректировал орбиту, и Земля медленно повернулась к нам своей ночной половинкой, точно как на картинке в учебнике. И тогда я увидел, что она покрыта разного размера светящимися пятнышками и точками, вроде бы похоже на звёздочки, а вроде и нет. В некоторых местах точки сливались в крупные сияющие пятна неправильной формы, кольца и будто бы нитки. Очень красиво.