– Ха- ха- ха! Что, не ожидал меня здесь видеть?

– Нет, ожидал, но не ожидал предательства, – сухо ответил Федр Николаевич, также глядя ему прямо в глаза.

– Папа! Мама! – забежал в гостиную, вернувшийся из парка Сашка. Увидев, что здесь творится, он испугался, вытаращил глазенки и отшагнул назад.

– Сашенька! – пытаясь сдержать слёзы, позвала мать. Мальчик прибежал и обнял за ноги маму. – Сашенька! – затряслась она вся. О, как бы хотелось ей обнять своего сынишку, прижать к сердцу и успокоить его. – Всё будет хорошо. Слышишь?

– Разрешите доложить? – появился в дверях еще один солдат.

– Разрешаю,– ответил командир.

– В результате обыска найдена любопытная вещица для дополнения к делу Мохова.

– Что же?

Солдат подошел к своему начальнику и протянул Библию.

– Да, действительно, любопытная, – согласился Леонид Петрович, принимая книгу. Он внимательно осмотрел находку. Оценивая ее, лицо командира медленно расплывалось в предчувствии возмездия. – Я доволен твоей работой. Вольно!

Солдат вернулся к своим делам.

– Ну, что, Мохов? Балуешься и антисоветской литературой? – подстрекал довольный командир. – Ты не только грабишь народ, но и портишь его. Разве нет?

– Нет, я с тобой решительно не согласен,– ни жилка не дернулась на Федоре Моховом. Он знал на чьей стороне правда. И знал на Чьей стороне он сам.

– Ты, может быть, и не согласен, а вот закон точно согласует все, – вымерял Леонид ровным шагом гостиную.

– Согласовать всё может только закон Божий, а не законы человеческие.

– Да, что ты? И он действительно работает? – сморщил командир широкий лоб.

– Да. Всегда.

– И даже сейчас, когда тебя лишают на твоих же глазах всего твоего имущества, твоего труда, твоей семьи, твоей жизни? – развернулся военный к Мохову на каблуках.

– Ты не сможешь ничего такого сделать, если на то нет Божией Воли.

Леонид Петрович, затянув руки за спину и вздернув подбородок, посмотрел на противника исподлобья. Ему нужно было что-то ответить. Слишком много гнева было внутри. Нельзя выпускать всё и сразу. Куда больше наслаждения получится от пошагового наступления. Однако же, спас ситуацию поднятый внезапно шум.

– О, опять наш старик! – послышались возгласы солдат в прихожей.

– Эй! Куда тебе? – пытался его задержать один из них, но дядя Вася уже очутился в гостиной.

– Отпусти его! – приказал служивому Леонид, отвлеченный от разговора. Тот отпустил старика. – Чего тебе?

– Если вы сюда пришли во благо народу, – дрожащим голосом произнес Василий Павлович, переминая в руках свою поношенную фуражку, – тогда оставьте эту семью в покое!

– Интересно, почему? – насмешливо сверкнул глазами командир.

– Потому что они всегда помогают простому народу, такому как я. Они никого не грабят, они честно работают…

– Дед! …– хотел рывком прервать его Леонид.

– Ленька, ведь я тебя сразу узнал! Это же я, – признался сторож и прижал фуражку к худой груди,– дядя Вася. Не уж-то не узнаешь?

Начальник побледнел в лице и рявкнул:

– Не твоё дело! Не мешай! Проваливай!

– Василий Павлович, – наконец, вмешался Мохов. Голос его был как всегда спокойным и бархатным, – идите домой. Не переживайте за нас.

– Да, как же…– робко запротестовал дядя Вася.

– Идите домой. На всё это воля Божия,-настаивал хозяин усадьбы. – У вас есть семья, у вас есть о чём позаботится и о чем переживать. Идите. Благодарю за преданность.

Василий Павлович с жалостью посмотрел на Моховых, на Сашку. За годы службы у этой семьи он проникся к ним любовью и верностью. Дядя Вася сделал всё, что он, простой мужик, мог. Сторож, не сводя глаз со своих хозяев, медленно попятился назад и вышел.

– Так на чем мы с вами остановились, Мохов? – вернулся к оборванному разговору и важному покачиванию по комнате Леонид. – Ах, да! На законе. Знаешь ли, что основной причиной твоего ареста, помимо Библии, является грабеж? Да, именно грабеж у своего же народа, у своих соотечественников. Это даже нарушение и Божиих законов. Так, Мохов?

– Моя совесть перед Богом и людьми чиста,– твердо ответил Федр.

– С тобой всё ясно! – отрезал командир, снова очутившись перед Моховым. От злости он дрожал. Подойдя вплотную, Леонид прокипяченный до корней волос, проговорил издевательским полушёпотом: – Твоё дело я оформлю в лучшем виде, можешь не беспокоиться!

Елизавета Мохова возвращалась от Лидии Ивановны. Сегодня она девушке показывала лечебные травы, рассказывала где и когда их собирать, как сушить, хранить и применять для лечения. Всё утро они провели в лесу и в лугах. Лиза собрала целую корзину полезных растений: цикорий, тысячелистник, кизил, облепиха, ромашка, корни одуванчика и иван-чая.

По хорошо знакомым улочкам деревни она с приподнятым настроением шла домой. Солнце светило ясно и день обещал быть тёплым. Их усадьба находилась немного поодаль от села, поэтому прогулка не собиралась быть короткой.

При выходе из деревни, у крайней избушки собрались, как обычно, несколько баб поболтать о том, о сем, да и за одно промыть какому-то несчастному косточки.

– О, гляньте-ка, бабоньки, кто идет? – бесцеремонно выкрикнула одна из них, заметив приближающуюся Елизавету. – Паниха! Ба-рыня! – язвительно подчеркнула она, не стесняйтесь, что ее услышат.

Лиза с непониманием и изумлением на лице остановилась. Никогда прежде она не слышала от этих людей ничего подобного. Все всегда с ней приветливо здоровались, да ещё и спрашивали любезно, как день прошёл или куда направляется, а тут…

– Ну, чего вытаращилась? А? Али больно зажирела на барских харчах?

– Да постыдись ты,– пыталась утихомирить ее другая.

– А чего стыдиться? Не правда что-ль? Кто-то пашет, света Божьего не видит и ни копья за душой не имеет, а кто-то палец о палец не ударит, а живет-то на широку ногу! А, Лизавета?!

– Я… не понимаю, – призналась ошеломленная девушка.

– А чего понимать-то? Скоро у вас ни кола, ни двора не останется, -не без удовольствия сказала женщина. – Ты б домой поспешила, хоть бы чарку за пазухой унесла! Ха-ха!

Лиза тут же побежала.

– О, ка бежит! Ка бежит! Ха-ха!

«Господи! Не оставь! Господи!» – бежав, молилась она. Что же могло стрястись за время её отсутствия? О чем говорят эти женщины? Что ожидает ее дома? Не добежав до ворот, она оцепенела. Во дворе её дома стоял грузовик и повозки. Солдаты тащили из дому какую-то поклажу. Что это? Мохова остановилась, чтобы найти этому всему хоть какое-то логическое объяснение и понять, что ждет ее дальше. Самостоятельно найти ответы она не смогла, поэтому, проглотив подступающий ком в горле, Лиза поспешила вперед.

Через двор, минуя всех служивых, в гостиную вбежала девушка с брошенным на плечи платком, растрепанными волосами и раскрасневшимися щеками. Она остолбенела в дверях комнаты. Что это? Что это? От всего увиденного Елизавета растерялась и выронила свою корзинку. По полу рассыпались листья, ягоды, корни, распространяя едва заметный терпкий запах.

– Папа! Мама! – сразу бросилась к родителям Лиза.

– Остановите ее! – приказал командир, стоявший в другом конце комнаты. Один из солдат схватил Лизу за руку и отвел в сторону. Ослабшая из-за сильного бега и шока, она не могла бороться и попятилась назад. Дыхание ее было громким, неритмичным. Со взглядом загнанного зверька, она посмотрела на того человека, который командовал этой сваей, который привел в ее дом столько страданий. Ее выражение лица задавало немые вопросы: «Зачем?», «За что?».

Довольный тем, что вверг всё семейство в такую тревогу, Леонид Петрович Садовский приказал солдатам поставить на место стол и стулья. Громким хлопком Библия упала на стол.

Вместе с нею душа у Лизы упала в пятки: она начала догадываться в чём дело.

Командир уселся, поставив ногу на ногу «четверкой». Он, как ни в чем не бывало, стал рассматривать комнату. Заметив фортепиано, испытавающе спросил у Елизаветы: