Ежедневно по два часа Хэдон теперь стоял за штурвалом. Поначалу он нервничал и ошибался, поворачивая на другой галс или продвигаясь против ветра. Русет был начеку, тут же исправлял его просчеты, так что ничего ужасного не происходило.

— Ты уже добрый моряк по хорошей погоде, — улыбнулся Русет. — Посмотрим, каков ты в сильный шторм, хоть я молю Пикабес избавить нас от него.

Хэдон настоял, чтобы и другие мужчины, по возможности, освоили управление судном. Прежде всего, это избавляло от скуки. А во-вторых, вселяло уверенность, что, случись что с матросами, они не станут без толку болтаться под ногами или проявлять беспомощность.

— В будущем мы могли бы сами управлять таким судном. А то и похитить судно и привести его в глубокие воды.

И оттого Хэдон еще настойчивее просил Русета обучать его всем премудростям навигации.

— По солнцу днем и по звездам ночью, — говорил Русет. — К сожалению, небо над Кему часто затянуто тучами, очень много дождей, хотя мне говорили, что здешний климат суше и теплее, чем кажется. Так или иначе, нельзя, определяя путь, слишком часто зависеть от звезд. Магнитный компас — весьма полезная вещь. Правда, мой дед говорит, что на компас не всегда можно положиться в Кемувопаре, Море Опара. Он утверждает, что там по берегам слишком много гор, а в них изобилие железных руд.

— Сомнительно, — заметил Хинокли, и собеседники стали обсуждать другие возможные причины.

Скрашивая времяпровождение, Кебивейбес напевал. Перебирая струны лиры из черепахового панциря, он декламировал любовные песни, хоровые матросские баллады, траурные песни, молитвы и героические поэмы: Песнь о Гахете, Песнь о Римасвет, Песнь о Кетне. Он впервые “опробовал” на них отрывки из сочинения, над которым работал: Песнь о странствиях Хэдона из Опара. Поэтической темой этого сочинения, которым наслаждались слушатели, были рассказы о приключениях Хэдона. Хватало и преувеличений, и искажений. Но Хэдон не протестовал. Поэзия — это дух реальности, а не внешнее сходство. Не возражал он и, слушая, как пылкими словами превозносился он — герой. Скромность не была чтимой добродетелью в Кхокарсе.

Через две недели они стали замечать, что все больше и больше судов теперь появлялось вдалеке. Преобладали все еще рыболовные суда из прибрежных городов и деревень, но число торговых галер пропорционально возрастало. Из-за мятежа приморская торговля значительно сократилась, но отнюдь не меньше стало храбрых пиратов и прочих авантюристов, желавших погреть руки.

Каркум — деревня с пятьюстами жителей, группа хижин с общим двором и длинными вигвамами на сваях за частоколом. Деревня разместилась на краю довольно узкой бухты, образованной двумя скалистыми полуостровами. Русет с предосторожностями провел судно в бухту, готовый тотчас же удрать, если там на якоре стоят какие-либо военные корабли. В проходе хватало места, чтобы он сумел аккуратно развернуться, но, увы, не изменить галс или идти против ветра .

Все вздохнули, увидев лишь четыре больших торговых корабля: два из Кетрута и по одному из Миклемреса и Сивудавы.

Русет провел судно и пришвартовался в доке. Оставив двоих из команды охранять судно, Русет и остальные посетили Храм Кхо. Русет вручил свое рекомендательное письмо, и их хорошо приняли. Главная жрица, Ситха, распорядилась, чтобы судно снабдили продовольствием. Затем она устроила для них неофициальный пир, где выслушала новости из Кхокарсы и поведала новости и слухи, которые накопились за несколько последних месяцев.

Впервые за долгое время Хэдон и Лалила провели ночь вдвоем — на постели, которая не поднималась и не падала, не вращалась и не отклонялась.

Назавтра в полдень они отплыли после непременной ритуальной молитвы, проведенной жрицей.

Присутствовали несколько жрецов из храма Ресу; казалось, они настроены дружелюбно. Жители деревни, как и горожане из Кетрута, объявили о своем нейтралитете, но Хэдон не верил им. Что бы ни говорили, он знал, что жрецы могли послать корабль с известием, что беглецы были здесь. С другой стороны, кому они доставят эти сведения?

К тому времени, когда новости попадут в Кхокарсу, Минрут уже ничего не сможет предпринять. Наверное, какой-нибудь корабль будет стоять где-то недалеко от побережья — ну и что?! Ни одно судно не сможет состязаться в скорости с Душой Ветра.

Однако послание, по-видимому, направят в Ребху. Жрецы могут догадаться или узнать от агентов, что Хэдон везет Лалилу именно туда.

В этом случае он ничего не мог поделать. Хэдон пожал плечами.

Он обдумает возможные варианты, когда они доберутся до места назначения.

Ребха медленно поднималась из-за горизонта на юге. Русет был доволен — еще бы! Ведь в море пришлось болтаться всего лишь пару дней — и вот он, город, — перед ними. Немало судов прошло мимо за это время — значит, Ребха где-то недалеко. Русет, используя сигналы, переговаривался со многими проходящими судами, но все они пребывали в таком же положении. Некоторые, убежденные, что капитан этого странного судна, по всей видимости, колдун, который знает курс, пытались пристроиться. Но большие тяжелые корабли, рассчитанные на перевозку руды, быстро теряли Душу Ветра из виду.

— Многие суда, должно быть, не попадут в Ребху, — заметил Хэдон.

— Ну, почему? — сказал рыжеголовый. — Их капитаны — не новички на этой трассе, у них уже появилось особое чутье. Попадая в эти воды, они ощущают какой-то трепет. Капитаны знают почти до минуты, в каком месте сбавить ход и начать менять курс. А кроме того, капитан, который внимательно следит за скоростью и компасом, за солнцем и звездами, когда они видны, заметно не отклонится от курса.

Примерно через час Русет внезапно закричал. Все бросились к румпелю, которым он управлял.

— Видите дымок на северо-западе? — спросил капитан. — Это из храма в центре строений. Если, конечно, это не корабль, объятый пламенем, — добавил Русет.

Но он ошибался. Уже назавтра под вечер они увидели с судна верхнюю часть здания — Башни Дихетет. Ее соорудил из кедра сотню лет назад адмирал, который был ее регентом. Шпиль высотой пятьсот футов имел каменный пол. Там всегда поддерживался яркий огонь, чтобы корабли могли видеть дым или свет. В ясный день высоко поднимавшиеся клубы дыма, если их не разгонял сильный ветер, были заметны за сотню миль. Да и звездной ночью пламя на верху башни наблюдалось миль за двадцать пять.

Интенсивность движения в этой части моря все возрастала: униремы, биремы, триремы и другие суда, держась дистанции в сотни ярдов, то и дело встречались то справа, то слева.

Хэдон был озадачен их числом. Каким же должен быть порт Ребха, чтобы вместить весь этот флот?

Ребха и впрямь поражала размерами, в чем убеждал его Русет. Город раскинулся на возвышенной части острова, где были вбиты тысячи деревянных свай; много свай соорудили из камней. Морское дно находилось в двадцати пяти — сорока футах ниже поверхности острова; город вырос на сваях, поднимавшихся над островом, сигнальная башня не в счет. Сваи уходили в ил, покрывавший известковую поверхность широкого плато. Город имел почти круглый силуэт диаметром две мили. Население — постоянное и временно проживающее — около сорока тысяч.

Хэдон сгорал от нетерпения увидеть этот легендарный город на сваях. Он был наслышан о нем во время своего путешествия из Опара на Великие Игры, но доставлявшая его галера миновала город, держа прямой курс из пролива Кета к острову Кхокарса.

Русет отказался засветло входить в город и, дожидаясь ночи, плавал вокруг него.

С наступлением темноты Русет направил Душу Ветра на заходящее солнце — рдеющий уголь в густом дыму. Теперь проявились и звезды, а с ними и слабый неровный свет на верху Башни Дихетет. По мере приближения судна он увеличивался и в размерах и в яркости, все более походя на звезду.

Когда судно было уже в миле от обширной тесной массы города, освещаемого слабыми огоньками, Русет опустил грот.