– Как же мы все-таки говорим на одном языке?

Через двадцать минут мы друг другу понравились окончательно. Джованни оказался милым мужчиной, неопределенных лет и определенного интеллектуального уровня. Моего любимого интеллектуального уровня – когда и сериалы смотришь, и книги читаешь, и Коэльо не ругаешь, и дешевый алкоголь не пьешь. Я-то совсем не пью, денег нет. Но бывает, перепадает в магазинах и моллах на всяких презентациях…

Что ж, надо брать моего шотландита-итальянца-валлийца и тащить домой. Кормить, поить, спать укладывать – русские сказки инструктировали насчет того, что делать с добрыми молодцами в первую очередь. И во вторую тоже. Вот только кто же знал, что мой добрый молодец будет таким? И куда я положу эти пять футов с дюймами, если мой дом – два метра в самом широком месте? Ладно, разберемся.

Метро. Турникет. Два метра улыбки, изумление и тычки в бок – отойди от двери, снесут же! Сносили. Приходилось нырять, цеплять мою версту британскую и вытаскивать на кольцевую, на радиальную, из метро. Он так устал от впечатлений, что даже не удивился, когда мы остановились у спуска в подвал.

– Дом?

– Дом, милый дом. Береги голову, там низко.

Так получилось. Я живу в подвале. Числюсь сторожем бомбоубежища. Правда, попасть в него сложновато. Да и забито оно с лихих времен досками, железными листами и парочкой рельс. Но зато там есть каморка. Моя тайная комната. Без василиска, но с Гарри Поттером в полном комплекте благословенного Росмэна. Потеряшка прошел во всех проблемных местах без труда – то ли видит в темноте, то ли понял, что не в сказку попал.

В каморке – тихо. Шум сюда не долетает, на подвальном входе – крепкая советская дверь с засовом изнутри. Ключ только у меня, а выше – первый этаж жилого дома, подъезд на другую сторону выходит.

– Вэлком.

– Вэлком. А что это значит?

– Ну, ваше, английское – добро пожаловать.

– Наше как-то не предполагает…

– Ой, да замолчи ты! Наше – все предполагает!

Зажигается сухой спирт, в дырке в стене – очаг. Там есть глубокая дырка, и из нее иногда дует. Но чаще – вытягивает. Таблетка разгорается, сверху ставится специальная железная конструкция, на конструкцию – ковшик с водой. Накрывается куском доски. Сейчас будет чай. Зажигаю по уголкам свечки. Вдоль стены когда-то шли провода, теперь остались только крюки и опоры. На них я положила куски пластикового ламината – получились сносные полки.

Джованни сидит на топчане. Не спрашивайте, как я сделала топчан.

– Ты живешь здесь?

– Временно. Работаю здесь сторожем, знакомые помогли.

– Учишься?

– Училась. Прошлым летом получила – киваю на запаянный в пластиковый пакет диплом, что висит на одном из крюков.

– И живешь здесь? С дипломом?

– Такие дипломы никому не нужны.

– Странно.

– Так. Давай по порядку. Мы оказались в Москве. Из Лондона. Говорим на одном языке. Понимаем сленг. При том, что ни я английского, ни ты русского не знаем.

– Я русский знаю.

– Вот как?

– Я изучал в колледже Восточную Европу. Учил русский. Правда, не пользовался им. Так, пару раз переводил документы для бизнесменов.

– Знаю я ваш русский! Ни спряжений, ни склонений. Тут что-то другое.

В ковшике бурлит. Снимаем с огня ковшик, ставим на огонь кастрюльку со вчерашним обедом.

Кружку он держит обеими руками. Голодный и очень грустный англичанин в русской берлоге. Сейчас чайку, потом супчику, потом еще чайку и шоколадка «Вдохновение» на десерт.

– Давай так. Сегодня переночуешь, завтра пойдем в посольство.

– Окей.

– Кстати, узнать бы, где оно. – Достаю из рюкзака ноутбук, включаю в единственную розетку. Подсоединяю хитрый хвост юсб, торчащий из стенки. Вуаля, мы в сети.

Джованни спрашивает:

– Но откуда здесь интернет?

– Сверху. В квартире сверху есть интернет. А у меня антенна хитрая.

Антенну я придумала сама – просто приемник wi-fi на юсб-хвосте затолкала по вентиляционной шахте наверх. Длинный провод, три метра. Хватило. Сосед о воровстве интернета не ведает – у него безлимитка, для компьютерных игрищ и порнухи, а у меня – раз в день почту получить, книжки скачать.

Посольство оказывается далековато от моего убежища. Но ничего, завтра доберемся.

Англичанкин сын грустит. Смотрит на экран, понимает русский текст и грустит.

– Куришь?

– Немного.

– Пошли, покурим.

Выбираемся наружу. Уже стемнело. Распахиваю подвальную дверь, чтоб получше проветрилось. Отходим чуть дальше. Сигареты, зажигалка. Джованни затягивается, грустит и, наконец, произносит:

– Фантастический роман. Я попал в фантастический роман.

– А что у тебя за дело было в Лондоне?

– Я на пробы приезжал. На ТВ.

– И как?

– Наверное, не прошел. Я всегда проигрываю.

– Ну, а по жизни чем занят?

– Я профессор.

– Кислых щей?

– Нет. А у вас такие есть?

– До морковкиного заговенья. Ааа, не спрашивай!

– В общем, не очень я удачник.

– Нет такого слова. В русском. Есть аналоги, но на вашем слове основано. Лузеры. ТЫ понимаешь.

Потеряшка кивает. Ему совсем грустно. И стало бы и мне совсем грустно, если б не толкнуло в спину, повалило и не наступило темно. Тут было не грустно. Тут было никак.

Камера? Тюрьма? КПЗ? Под носом подушка. На подушке – наволочка. На наволочке – синий штамп – 77/321. Вскакиваю, проверяю одежку. Все на мне. В кармане даже пачка сигарет. А вокруг – камера. Правда, не с решетками, а с дверцей. Но хрен редьки не слаще.

Дверца отворяется, на пороге стоит хмурый дядя лет пятидесяти. Костюмчик дороговат для милиционера. Да и лицо для милиционера неподходящее.

«Не волнуйтесь», —говорит вошедший и подходит поближе. Меряет пульс. Руки у него сильные, а пальцы холодные. Знаю я, у кого холодные руки!

– А где мой англичанкин сын?

– В соседней палате.

– Я в психиатрии?

– Вы в гостях. Будем это так называть.

– И чем обязана?

– Вы встретили англичанина на улице?

– Да. Мы друг в друга врезались.

– Почему же вы сразу не обратились в посольство?

– Он в шоке был. Из Лондона…

– Понимаю.

– Я его в кафе отвела, горячим напоила. Потом ко мне поехали, адрес посольства узнать. У меня ж не смартфон, у меня кнопочный. Нашли адрес, а у меня как раз деньги на телефоне…

– Ой, не надо про деньги на телефоне. Сто пятнадцать рублей. Wi-Fi воруете. Живете в подвале.

– Ну, вы все знаете, чего мне рассказывать. Может, я поеду домой?

– Не сразу. Есть несколько вопросов…

– Вы знаете, про телепортацию! – вот я тугодум! Конечно, знает! Кому бы мы с Джованни понадобились в забытом богом бомбоубежище, если б не мистика и межконтинентальные перемещения!

– Знаем. И про тебя, и про него, и про бомбоубежище, и про то, как и где ты wi-fi хакнула.

– Ой, да ладно! За это не сажают!

– За это – нет. А вот за все остальное – да.

– Годик не тот, чтоб за иностранца в хате сажать.

– Но-но! Годик мы сами назначаем.

– Главное, чтоб кормили.

– Да, филологию у нас прекрасно преподают. Подстраиваешься под стиль речи мгновенно? Похвально.

Молчали мы минут десять. Потом я попросила воды. Он ушел.

Что это может быть? ФСБ? Не их профиль. СБ? Тогда – чье? Милиция отпадает. ГРУ тоже. Какая служба может заниматься чертовщиной? Дяденька вернулся с бутылкой воды.

– Есть мысли насчет случившегося?

– Есть. Вы секретная правительственная служба, которая как-то с этим всем связана.

– Мы – секретная служба.

– Меня арестовали?

– За что?

– Всегда найдется. Сами сказали.

И тут он улыбнулся. Лучше б не улыбался.

– Не волнуйтесь. Завтра мы вас отпустим. Но сами понимаете…